Владимир Шимский - Дети Смерти

Он мог бы дотронуться до магрута. Мог коснуться узких прорезей глаз. Мог провести рукой по грубой шерсти. Мог даже ощупать могучие резцы хайра — так близка была его полураскрытая, источающая невыносимые запахи пасть. В руке унрита был факел (пускай уже угасающий, но им еще можно ткнуть в мерзкую морду). Свет факела, обратил внимание Дэн, заметно тревожил хайра. Массивная морда была развернута так, чтобы красные языки не касались глаз. «Может быть, поэтому он и не нападал, — подумал унрит, но тут же одернул себя: — не нападает и сейчас».

Вторая рука Дэна крепко сжимала меч.

«Неужели он и в самом деле хочет, чтобы я убил его? Но он же не может этого хотеть! Не должен. Не… — мысли обжигали каленым железом, — чего же ты ждешь, Дэн, чтобы он слопал тебя?»

Будто в ответ, из пасти хайра брызнула струйка слюны.

«Вот видишь. Здесь все просто: кто кого».

Унрит направил острие меча в голову магруту. Но не ударил, а лишь коснулся им плоского уродливого лба. Хайр не сделал попытки защититься. Дэн почувствовал, как меч, легко распоров стягивающую череп кожу, ткнулся в массивную лобную кость. Из рассеченной головы закапала кровь. Цвета ее в полутьме было не разобрать. Она стекала по лезвию на эфес. Несколько капель попало на руку унриту и обожгло кожу. К горлу подступила нестерпимая тошнота.

«Это же убийство, Дэн. Да. Так бы сказал Старик».

«Бред. Сумасшествие. Очередное сумасшествие. Ты, убивший лучшего (о!) друга, теперь не можешь…»

«Не могу. Именно потому. Хватит».

Унрит отвел меч. Ему показалось, что хайр удивленно вздрогнул.

«А теперь замахнись и ударь как следует», — прошептал внутренний голос.

Беги, Дэн!

О, Великие боги!

Он не мог ударить. Руки — тело — мысли — чувства — все восставало в нем. Он не мог бежать — правая нога была крепко-накрепо «перевязана» хиссообразной паутиной.

«Отпусти», — умолял унрит.

Хайр не отпускал.

Унрит закрыл глаза и, размахнувшись, нанес страшный удар…

Застонав, «капюшон» соскользнул с камня и повалился на землю. Несколько иголок стелющегося по каменистой почве кустарника вцепилось в грязный плащ, будто пытаясь удержать его. «Капюшон» дернулся всем телом и перекатился с боку на бок, оказавшись на самом краю уступа. Лицо «капюшона» было искажено гримасой боли. Зубы сжаты так плотно, что, казалось, они не выдержат стиснувшей их силы и рассыпятся на куски. Глаза выкатились из орбит. На губах пенилась кровь.

— Дэн… — растерянно прошептала девушка.

Она боялась подойти к этому потерявшему человеческий облик телу и не могла оставить его на краю пропасти. Очередной приступ непонятной ей болезни мог сбросить Ирда с уступа.

Собравшись с силами, Мирилла бросилась на помощь. Тело Ирда сотрясала крупная дрожь. Его голова отчаянно замоталась из стороны в сторону. Длинные пальцы пытались вцепиться в каменистое ложе с такой силой, что из-под ногтей выступили алые капли. На беду, уступ слегка наклонялся к обрыву, отчего тело Ирда неумолимо сползало в пропасть.

Она поспела как раз вовремя. Ноги Ирда уже потеряли опору, несколько камней с грохотом обрушилось вниз. Девушка ухватила Ирда за плащ и потянула от пропасти. По лицу «капюшона» пробежала судорога. Он дернулся, едва не вырвав плащ из ее хрупких рук…

Дэн открыл глаза.

Массивный череп хайра выдержал. Меч унрита, как и в первый раз, легко распорол облегающую кость мякоть, однако, наткнувшись на броню черепа, мораннская чеканка не выдержала. Стальной клинок переломился у самого эфеса.

Унрит остался без меча.

Хайр, казалось, обезумел от боли. Его лапы, распрямившись, подбросили массивное тело к потолку. Из огромной раны хлестала кровь, заливая пол Лабиринта, стекая по стенам, размазываясь грязными пятнами на потолке. В тот момент, когда мерзкая туша уже готова была рухнуть на ошеломленного человека, «паутина» рванула Дэна вперед, и он полетел в темноту. Факел выпал из его рук. Упав в лужу крови, еще тлеющий огонь возмущенно зашипел и погас. Потом что-то подхватило унрита и поволокло по темному коридору.

— Дэ-эн!

— Сейчас, мама, я иду.

«Маменькин сынок», — сказал бы отец.

— Что-то долго ты идешь!

Странный голос. Откуда?

Я не хочу просыпаться.

Перед глазами голубая пелена. Приятная свежесть в голове. Глаза закрыты. Да. Это сон.

— Мне прийти сорвать с тебя одеяло? Или ты хочешь, чтобы я окатила тебя холодной водой?

«Хочу. Очень хочу».

— Ма…

— Что, Дэн?

— Отец вернулся?

Он не вернется никогда.

«Ты не убил магрута и тем самым убил меня!» Кто это? Ирд? «Не правда ли, именно этого ты и хотел?»

Странная мысль.

— Дэ-эн! Он упадет, Дэн!

Смутное воспоминание озарило уставший мозг. Темный ход. Тяжелая поступь хайра. Потом свет. Яркая вспышка. Он выплюнул растаявший во рту хурум. Потом…

Унрит очнулся.

Ну да. Потом он добрался (или это хайр вынес его) до этого света. Увидел голубое небо. Пылающий Таир. Зеленые кроны тахиол. Забыв о хайре и обо всем на свете, прислонился к теплой, почти горячей скале. Увидел Мириллу. Услышал ее отчаянный крик. Вот этот:

— Дэ-эн, помоги!

Он оторвал себя от камня. Ноги подгибались. Хотелось встать на четвереньки и ползти. Куда угодно, лишь бы подальше от кошмарного Лабиринта. В голове гудело. Он вспомнил: толчок — он летит — врезается в металлических хисс — вскакивает. Снова толчок. Еще. Еще.

«Унра не любит меня».

Вдвоем они оттащили Ирда от края пропасти. Девушка тут же устало повалилась на землю. Она лежала, уткнувшись носом в колючую траву, обхватив голову руками. Худые плечи вздрагивали. Она плакала.

«Живы. Мы живы!»

Ему нечем было ее утешить. Разве тем, что Унра прошла стороной. И даже Ирд — что бы с ним ни случилось по-прежнему с ними. Дэн вздохнул. А значит, все хорошо.

Унрит подошел к краю уступа и осторожно заглянул вниз, где в нескольких хорах ходьбы извивалась голубая лента. Там они наберут воды. А если повезет, он поймает большую рыбу и зажарит ее на костре. Несколько дней в пути, и они навсегда покинут Магр. Жизнь снова становилась простой и понятной.

«Ои!»

Дэн взглянул на плачущую девушку: «Я не расстанусь с ней». Потом что-то сильное — гораздо сильнее унрита — заставило его повернуть голову в сторону Пещер. Там, на границе дня и ночи стоял Бигги. Маленький уродец улыбнулся и помахал Дэну рукой, что означало: Ирд, сходящий с ума в ненавистном теле; Ирд, презирающий всех и вся, Ирд простил.

Но об этом Дэн уже не узнает. Ни-ко-гда.

Кумарон плавно покачивался на волнах. На палубе было сыро — шел дождь. Рыжий матрос остервенело тер потемневшие от времени доски лысой шваброй. Другой, столь же лысый, как и швабра первого, бесцельно шатался по корме, хмуро поглядывая на пенные гребешки волн. Нервно поскрипывали снасти. Зарифленные паруса ожидали попутного ветра. Команда — загулявшего на берегу капитана. Дэн и Мирилла — скорейшего отплытия.