Джим Батчер - Фурия первого лорда

— Вороны, — Тави вздохнул и осел вниз, глядя на палубу.

Китаи тихо подошла и села на кровать рядом с ним. Она прижала руку к его лбу. Ее кожа была прохладной.

— У тебя жар, чала, — спокойно сказала она. — Ты удерживал погоду слишком долго.

Тави стиснул зубы:

— Я должен. Уже недолго осталось. К утру мы должны достичь Фригии.

— Ты говорил мне, что Секстус так делал, — сказала она. — Заставлял себя делать то, что он считал своей обязанностью — даже если это стоило ему собственного здоровья, даже если это ставило Империю перед угрозой остаться без Первого Лорда.

Она провела пальцами вниз по его руке, чтобы сплести их пальцы вместе.

— Ты говорил, что это было недальновидно. Ты говорил, это было глупо.

— Он делал это неделями, — сказал Тави.

— Но не беспрерывно, — парировала она. — Только ночами, во время своих медитаций.

— Неважно, — сказал Тави. — Если лед растает, мы не сможем снова его восстановить с наступлением весны. Мне просто нужно поддерживать его еще пару часов.

Она явно недовольно нахмурилась, но не стала возражать.

— Ты думаешь, я растрачиваю впустую жизнь Фиделиаса.

— Нет, — сказала Китаи. — Он там потому, что хотел оказаться там. Ты растрачиваешь его смерть.

Мгновение он глядел на нее, нахмурившись, затем до него дошел смысл сказанного.

— А, — сказал он.

— Ему должен быть предоставлен выбор, — сказала Китаи. — Если по-другому никак, то это ты ему должен.

Тави склонился и нежно поцеловал ее в макушку.

— Я думаю, — сказал он, — ты можешь оказаться права.

Тави осторожно прошел по льду к команде исполнителей наказания.

Они собирали свои инструменты и собирались вернуться на корабль. Когда он подошел, они отсалютовали.

— Оставьте нас, — сказал Тави.

Люди снова отсалютовали и поспешили на корабль.

Существовало много возможных вариантов распятия, начиная с практичных и заканчивая совершенно садистскими.

Какой способ будет выбран, зависело от того, сколько страданий, по мнению властей, заслужил преступник.

Многие орудия были спроектированы, чтобы подавить и обойти специфические таланты заклинательства фурий.

Для Фиделиаса они использовали стальную проволоку.

Он висел на скрещенных балках, а его ноги болтались в двух футах от земли.

Его руки были десятки раз примотаны стальной проволокой к выступающим перекладинам креста.

Еще больше проволоки привязывало его талию к основанию креста. Такое количество стали должно было практически нейтрализовать его умение заклинательства дерева.

Будучи оторванным от земли, он не мог воспользоваться заклинательством земли. Он был одет лишь в тунику.

Броня, оружие и шлем были у него отобраны.

Фиделиас явно испытывал боль, его лицо было бледным. Его глаза и щеки выглядели впавшими, а седина и щетина на лице были более заметны, чем Тави когда-либо видел.

Он выглядел старым.

И изможденным.

Тави остановился напротив креста и на миг уставился на него.

Фиделиас встретился с ним взглядом. Через какое-то время он сказал:

— Ты должен идти. Тебе нужно догнать флот до следующей остановки.

— Я уйду, — тихо сказал Тави. — Но сперва ты ответишь на вопрос.

Старый Курсор вздохнул.

— Какой вопрос?

— Каким ты хочешь, чтобы тебя запомнили?

Фиделиас издал бесстрастный, хриплый смешок.

— Вороны, какая разница, чего я хочу? Я знаю, что обо мне запомнят.

— Ответь на вопрос, Курсор.

Какой-то момент Фиделиас хранил молчание, закрыв глаза. Между ними задувал ветер, холодный и безразличный.

— Я никогда не хотел гражданской войны. Я никогда не желал чьей-то смерти.

— Я верю тебе, — тихо сказал Тави. — Ответь на вопрос.

Голова Фиделиаса оставалась склоненной.

— Я бы хотел, чтобы меня запомнили человеком, который служил Империи, как только мог. Тем, кто отдал за Империю свою жизнь, пусть и не ее правителю.

Тави медленно кивнул. Затем поднял свой меч.

Фиделиас не поднял взгляд.

Тави обошел столбы сзади и ударил три раза.

Фиделиас рухнул на землю, освобожденный от проволочных пут клинком Тави.

Тави шагнул и встал над Фиделиасом, глядя на него сверху вниз.

— Вставай, — тихо сказал он. — Ты приговорен к смерти, бывший Курсор Фиделиас. Но идет война. Поэтому, когда ты умрешь, то сделаешь это с пользой. Если ты действительно слуга Империи, у меня припасена для тебя смерть получше.

Фиделиас на мгновение воззрился на него, и его лицо перекосило что-то вроде боли.

Затем он отрывисто кивнул.

Тави протянул руку, и Фиделиас ухватился за нее.

Флот достиг Фригии перед самым рассветом, который только начал окрашивать синевой черное небо на востоке.

Света звезд и луны, отраженного от снега, было достаточно, и Антиллус Крассус с горсткой Рыцарей Мальков полетели вперед, чтобы доставить официальное сообщение флота Фригиусу Цирику, второму сыну Лорда Фригии и сенешалю города, пока его отец был на войне.

— Времена меняются, — сказал Фиделиас. — Не думаю, что кому-то, кроме летунов, удавалось обогнать систему оповещения укреплений.

— С чего ты это взял? — спросил его Тави.

Курсор указал на стену, из бойниц которой выглядывало на удивление мало лиц.

— Если бы они получили хоть намек на что-либо подобное, здесь собрался бы весь город.

Тави бросил взгляд назад, на бесконечную реку мачт и парусов, скользящих надо льдом.

Это было впечатляющее зрелище для того, кто видел его впервые, даже если он бороздил глубины с настоящей армадой.

А для народа и легионеров Фригии, большинство которых никогда не видели парусного судна, не говоря уже об открытом море, оно должно быть внушающим трепет и неправдоподобным.

Он посмотрел в сторону Фиделиаса, стоящего рядом с ним в тунике, бриджах и штатском плаще.

Тот был безоружен. Двое Рыцарей Металла находились рядом с ним, на расстоянии удара меча, их оружие было в ножнах, но руки застыли рядом с рукоятками.

Максимус, стоящий по другую сторону от Тави, тоже искоса наблюдал за движениями Фиделиаса.

Тави же изучал его по другой причине. Фиделиас выглядел иначе, чем Валиар Маркус.

О, его черты не изменились, хотя Тави полагал, что это могло произойти постепенно, если бы Фиделиас захотел вернуть себе прежний облик.

Это было нечто более тонкое и более глубокое. Частью этого было то, как он говорил.

Маркус всегда казался умным, но не слишком образованным человеком, трезвомыслящим и способным солдатом.

Речь Фиделиаса была более гладкой и мелодичной, его обороты — изящны и точны.

Маркус всегда держался жестко, как на плацу, и двигался как человек, несущий на себе дополнительный вес легионерской брони, даже когда был без нее.