Рене Ахдие - Ярость и рассвет

Шарзад закрыла глаза.

– Я сожалею, что меня не было у себя в комнате. – Взгляд Деспины метнулся в сторону маленькой двери у входа, которая вела в ее обитель. – Простите меня, я не знала… что они придут за вами. Вы имеете полное право не верить мне, но, пожалуйста, поговорите со мной.

– Тут нечего сказать.

– Очевидно, что есть. Вам может стать лучше, если выговоритесь.

– Не станет.

– Вы этого не знаете.

«Я знаю».

Шарзад не желала разговаривать с Деспиной. Ей хотелось услышать успокаивающий голос своей сестры и почитать томик поэзии из библиотеки отца. Она хотела увидеть яркую улыбку Шивы и услышать ее заразительный смех.

Она хотела в свою постель и поспать ночь, не боясь рассвета.

И она хотела Тарика. Ей хотелось упасть в его объятия и почувствовать, как смех рокочет в его груди, когда она говорит что-то очень неправильное, но звучащее наоборот. Возможно, это слабость, но ей нужен кто-то, кто забрал бы этот груз с ее плеч хоть на мгновение. Облегчил бы бремя, как Тарик это сделал, когда ее мать умерла и он нашел Шарзад в слезах, сидящей в одиночестве за ее домом.

В тот день он держал обе ее руки в своих и ничего не говорил. Просто убрал прочь ее боль обычной силой своего прикосновения.

Тарик мог бы сделать это снова. И он бы с радостью сделал.

Для нее.

Деспина была чужой. Незнакомкой, которой она не могла доверять в мире, только что пытавшемся убить ее.

– Я не хочу говорить об этом, Деспина.

Служанка медленно кивнула и провела расческой по волосам Шарзад. Напряжение в шее причиняло боль, но Шарзад ничего не сказала.

В дверь постучали.

– Могу я открыть? – спросила Деспина.

Шарзад безразлично приподняла плечо, и Деспина, прежде чем направиться к двойным дверям, положила расческу на колени Шарзад.

«Что они могут мне сделать теперь?»

Когда она посмотрела через порог, ее сердце упало в желудок.

В тени дверей стоял халиф Хорасана.

Деспина молча вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Шарзад осталась сидеть на краю кровати, нервно перебирая пальцами по гребню, лежащему на коленях, поедая взглядом своего короля.

Когда он подошел ближе, она увидела след от ее удара на его лице. Он окрасил его кожу в глубокий бронзовый цвет с оттенком фиолетового на челюсти. Глаза Халида были впалыми и уставшими, будто он долго не спал. Костяшки на правом кулаке – красными и разбитыми.

Он ответил ей таким же испытующим взглядом, оценивая синяки на ее шее, впадины под глазами и настороженную осанку.

– Как твоя рука? – Его голос был ровным и характерно низким.

– Болит.

– Сильно?

– Я уверена, что не смертельно.

Это была острая подначка, и Шарзад увидела, как она задела его за живое, когда сдержанное хладнокровие на миг исчезло. Он подошел к подножию кровати и сел рядом с ней. От его близости она неловко поерзала.

– Шарзад…

– Чего вы хотите?

Он замолчал.

– Загладить свою вину за то, что я сделал.

Шарзад вытолкнула жгущий выдох из легких и посмотрела ему в глаза.

– Вы никогда не сможете загладить свою вину за то, что сделали.

Он изучал ее.

– Это, возможно, первая по-настоящему честная вещь, которую ты мне сказала.

Она горько засмеялась.

– Я вам говорила, вы не слишком одаренный в разгадывании людей. Может, я врала раз или дважды в свое время, но никогда не обманывала вас.

Это было правдой.

Его грудь спокойно вздымалась и опускалась, пока он размышлял. Затем Халид протянул руку и убрал в сторону ее волосы. С большой осторожностью коснулся ее тонкой шеи.

Раздраженная очевидной озабоченностью на его лице, Шарзад отстранилась.

– Это тоже болит. – Она отвела от себя его руки.

Взволнованная, схватила гребень, лежавший на коленях, чтобы закончить распутывать волосы…

И скривилась от боли.

Ее рука.

– Помочь тебе? – спросил он.

– Нет. Не надо.

Он вздохнул.

– Я…

– Если мне понадобится помощь, я подожду Деспину. В любом случае, ваша помощь мне не нужна.

Когда она собиралась встать, он обхватил ее за талию и притянул спиной к себе.

– Пожалуйста, Шарзад. – Он говорил во все еще влажные волосы. – Позволь мне загладить свою вину.

Стук сердца в ее груди начал нарастать, когда он обвил ее второй рукой, прижав ближе к себе.

«Не нужно».

– Тому, что произошло сегодня утром, нет оправдания. Я хочу, чтобы ты…

– Где вы были? – Шарзад пыталась контролировать дрожь в голосе.

– Не там, где мне следовало быть.

– Этим утром и прошлой ночью.

Его дыхание овеяло кожу девушки, когда он наклонился к ее уху.

– Этим утром я был не там, где надо. Прошлой ночью я был не там, где хотел быть.

Шарзад вскинула лицо, и ее глаза расширились от того, что она увидела.

Его руки крепче обхватили ее за талию. Он наклонил голову и прижался своим лбом к ее, его прикосновение было мягким и нежным, как шепот.

– Моя гора Адамант.

Она почувствовала, как прижимается к нему, подчиняясь его ласке. От него пахло сандаловым деревом и солнечным светом. Странно, что она не замечала этого раньше, – в ее желании отстраниться от него Шарзад не обнаружила чего-то такого простого и в то же время явного, как запах.

Она вдохнула, давая чистому аромату очистить ее мысли.

Когда он положил свою ладонь ей на щеку, Шарзад осознала что-то ужасающее.

Ей хотелось поцеловать его.

«Нет».

Ответить на его поцелуй – это было одно; она готова к этому. Но хотеть поцеловать его… желать его взаимности – совершенно другое. Как и при первой напасти таять в руках убийцы Шивы.

«Слабая».

Она села в отвращении, уничтожив весь момент одним этим действием.

– Если вы хотите загладить вину, я подумаю о способе это сделать.

«И он не будет включать твои прикосновения ко мне».

Он убрал руки.

– Хорошо.

– Есть ли какие-то правила?

– Разве все должно быть игрой? – сказал он еле слышным шепотом.

– Есть ли какие-то правила, сеид?

– Единственное правило в том, что я должен быть в состоянии выполнить твою просьбу.

– Вы халиф Хорасана. Царь царей. Неужели существует просьба, которую не можете выполнить?

Он помрачнел.

– Я просто человек, Шарзад.

Она встала и взглянула ему в лицо.

– Тогда будьте человеком, который заглаживает вину. Вы пытались убить меня этим утром. Считайте, вам повезло, что я не сделала попытки вернуть должок.

«Пока».

Халид поднялся на ноги, больше чем на голову выше Шарзад. Вуаль бесстрастия вернулась и, как и всегда, углубила линии на его лице.

– Прости.

– Выглядит жалко. Но хоть какое-то начало тем не менее.

Его тигровые глаза смягчились, едва заметно. Он преклонил голову. Затем направился к двери.

– Шарзад?