Андрей Щепетов - Хроники космического пирата

Доводы, если и не были серьёзными, но в устах пенальца звучали убедительно. Вероятно, поэтому желающий научиться мухлежу арестант озвучил сумму в двадцать кредитов. Что сделалось с Квинкером, он состроил такую гримасу, будто потерял веру в справедливость.

– Двадцать кредитов за можно сказать искусство?! – он схватился за сердце.

– А сколько? – обалдел от такого натиска проситель.

– Ну, хотя бы, и то исключительно из моей мягкости, пятьдесят! За сеанс! – добавил бывший таксист, чем едва не вверг в столбняк собеседника.

Этот цирк длился довольно долго, потому что, если начинают торговаться пенальцы, торг может длиться бесконечно. Но эти двое всё же пришли к соглашению, договорившись, что учитель будет брать с ученика всего двадцать пять кредитов, но с условием, что тот приведёт ещё одного слушателя. На моих глазах создавалась пирамида, пусть не финансовая, но с очень похожими признаками.

Квинкер соорудил из простыни некое подобие кабинки с тем, чтобы никто не подсмотрел шулерских секретов, и учитель с учеником приступили к занятиям. Не успели двое скрыться в импровизированном классе, как к Дрону, без устали тягающему гантелю, подошли двое мардаков. Я напрягся, но, как выяснилось, напрасно.

– Мы хотели, – почесал один в затылке, – того… – и уставился на Дрона, полагая, что всё объяснил.

– Чего того? – резонно поинтересовался лейтенант.

– В общем, – отодвинув товарища в сторону, ответил второй, более смышлёный мардак, – мы решили, может, научишь нас драться?

От удивления я сел на шконку, и эти туда же, пришли набиваться в ученики, я даже огляделся, не идёт ли кто по мою душу. Но нет, желающих перенять передовой пиратский опыт не было.

– А вы что не умеете драться? – между тем допытывался у посетителей Дрон.

– Каждый мардак это умеет, – обиженно просипели в ответ, – только нам бы с приёмчиками, – эта обезьяна дрыгнула ногой так, что едва не разрушила соседнюю аудиторию, где один предприимчивый пеналец обучал другого азам мухлежа.

– Охренели там! – послышался из-за занавески голос сенсея.

– Ах, с приёмчиками, – не обращая внимания на крики, склонил голову лейтенант, – что ж, это можно. Только я бесплатно не преподаю.

Я глядел на защитника цитадели во все глаза, ещё недавно прямой и суровый мардак вёл себя как заправский торгаш. Вероятно, это общение с Квинкером так на него повлияло. Если отбросить лишние подробности, то Дрон сторговался с этими двумя за тридцать кредитов за занятие с каждого.

Ну вот, кажется, жизнь налаживается у всех, кроме меня. Неожиданно я вспомнил вчерашнего слепого.

– Слушай, Дрон, – я тронул товарища за руку, когда довольные сделкой мардаки отправились готовиться к тренировке, – ты не знаешь, где достать, – я наморщился, припоминая слово, – бушицу, вернее такой контур, – я изобразил руками овал, – мне для таракана надо.

– А-а, – после непродолжительной паузы улыбнулся Дрон, – пойдёмте, сэр, – лейтенант встал, – я покажу.

Я не стал ничего расспрашивать, а, поднявшись со шконки, последовал за товарищем. У входа в соседний барак, чуть в стороне, на нарах сидел фарянин, его фасеточные глаза настороженно смотрели на нас, руки плели что-то непонятное.

– Вот, – указал на него Дрон, – это Гатч, он вам и нужен.

Фарянин продолжал разглядывать нас, не говоря при этом ни слова.

– Привет, Гатч! – я поднял руку в приветственном жесте, фарянин кивнул. – Мне нужен контур, вот для него, – я достал из кармана спичечный коробок и обомлел: Кози не было, коробок оказался пуст.

– Для кого? – не понял фарянин, полагая, что я собираюсь тренировать коробок.

– Козя сбежал, – я растерянно посмотрел на лейтенанта.

– Позвольте сказать, сэр, – Дрон совершенно не разделял моего горя и я даже заметил лукавые искорки в его тёмных глазах, – ваш таракан ползёт по вашей штанине.

Я осторожно обернулся, глянул вниз, действительно, Козя опасливо, стараясь не привлекать внимания, полз в направлении ботинка. Я вздохнул, намерения питомца были просты, вероятно, тараканы, особенно те, что обречены на спортивную карьеру, чувствуют эту самую бушицу, и Козя, поняв, что его вот-вот начнут истязать тренировками, решился на отчаянный шаг – бегство. Иначе он ни за что не покинул бы уютную темноту коробка.

– А ну, иди сюда! – велел я беглецу, подставив раскрытый коробок, но Козя, сделав финт, ловко обогнул препятствие.

– Возьми это, – Гатч прервал вязание и протянул мне узкий длинный лист песочного цвета. На ощупь он был ворсистым с одной стороны и совершенно гладким с другой, а по структуре напоминал заплетённую косу, кроме того бушица, а это была она, обладала невероятной упругостью.

– А ну, – я помахал растением перед Козей, – быстро домой!

С бунтовщиком-тараканом мгновенно произошла метаморфоза, его решимость исчезла, уступив место испугу, Козя с невероятным проворством принялся пятиться к коробку с такой точностью, словно имел сзади глаза. Не прошло и пяти секунд, как беглец сидел в коробке. Я закрыл его, сунул в карман и ещё раз взглянул на желтоватый лист, даже поднёс к носу. Пахло чем-то похожим на пропан.

– Полагаю, – прервал мои исследования Гатч, протягивая руку к бушице, – тебе нужен контур.

– Угу, – кивнул я, испытывая неловкость за выкрутасы питомца.

– Что ж, – фасеточные глаза уставились на меня, – есть один готовый, только на днях сплёл, семьсот кредитов.

– Сколько? – я не поверил ушам.

– Семьсот, – стоял на своём Гатч, – впрочем, я не навязываюсь, товар не залежится.

– Но у меня столько нет, – я развёл руки.

– Тогда приходите когда будут, – Гатч кивнул головой и принялся за вязание.

Да чёрт с ним, с этим контуром, я развернулся к фарянину спиной, но меня остановил Дрон.

– Вот, сэр, – он протянул мне пачку кредитов, – возьмите.

Я глянул на фарянина, тот вновь перестал вязать, ожидая, чем закончится сценка.

– Спасибо, Дрон, – я взял деньги, – я верну.

– Конечно, сэр.

Отсчитав нужную сумму, я передал деньги Гатчу, взамен получив какое-то невообразимое сооружение. Представляло оно из себя действительно контур, только так причудливо изогнутый, с такими петлями и виражами, которым позавидовали бы устроители всех гоночных треков. Нижняя часть контура выполнена из бушицы, верхняя, вероятно, чтобы наблюдать за успехами питомца, из прозрачного пластика.

– Знаешь как им пользоваться? – фарянин моргнул фасеточным глазом.

– Ну, в принципе, – я покрутил лабиринт в поисках начала, – тренируемый объект вставляется вот сюда, – я обнаружил отверстие, – и гонится по контуру, пока не доберётся до выхода. Ну, или не сдохнет по дороге.

– В принципе верно, – кивнул Гатч, – только ты забыл главное.