Гай Орловский - Любовные чары

…и что вышибать придется.

Мариэтта оглянулась, лицо злое, как у готовой к смертельной схватке волчицы.

— Не двигайся, — велела она жестко. — И держись за мной.

— Ты альфа-самец? — спросил я в изумлении. — А я, дурак, считал что это я самец.

— Я полиция, — сообщила она высокомерно. — И вооружена.

— Я тоже, — сообщил я скромно. Она распахнула глаза.

— Чем? Наглостью?

— Наглость тоже оружие, — согласился я. — Но у меня настоящий, а не твоя пукалка.

Она отшатнулась, пистолет в ее руке дернулся, я ощутил себя не очень, когда черное дуло взглянуло мне точно в переносицу. Сама Мариэтта выглядит потрясенной, глаза как у молодой совы, но ствол пистолета не сдвигается ни на миллиметр.

— Это, — прошипела она, — что… за?

— Потом пробьешь по базе, — сказал я нетерпеливо. — А сейчас держись за моей широкой, надеюсь, спиной. Могу чуточку вздуть крылья, чтоб тебе было спокойнее.

Она с ужасом смотрела на пистолет в моей руке, массивный и грозный, из таких на короткой дистанции с легкостью пробивают стандартные бронежилеты и даже кирпичные стены.

— Откуда он у тебя?

— В лотерею выиграл, — похвастался я. — Первый приз, как ты наверняка слыхала, семьсот миллионов долларов, второй — «Бентли» с золотыми дисками, а мне досталась эта мелочь… Конечно, трансчеловеку пистолет ни к чему, но гуманисту просто необходим, а так как я еще тот гуманист, то мне бы еще и автомат в руки да побольше… крупнокалиберные бывают?

Она прошипела с мукой на лице:

— Куда мир катится… Лотереи дурацкие… Миллионы долларов…

— Сотни, — уточнил я. — Но нужно давать людям надежду, верно?.. Чтоб не думали о переворотах. Богатому перевороты не нужны. А вот человеку с пистолетом в руке…

Она сразу насторожилась.

— Но-но! Я те дам перевороты. Но как… почему я не заметила… Покажи, где носишь!

Я повернулся, показал кобуру скрытого ношения.

— Видишь? У мужчин за века эволюции выработался инстинкт прятать от жены заначку во внутреннем кармане, не слыхала? Так что это просто наше врожденное.

Она сказала зло:

— Ладно, потом разберемся. Но все равно держись сзади. Я при исполнении, а ты темная конячка.

— Я лев, а не конячка. Что-то наш сержант задерживается…

Она буркнула:

— Что-то случилось. Если успели зайти и с этой стороны, то и мы попадем под огонь. Держись за мной!

— Щас, — ответил я. — Вот так прямо и пойду за твоей заячьей спинкой.

— Пойдешь!

— Моя шире, — напомнил я.

— Заткнись, — прошипела она и, открыв дверь, быстро вошла в комнату, держа пистолет наготове.

Помещение заставлено плотно набитыми бумажными мешками, но одновременно с нами с той стороны тоже распахнулась дверь, вошел мужчина с небольшим чемоданчиком в руке.

Мариэтта крикнула звонко и страшно:

— Стоять!.. Полиция!

Он дернулся, другой рукой моментально выхватил пистолет. Я видел, что Мариэтта, хоть и держит его на мушке, может не успеть, но все-таки ее выстрел грянул раньше.

Две пули отбросили его обратно в коридор, там раздался вскрик, в проеме появился крупный мужик с автоматом в обеих руках.

Я выстрелил, как самому показалось, еще раньше, чем боевик выскочил из-за дверного косяка, но пуля, отколов древесную щепку, ударила его в закамуфляженный бок.

Боевик изогнулся от боли, нашарил меня взглядом, но Мариэтта, зло оскалившись, всадила в него три пули. Он рухнул лицом вниз, она ринулась было перепрыгнуть и бежать дальше, я рявкнул:

— Стоять!..

Она невольно остановилась, я сам не думал, что у меня окрик настоящего фельдфебеля, торопливо пояснил:

— Там в коридоре двое присели за диваном! Она прошипела:

— Откуда такие сведения?

— По конфигурации помещения, — пояснил я. — Стандартная планировка от фирмы «Маэстро». Там обязательно диван с благородной коричневой обивкой.

— Тогда нужен спецназ, — крикнула она.

— Ты права, — согласился я. — Вызывай!

Она прижала подбородком кнопку вызова, глаза следят за мной, а пальцы намертво вцепились в рукоять пистолета.

— Код четыре-два!.. Срочно!.. Ведем бой!

Я сказал быстро:

— А я имею право, как сознательный гражданин, поддержать нашу родную полицию?.. В смысле, огневой поддержкой?

Она отрезала:

—Нет!

— А защищая женщину? Она прошипела:

— Я те дам женщину!.. Я особь.

— А как особь особи? — спросил я. — Будем считать, что в твоем лице я поддерживаю власть и голосую за президента и наше счастливое детство.

— Заткнись, — сказала она.

— Понял, — ответил я. — Значит, можно. Я так и подумал. Нападать нельзя, но защищать родную власть я просто обязан, как авторитарный демократ с человеческим лицом.

— Заткнись!

— Это я от нервов, — объяснил я. — Когда говорю, я как бы при деле, и не так страшно. В общем, ты жди спецназ…

Она прошипела:

— А ты куда, гад, намылился?

— Наверх, — ответил я, — пока не унесли самое ценное. Зачем-то они все еще здесь, хотя понимают насчет спецназа. Если не остановить, то неважно, что унесут нечто ценное и способное погубить человечество, хрен с ним, но у тебя не будет оправдания, чего вдруг вломились!

Она прошипела:

— Тогда я впереди!

— Хорошо, — согласился я, — иди впереди, но только за мной.

— Ну ты и сволочь…

Я выскочил, сразу же прижался к стене, прячась за выступом стены, эти архитектурные излишества бывают и полезны, а когда бегущий выскочил и увидел половинку моего лица, то хоть автомат и смотрит в мою сторону, но на спусковую скобу я успел нажать первым.

Пуля в лоб запрокинула ему голову, мертвый палец все же дернулся на спусковом крючке, очередь прозвучала короткая и неприцельная.

Я огляделся быстро, ощущение такое, что нас постепенно берут в клещи, хотя путь для отступления еще остался, правда, быстро сужающийся.

Мариэтта выскочила следом, сразу взвизгнула:

— Где взял второй пистолет?

Я указал пальцем в сторону оставленной комнаты.

— У того, которого ты подстрелила.

— Почему не автомат?

— Пистолеты точнее, — сообщил я для нее новость. Он стегнула по мне огненным взглядом, я как бы сразу признался, что умею стрелять точно, а еще ко мне потянется ниточка насчет стрельбы по-македонски. И хотя доказательств все равно не будет, однако подозрение окрепнет.

— Дождемся здесь?

Я буркнул:

— Им стоит бросить сюда гранату, а укрыться негде.

Она не успела открыть рот, я перебежал помещение, выстрелил дважды сразу из двух стволов. Мариэтта, перекошенная и озверелая, как защищающая котят кошка, осматривалась с оскаленными зубами, готовая стрелять во все, что шелохнется, но я стрелял и через дверь, как только там мелькнет синий силуэт, и стрелял даже, когда по ту стороны стены пройдет нечто голубое.