Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса

Усевшись на деревянную лавку, он осмотрелся. Просторное, но темное помещение с низким потолком, с которого к тому же свисали в большом количестве копченые окорока, пучки лука и чеснока, связки каких-то сушеных трав. От огромного очага, извиваясь, подобно змеям, струился черный дым, уходя в отверстие в потолке. Дышалось в кухне тяжеловато, поэтому искусник тут же вытащил из жилета и напялил маску для легкого дыхания. С тех пор как он изобрел ее на болотах, маска из покореженной миски превратилась во вполне приличную вещь: сделанная из забрала рыцарского шлема, проложенная изнутри мягкой кожей, она отлично прилегала к лицу и со стороны выглядела пусть странно, но достаточно богато, чтобы не вызывать смех.

Ожидание затянулось, и когда через два часа давешний лакей вернулся за искусником, то застал его сытого, но далеко не в лучшем настроении. Повара с поварятами куда-то попрятались, и огромный очаг почти потух. Правда, в кухне стало куда светлее от маленького шара, ровным мягким светом заливающего все вокруг. «Чародей» развлекался охотой на крыс, регулярно высовывающих свои любопытные носы из всех углов. Подробностей видно не было, однако результат охоты – висящие под потолком на невидимых нитях, словно мухи в паутине, грызуны – говорил сам за себя. Слабые подергивания добычи бросали на стены странные тени, что при полном безмолвии выглядело достаточно жутко.

Враз оробев, лакей кашлянул и с дрожью в голосе пискнул:

– Господин Люциус эль Аравио ждет!

Слуга весь сжался, когда страшный гость повернулся в его сторону, сверкнув застывшим в металле лицом-маской. Однако ничего ужасного не произошло: старик лишь кивнул и последовал за своим провожатым на прием к интенданту.

Толлеус на самом деле пребывал не в лучшем расположении духа: время, драгоценное время бездарно утекало, пока он занимался ерундой! Всю дорогу, шлепая за лакеем и не замечая, как тот вздрагивает всем телом при каждом его слове, искусник что-то сердито бормотал себе под нос, жалуясь на задержку, на лестницы и на длинные коридоры. Так что конца пути оба ждали с нетерпением и дружно, с нескрываемой радостью перевели дух, когда все-таки прибыли на место.

Слуга потянул за железное кольцо, открывая перед Толлеусом тяжелую дверь в залу, и старик тут же понял, что его надежда на легкую работу не оправдалась. Интендант представлялся ему эдаким напомаженным щеголем, чей меч – сабелька в золоченых ножнах, пригодная лишь для парадов. В действительности искусника встретил немолодой, но очень крепкий и рослый мужчина с песочного цвета длинными усами, кисточками свисающими вниз. Явно бывший воин, о чем наглядно свидетельствовал шрам на щеке. А огромный двуручный меч длиной, кажется, с самого Толлеуса, явно побывал во многих сражениях и был под стать своему хозяину – такой же суровый и видавший виды. Старик на всякий случай осмотрелся. Вдруг он принял за интенданта его телохранителя или стражника? Но, увы, ошибки не произошло. Первые же слова полностью прояснили ситуацию и ввергли искусника в уныние. Люциус не стал ходить вокруг да около и, даже не поздоровавшись, перешел к делу. Кажется, его время и в самом деле было весьма ценно.

– Вы искусник с рынка? – наполнили залу басовитые раскаты голоса хозяина, казалось, заставив пламя свечей вздрогнуть.

На каменных стенах висели тяжелые гобелены со стершимися от времени изображениями каких-то ратных деяний, но все же эхо нашло себе твердую поверхность и через мгновение вернуло «а-а». Сам не зная почему, Толлеус поежился, когда испытующий взгляд нацелился на него. Атлет, дождавшись кивка старика, продолжил:

– Мой распорядитель нанял вас, чтобы зачаровать этот меч! – Толстый палец указал на двуручное чудовище, небрежно уложенное поперек массивного деревянного стола в центре залы.

– О каких конкретно чарах идет речь? – На слове «чарах» искусник споткнулся, но все же выбрал именно его. Не тот человек стоял перед ним, чтобы объяснять разницу между чарами и плетениями.

Интендант задумчиво, словно в первый раз увидел, посмотрел на клинок. Потом подошел к столу и одной рукой с легкостью поднял меч, а второй медленно провел вдоль лезвия. На губах его почему-то появилась грустная улыбка.

– Много битв видел этот славный меч, не единожды спасал он мне жизнь. А до меня – моему отцу, а еще раньше – деду. Фамильная реликвия… – Люциус на мгновение умолк, прикрыв глаза и вслушиваясь, как эхо старательно тянет: «И-я-а». Потом аккуратно положил оружие на место.

– Мои битвы закончились, – стряхнув оцепенение, продолжил хозяин. – Зато теперь у меня появились деньги, чтобы отблагодарить меч. И хотелось бы передать сыну не просто хороший клинок, а нечто более ценное. Я обращался в пару школ, но мне предложили только возможность стрелять паралитическими сгустками или другой какой-то мудреной ерундой. Стрелять мечом – бред! Говорят, зачаровывание оружия – вотчина искусников. Что ты можешь предложить мне, старик?

Толлеус, который уже давно с тоской поглядывал на лавку возле стола, воспользовался подвернувшейся возможностью. Подойдя к столу осмотреть меч, он с удовольствием плюхнулся на потемневшую от времени и пролитых напитков, вытертую до блеска скамью. Выбирать особо было не из чего, поэтому он авторитетно подбоченился и предложил свое светящееся плетение.

– Не то, старик! Все не то! – дернул щекой воин. – Зачем такое? Чтобы детей пугать или освещать себе дорогу, когда возвращаешься из пивной? Предложи другое!

Искусник искренне развел руками. Хозяин в расстройстве стукнул увесистым кулаком по ладони. Эхо подхватило и вернуло звонкий шлепок.

Стремительно приблизившись вплотную к Толлеусу, отчего тот инстинктивно отшатнулся и чуть не свалился с лавки, Люциус наклонился и прошептал:

– Ты не хочешь делать мне меч, потому что узнал, кто я. И теперь думаешь, что я должен буду взять с тебя налог. Так давай договоримся, что ты мне просто подаришь свои чары. А я ответным жестом подарю тебе, скажем, этот перстень. – Интендант стащил с пальца массивный перстень с рубином, помахав им перед самым носом искусника. А потом с нескрываемой угрозой уже громко потребовал: – Зачаруй мне меч, старик!

Толлеус обреченно обвел взглядом мрачные стены, теряющиеся в полутьме. Кажется, ничем хорошим этот визит не кончится. Днем искусник видел неплохо, но при слабом освещении зрение начинало подводить. Да и как-то сразу неуютно стало тут, в этом чужом зале, в чужой крепости, посреди столицы чужой страны. Искусник, почти не отдавая себе отчета, создал светлячок. Теплый мягкий свет озарил пространство вокруг, а Люциус, выставив перед собой клинок, отпрыгнул в сторону.