Александр Кулькин - Когда наша не попадала

По смущенному Грицю волхв понял, кто позвал его из сказки, и опустил глаза вниз, чтобы сусанин не догадался о знании. Хотя сам Иван и так догадался бы. Большие и сильные люди всегда доверчивы к детям, и дети платят им взаимностью, особенно маленькие хитрые девчонки. Ладья равномерно взмахивала крыльями, медленно опускаясь, а у борта шёл яростный спор:

– Спасать надо! Спасать! Он же замерзнет!

– Замерзал – так давно бы замерз! А то вон как бодро сидит!

– Михайло! Так он, может быть, уже замерз! Глянь, сидит, как палка, прямой, и не шевелится!

– Гав!

– Брысь, комментатор! Ты зачем на этих волосатых гавкал?

– И правильно делал, – вступился за своего воспитанника Молчун. – Ихний главный, нам кулак показал.

– А ты ему что показал?!

– Ни чего, а кого.

– Так кого же?!! С какой это беды они кинулись бежать, да так, что столбовую дорогу протоптали?

– И никакую не беду, – тихо, но упрямо возразил до сих пор молчавший Михайло.

– А, тогда понятно! – радостно воскликнул атаман.

– Чего понятно? – удивился Геллер, скептически осматривая товарища.

– Они испугались, что мы их уменьшим. Михайлу за своего приняли!

– Ну и придурки, – обиделся ватажник. – Своего-то всегда выручать надо. Дикий совсем народ.

– Атаман, – поторопил волхв. – Давай быстрее решать. Щеночке скучно лежать.

– Гав!!

– О, Род, – поднял глаза Спесь Федорович. – Дай мне спокойствие! В следующий раз сразу возьму себе команду из ползунков новорожденных, с ними порядка будет больше!!

Ладья хрустнула снегом, придавливая его своей тяжестью, и замерла на месте. Крылья неторопливо взмахивали, больше для того, чтобы не погрузиться в глубокий снег. Теперь и Иван увидел причину спора. Лысый невысокий человек хрупкого телосложения сидел на снегу, скрестив ноги. Чёрная ткань, причём даже не меховая, обматывала его фигуру, оставляя одно плечо непокрытым. Глаза равнодушно смотрели, казалось, сквозь летающую ладью и людей на ней, а губы тянули один слог – «Оу-у-у-у-ум…»

Ватажники топтались вокруг человека, никто не решался заговорить. Потом Михайло чихнул и шепотом поинтересовался:

– А может быть, он уже того? Ну, в смысле, замерз совсем?

– Так говорит же… – возразил кто-то из-за спины волхва. – Про «ум», что-то.

– Это ветер воет, – шмыгнул носом атаман. – И если про «ум», то пусть самый умный из нас, то есть волхв, с ним и говорит!

– Оставь его, Спесь, – как всегда неожиданно, но от этого и веско, подал голос Молчун. – Не будет он с нами говорить, ему и так всё ясно. Пошли отсюда, бесполезный это человек.

– Почему, бесполезный? – удивился Спесь Федорович. – Если он всё знает, то дорогу нам подскажет!

– Нет. Не человек он уже давно, – печально ответил Молчун. – Одна оболочка, а дух его на пути в нирвану, и нет ему дела до страстей земных. Сухостой, одним словом. Спроси у Ивана, он видит.

Волхв осторожно прикоснулся к разуму человека и отпрянул, как ужаленный. Он уже видел богов, встречал людей, которые смело могли быть наравне с богами по кипению души. Встречал духов и нечисть. Вздрагивал, ощущая болото на месте души у людей в будущем, но встреченное испугало его. Это была Пустота. Пространство, залитое тёплым светом и рокочущим звуком «оу-у-у-ум». Но в нём ничего не было, ничего для человека. Ни цели, ни жизни, ни воспоминаний. Не было даже ожидания. Пустота…

– Р-р-р-р!

Иван даже обрадовался такому родному, земному звуку. Пустота затягивала, но она была бессильна перед возмущенным гавканьем щенка. Сильная рука Геллера помогла волхву забраться на внезапно взлетевшую ладью, а возмущенно-смущенный голос в кои-то веки оправдывающегося сусанина окончательно вернул его в свой мир.

– Ну не смог я её удержать! Скучно маленькой стало!

– Ты ещё скажи, что тебе нос вылизали!

– Ну и что? – совсем засмущался здоровенный мужик и спрятал раскрасневшееся лицо в воротник тулупа.

– Иван! Твоя щеня совсем разбаловалась! – возмущенно закричал атаман. – Кормчего нашего вылизала, страшно подумать, кто следующий будет на очереди!

– Так не искусала же, – удивился волхв.

– Это и ужасно! – совсем расстроился Спесь Федорович. – Против укусов у нас давно привычка имеется, а вот когда тебя лаской и лизаньем… Эх, молодой ты ещё…

Удивившись страху Спеся Федоровича, парень вновь скользнул в мир счастливых маленьких душечек и моментально был сбит с ног радостным вихрем. «Где ты был? Я соскучилась! Давай бегать, прыгать, гавкать!!» – звенел в его сознании хрустальный лай маленькой собачки, а её язычок гулял по лицу с бесцеремонностью любимой девочки. На этой полянке счастливого и радостного детства Иван провёл несколько часов, позволяя делать с собой всё, что могли придумать эти махонькие проказницы. К счастью, собачки ещё не достигли капризного коварства, что от рождения присуще дщерям человеческим, и у парня были шансы спастись. Но дело близилось к вечеру, и всё чаще и чаще то одна, то другая проказница расправляла крылья и улетала в вышину.

«Они летят кушать и спать! К нашей маме, которая в небе, – зевнув, собачка показала лапой на Солнце. – И меня мама тоже зовёт. Но я ещё поиграю!» Встревоженный парень на миг выскользнул в реальный мир и посмотрел за борт. Под днищем ладьи неуютно ощетинилась клыками скал заснеженная земля, а в ответ на вопросительный взгляд сусанин только покачал головой.

– Ты же сильная, – стал уговаривать душу ладьи Иван. – Ты же здоровая! У тебя у первой будет своё имя! Тебя все будут звать Валерия!

«Правда? – хвостик закрутился колесом. – У меня будет кличка?»

– Нет! – воскликнул волхв, не отрываясь глядя в большие чёрные глаза. – У тех, кого любят, могут быть только имена! Клички бывают у неживых и у нежити! У любимых есть имена, и твоё имя – Валерия, что означает – сильная!

«Тяв-тяв-тяв!» – и язычок щедро прошёлся по щекам, носу и губам человека, а потом круговорот парня и щенка вновь воцарился на поляне. Но собачка устала и ухитрилась с детской непосредственностью заснуть в прыжке. Иван еле успел подхватить невесомое чудо на лету и моментально почувствовал, как неимоверная тяжесть рухнула ему на плечи. Застонав сквозь зубы, человек расставил ноги и со стоном выпрямился. Никогда он не думал, сколько же весит ладья, а вот теперь понял, что очень много. Намного больше того, что под силу человеку. Но даже мысли о том, чтобы бросить щеночку и уйти в сторону, не пришло в голову. Нельзя предавать доверившихся тебе, тем более – ребёнка. Это не простит никто, ни люди, ни, тем более, боги.

Ноги погружались в землю, позвоночник хрустел, глаза застилала мгла. Но губы намертво стискивали рвущийся крик, ведь на руках сладко спал ребенок. Чьё-то плечо слегка толкнуло волхва, и с другой стороны тело ощутило поддержку, и сразу стало легче. «Держись, паря, держись! Мы здесь, мы рядом!» «Это наша праца! – знакомый бас сусанина, легко перекрыл бормотание многих голосов. – На мужских плечах завсегда Земля держалась! Так что же, мы нашу лапочку-ладью немножко не поносим?!» К счастью, всё это продолжалось действительно немного. Радостный крик Рыся – «Вижу воду!!» – исторг вздох облегчения из многих уст, и после того, как сплоченная воля людская опустила ладью в бурный, но привычный мореходам поток, атаман попросил волхва отпустить собачку к её мамочке.