Сэй Алек - Мерзкий старикашка

— И как вы собираетесь ему объяснять свое появление? — поинтересовался я, стараясь не дать слегка ошалевшей от окружающего гомона Репке наступить на какого-нибудь зазевавшегося прохожего.

Улицы в Тампуранке довольно широкие, но все равно двигаться приходилось цепочкой, по два всадника в ряд. Касец и знаменосец Блистательных, следующие строго за мной и князем Тимариани, дабы оградить мое высочество от возможного внезапного покушения, в такой обстановке скоро должны были поседеть от беспокойства и сложности задачи.

— Тампуранк — это богатый и сильный город, столица всей провинции Запоолье, — ответил Зулик. — Будет очень неплохо, если ее наместник, князь Хурам с Большой Горы, присягнет вашему высочеству.

— С какой-какой горы? — Я едва сдержал смех.

— С Большой, — невозмутимо ответил князь, у которого название наместниковского феода ни с чем не ассоциировалось. — По крайней мере, в тех краях она считается довольно крупной, хотя видывал я пики и повыше, если честно.

— Ну хорошо, предположим, он принесет мне присягу… А если схватить прикажет?

— Вашему высочеству не удастся скрываться до самой столицы от всех и каждого, наоборот, чем больше силы у вас будет за спиной к моменту прибытия в Аарту, тем лучше. К тому же Большая Гора находится в Софенине, Хурам — вассал и дальний родич князя Арцуда. Ну и мой тоже, получается.

— Когда это кого останавливало?.. — задумчиво протянул я.

— Не только это, — ответил Зулик. — Знаменосец его приходится Хураму родным сыном. Вторым — первый заправляет делами поместья.

— Так бы и сказал, что кадр надежный, проверенный, и заложник есть, — буркнул я. — А то ходишь тут вокруг да около. Но все равно, широким массам знать о моем появлении пока рано.

— Безусловно, царевич. Наместник будет нем как рыба.

Во дворце, если эту перестроенную под административно-представительские пополам с жилыми нужды крепостицу из красного камня можно так назвать, нас уже ожидали, что, строго говоря, неудивительно. Приближаясь к городу, князья и Блистательные расчехлили свои знамена и въехали в Тампуранк во всем, так сказать, блеске своей славы — наверняка Хурам с Большой Горы был уведомлен о нашем появлении еще до того, как отряд миновал городские ворота.

Встречать нас во дворе ему, высокопоставленному чиновнику, управляющему землями, по размерам сопоставимыми с владениями всех троих князей вместе взятых, протокол не позволял, но и выказывать пренебрежение владетельными он не стал — встречал нас в дверях своей резиденции.

— Счастлив приветствовать вас, дорогие князья! — Хурам оказался мужиком в возрасте — до меня не дотягивает, правда. Габаритным таким, высоким, но при том производил впечатление живчика с шилом в заднице.

— И мы рады приветствовать тебя, любезный родич, — ответил Арцуд.

Хозяин с гостями обнялись, заверили друг друга во взаимной приязни, после чего пришел и мой черед здороваться.

— Позволь представить тебе, князь Хурам, брата Прашнартру из обители Святого Солнца, — указал на меня Зулик.

Наместник скользнул по мне взглядом и ограничился простым кивком. Я тоже кивнул ему как равный равному — благо, священнослужители в Ашшории всем, ну, кроме, может, царя, равны по своему положению — от князя до золотаря.

— Мне сообщали, что вы ездили через Запоолье в горную обитель, да я не поверил — думал, перепутали с кем-то ваши знамена. К тому же свидетели говорили, что видели среди ваших стягов и штандарт Блистательных… Теперь я понимаю, что это правда, но поверить в сие было выше моих сил, а постичь — превыше разумения. Покинуть Аарту в такое время, когда все вооружаются, ради богомолья?

— Об этом — наедине, — отрезал князь Софенине. — Такие речи не для чужих ушей. Вот если брат Прашнартра соизволит?..

— Почему бы и нет? — Я пожал плечами. — Можно и прямо сейчас, если наместник никуда не торопится.

Хурам с Большой Горы поглядел на меня снова, более пристально на сей раз, и кивнул в знак согласия.

— Тогда, — произнес он, — прошу вас в мой кабинет, перемолвимся, покуда ваших людей устраивают.

А на родного сына за все это время — ни полвзгляда. Вот ведь выдержка у мужика! Не зря, видать, Каген его на это место поставил.

До кабинета пришлось идти чуть ли не через весь дворец, а потом еще и подниматься на два этажа. Ревматизм в коленках возмущался и грозил устроить опорно-двигательному аппарату саботаж — может, и не прямо сейчас, но в ближайшее время точно. Когда мы добрались до места, в кресло я буквально рухнул.

— Что столь важное вы желали мне сообщить, владетельные? — спросил Хурам, занимая свое место.

— Ты, дорогой кузен, верно, из столицы вести получаешь и знаешь, что Совет князей так ни к чему и не пришел. Валиссу видеть правительницей никто не желает, а о другом регенте договориться не удается, — произнес Арцуд утвердительным тоном.

— Да, верно. — Наместник вздохнул сокрушенно. — Я покуда подати и оброк в столицу не отправляю, здесь придерживаю, потому как неясно, чем все дело закончится. Если дойдет до резни да выяснится, что я не тех, кого надо, снабжал… Ах, ну чего царевича Тыкави лично понесло у заков табун угонять? Не поймай он в брюхо стрелу, каких бы потрясений мы могли избежать!

— Думаю, не будет никаких потрясений, — ответил его сеньор. — У Кагена есть брат, и он имеет преимущественные права на корону перед царевичем Асиром. Наиболее благоразумные из членов Совета, в том числе князья Самватини и Коваргини, решили призвать его на царство.

— Лисапета? — удивленно всплеснул руками князь с Большой Горы. — Так ведь он…

Тут наместник осекся, медленно перевел взгляд на меня, поднялся и отвесил поклон.

— Простите мою непочтительность, государь, — смиренным тоном произнес он.

Быстро соображает мужик! Я в восхищении.

— Сиди, досточтимый, — прокряхтел в ответ я. — Мы не афишируем мое присутствие в кавалькаде, так что постарайся не распространяться о новости. Хотя бы до времени нашего отъезда.

— Мой дом к вашим услугам, царевич, и на тот срок, который определите вы сами.

— Надолго тебя не стесним, князь, — заверил я Хурама. — Этой ночью вознесение Святого Сердца начнут праздновать, завтра народные гульбища, ведь так?

— Да, ваше высочество, — ответил наместник. — С закатом начнутся торжественные молебны и жертвоприношения во всех храмах…

Это он монаху рассказывает… Ясно дело, что с закатом — именно в час, когда солнце коснулось горизонта, святой, если верить легендам, и преставился. С последующим вознесением и занесением в пантеон. Вот Око — тот ровно в полдень умудрился коньки отбросить, его славить начинают, когда солнышко в зените находится. Ну а Солнце, поскольку он на небо живым взошел, по вполне понятной логике, на восходе.