Владимир Шимский - Дети Смерти

— Подожди, — прошептал он.

— Но, Дэн! Оно приближается, оно…

Унрит и сам все прекрасно слышал. Он покачнулся от мгновенно охватившей все его тело слабости. Но тут же выпрямился.

— Зажигай.

Шуршало совсем близко. «Хиссы вонючие!» Мирилла медлила. Нервы унрита, напряженные до предела, готовы были взорвать горло криком. Он стиснул зубы: «Молчи!» Наконец факел выбросил первые огненные языки. На секунду Дэн ослеп, а еще через секунду его меч опустился на что-то темное, мелькнувшее у самых ног Мириллы.

«Уф!» Он вытер со лба капельки пота. Даже не взглянув на девушку, склонился над разрубленным надвое магрутом. Убитое им существо было не больше мина в длину. Несколько мохнатых лап все еще скребли по полу. Одна из них, внезапно выпрямившись, попыталась уцепиться за сапог Дэна. Ряд острых клыков не оставлял сомнений в его отнюдь не дружественных намерениях. Черное, едва ли не чернее самого лабиринта, тело истекало кровью. Магрут дернулся в последний раз и затих.

— Все, — сказал, выпрямляясь, унрит. — Готов. Ничего страшного. Не думаю, чтобы он причинил много вреда.

Он взглянул на Мириллу. Девушка стояла, прижавшись к стене, и тяжело дышала. Факел едва держался в ее руках. «Да. Я не Ирд», — с грустью подумал унрит. Однако следовало спешить. Звуки, которые улавливало его чуткое ухо в недрах Лабиринта, не нравились ему куда больше, чем только что испустившее дух существо.

— Успокойся, — свободной рукой он коснулся плеча девушки. — Ирд где-то рядом.

Мирилла поспешно взглянула на свой уартор.

— Ты обманываешь, Дэн. Нам его не найти.

— Свет очень слабый. Его видно только в темноте. Идем.

Она послушно отстранилась от стены.

— Идем, — почти ласково повторил унрит.

Около первой же развилки он, не раздумывая, свернул влево. «Запомни, Дэн, влево». Еще несколько шагов, и свечение магического уартора стало различимым даже в ярких отблесках факела. Теперь его заметила и Мирилла. Близость Ирда вернула ей силы.

— Скорей, — она нетерпеливо подталкивала унрита в спину, — скорей же, Дэн!

Им повезло. Сказочно повезло.

Унриту и самому хотелось побежать. Но осторожность брала верх. Он слышал магрутов, и те были совсем близко.

— Не спеши.

— Но почему?

Дэн прислушался. Казалось, путь впереди был свободен. Пока. Судя по шуму, один из магрутов крался поблизости, но не в том коридоре, где находились сейчас путники, а в одном из примыкающих к нему боковых ходов. Однако магрут стремительно приближался. Он неизбежно должен был появиться и здесь. Где? Позади них? Впереди? «Пожалуй что позади», — решил унрит. Путь назад, таким образом, будет отрезан. Оставалось или поскорее выбираться отсюда, или рисковать. Унрит выбрал второе.

Они побежали.

Они почти не смотрели на уарторы и, вероятно, проскочили бы мимо, если бы не Мирилла, задыхавшаяся от бега и пыли, которую сбивал с потолка мчавшийся впереди унрит; устав, она притормозила и заглянула в открывшийся перед ней боковой ход.

— Дэн!

Она не верила своим глазам.

— Дэ-эн!

Она уже готова была нырнуть в него, когда подоспевший унрит схватил ее за руку.

— Смотри! — Голос ее срывался.

Взяв у нее факел, Дэн заглянул в грязный, весь заполненный чавкающей жижей проход. Он почти ничего не увидел, но, сделав два шага вперед, различил сидящего, прислонившись к стене, человека. Руки человека безвольно болтались вдоль туловища. Голова бессмысленно поворачивалась то вправо, то влево. Дэн не приметил, чтобы он хоть как-то прореагировал на яркое пламя факела. Но человек был жив. И это был Ирд.

— Ои! — прошептал потрясенный унрит.

— Что они с ним сделали, Дэн?

Как он устал от вопросов, которые и сам задавал себе на каждом шагу.

Девушка вырвала руку и шагнула вперед. Унрит загородил собой проход, и она ткнулась лицом ему в плечо.

— Осторожно, — сказал он. — Это может быть и не Ирд.

Мирилла отпрянула от унрита. Даже спиной он чувствовал ее негодующий взгляд.

— Ты… Ты… — казалось, она увидела хиссу.

Унрит обернулся. Что-то в голове подсказало: берегись! В руке девушки сверкнуло острое лезвие.

— Пусти!

«Еще немного, и я бы получил нож в спину», — успел подумать унрит.

— Не пущу, — он готов был отразить удар.

Но нож так и не опустился.

— Здесь так просто. Сойти с ума, — пробормотала девушка, отступая на шаг.

Дэн облегченно вздохнул.

— Здесь все… — он не договорил. «И Ирд тоже», — устало подумал унрит.

Напряженность сменилась безразличием. Он шагнул к беспомощному «капюшону». Ему было все равно. Ирд так Ирд. Магрут так магрут. Он спокойно ожидал своей участи. Наклонившись над Ирдом, коснулся его мускулистой руки. Почувствовал упругую человеческую плоть. Почувствовал, как инстинктивно напряглись мускулы «капюшона».

— Это я. Дэн.

Ни слова, ни жеста в ответ.

— Вставай.

Не к месту унрит вспомнил, как жестоко обошелся Ирд с раненым Кером. «Я так не смогу». Было больно видеть могучее, казалось, совершенно лишенное воли тело. «Он здесь, и его нет. Странно. И… страшно», — подумал Дэн.

Он присел на корточки рядом с безразличным ко всему «капюшоном», стараясь не измазаться в грязи. Приставил к стене меч. Достал из кармана куртки платок и оттер им невесть чем перемазанное лицо Ирда. Тот не реагировал, хотя на вид был вполне здоров. «Если он не сможет идти, то одному мне его не дотащить». Дэн прикинул в уме обратный путь. Шагов пятьсот. Потом направо. Потом еще столько же. Пустяки. Но не для него. Полхоры назад он едва поднимал меч. Лекарство и хурум, конечно, помогли. Но он еще слаб. Очень слаб.

Унрит огляделся, надеясь отыскать меч Ирда. Однако тот, вероятно, затерялся в темных ходах подземелья. «Э, — вспомнил унрит. — Ирд бросил его в „ловушке“. Потом… Потом снова схватил его… Или все было не так?» Память отказывала. «Оставь, Дэн. Куда тебе еще?»

Девушка присела рядом, с грустью рассматривая своего друга? повелителя? Теперь было все равно. Она тоже старательно вытерла лицо Ирда невесть откуда появившимся платком тончайшего аэльского шелка. Смочив его слюной, отерла запекшуюся на шее кровь. Кое-где, на шее и запястьях рук «капюшона» темнели здоровенные синяки. Вывалянный в грязи плащ являл жалкое зрелище.

И это Ирд?!

Разум покинул его. «…Кукла. Тряпичная кукла».

Дэн отвернулся, чтобы Мирилла не видела выражения жалости на его лице. Чего-чего, а этого она не простит. Ненависть — о, да! Жалость — никогда. Справившись с собой, унрит повернулся к Мирилле:

— Может… — никогда еще его голос не звучал так неуверенно, — может, он послушается тебя?

— Не знаю. Я попробую.

«Унволе. Самый что ни на есть настоящий ун…»

— Только скорей, — заторопил унрит. — До сих пор нам везло, но везение может и кончиться.