Рене Ахдие - Ярость и рассвет

И эти глаза были прикованы к ней. С того момента, как он повернулся и увидел ее.

Шарзад замедлила шаг, приблизившись к нему, и ее страх растворился в спокойствии странного рода.

Она попыталась улыбнуться.

Он протянул ей руку.

Взяв ладонь Халида, Шарзад заметила толстый перстень из матового золота на среднем пальце его правой руки. На нем были отчеканены два перекрещенных меча. Шарзад провела по нему большим пальцем.

– Это мой стандарт, – объяснил Халид. – На нем…

– Двойные шамширы.

– Да.

Она подняла глаза, опасаясь, что он поинтересуется, откуда ей это известно.

Но он был невозмутим.

– Генерал рассказал тебе, что я наблюдала за турниром? – обреченно спросила она.

– Конечно. – Уголок его губ слегка дернулся вверх.

Шарзад раздраженно выдохнула.

– Конечно.

Он сплел свои пальцы с ее.

– Ты прекрасно выглядишь.

– И ты тоже.

– Готова?

– А ты?

Халид улыбнулся при этих словах. Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Спасибо, Шази. За то, что ты на моей стороне.

Она кивнула, не в силах сказать что-то в ответ.

Затем халиф шагнул вперед, и раджпут толкнул одну из огромных дверей. Держась за теплую руку Халида, Шарзад взошла на верхнюю площадку огромной раздваивающейся лестницы, напоминающей раскрытые объятия. На секунду она заколебалась, думая, что они должны были пойти отдельно друг от друга, но Халид крепко сжал ее ладонь и начал спускаться по лестнице вместе с Шарзад. Через плечо она мельком увидела, как голубой дамаск тянется за ней, словно мягко перекатывающиеся волны среди моря из тесаного мрамора.

Когда они остановились у подножия лестницы, Шарзад во второй раз за вечер ахнула от удивления.

Королевский зал дворца Рея, без сомнения, являлся самой большой комнатой, какую она когда-либо видела. На полу, выложенном огромными чередующимися черными и белыми камнями, был создан, насколько хватало взгляда, диагональный узор. Красивые барельефы, изображающие полулюдей-полубыков, бросившихся в битву, и крылатых женщин с длинными развевающимися на ветру волосами, украшали стены, которые уходили высоко вверх. Настолько высоко, что Шарзад пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть самые верхние части резных колонн, несущих тяжелый вес потолка. У основания каждой были вылеплены двуглавые львы, из ревущих пастей которых выступали железные факелы.

В центре этого огромного пространства находился трехсторонний помост с рядами стоящих на нем низких столиков. Помост был завален роскошными тканями и богато расшитыми подушками, наполнявшими его насыщенными цветами и пышной текстурой. Свежие лепестки роз и засушенный жасмин были разбросаны по шелку и дамасской ткани, обшитой бахромой, наполняя воздух опьяняюще сладким ароматом, манившим любого, кто блуждал неподалеку.

Гости слонялись по залу, ожидая их появления.

«Тарик».

Страх поспешно вернулся.

Она чувствовала, что Халид наблюдал за ней. Он сжал ее руку, предложив свое нежное утешение одним простым жестом.

Шарзад с дрожащей улыбкой оглянулась на него.

– Если будет угодно нашим многоуважаемым гостям… – раздался откуда-то сверху звучный голос.

Каждый в зале повернул голову в их сторону.

– Халиф Хорасана, ибн аль-Рашид… и халифа Хорасана, Шарзад аль-Хайзуран.

Все взоры обратились к ней, фигуры поворачивались, шеи вытягивались, чтобы получить лучший обзор. Краем зрения она в конце концов увидела пару серебристых глаз, вспыхнувших при взгляде на ее лицо, скользнувших по ее ослепительной фигуре… затем взор обратился к ее руке, все еще переплетенной в спокойном тепле ладони Халида.

Через миг серебристые глаза растворились в толпе.

Они оставили после себя панику.

«Пожалуйста. Не здесь. Ничего не делай. Ничего не говори».

Она резко вспомнила стычку на базаре, произошедшую несколько недель назад.

Пьяные мужчины с их разномастным оружием…

И облаченный в плащ халиф с его смертоносным шамширом.

«Если ты будешь угрожать Халиду, он убьет тебя, Тарик. Без долгих размышлений».

Халид прошел к помосту и занял свое место в центральной линии столов.

Шарзад, отпустив его руку, села справа от него, в ее голове крутился поток спутанных мыслей.

«Я не могу искать Тарика. Я ничего не могу сделать. Это только усугубит положение.

Что он задумал?»

– Это место свободно? – Джалал усмехнулся Шарзад.

Она посмотрела вверх, тяжело моргая.

– Как сказать. Оно для вас?

Он сел рядом с ней.

– Я вам не раз…

– Добрый вечер, сеид! – громко сказал Джалал.

Шарзад поморщила нос, взглянув на Джалала.

– Не делайте так, моя госпожа. Вы портите свое личико, – поддразнил он.

– Добрый вечер, Джалал. И я не соглашусь, – пробурчал Халид себе под нос.

Джалал от души рассмеялся.

– Тогда приношу свои извинения. Если вы позволите мне такую вольность, сеид: я считаю, каждый человек здесь сейчас пересматривает свое понятие красоты.

«Деспина была права. Он таки законченный ловелас».

– Прекратите. – Шарзад вспыхнула, глядя на высокомерную мину Джалала.

– Теперь это… ничего не портит, – промолвил Джалал.

– Наконец мы сошлись в чем-то, – сказал Халид Джалалу, хотя его взор задержался на Шарзад.

И Джалал отклонился на подушки с довольной улыбкой, сложив руки на животе.

– Если будет угодно нашим многоуважаемым гостям… – еще раз произнес глашатай.

И снова все головы повернулись к раздвоенной лестнице.

– Султан Парфии Салим Али эль-Шариф.

Когда Джалал поднялся на ноги, бормоча ругательства, Шарзад положила ладони на помост, чтобы последовать его примеру.

Но Халид сразу же протянул руку, останавливая ее.

Шарзад встретилась с ним взглядом, и он едва заметно покачал головой, уголки его глаз сузились. Он провел большим пальцем по внутренней стороне ее руки, и комок в желудке Шарзад натянулся. А когда халиф отпустил ее, взор его снова стал пустым.

Море лиц расступилось перед ними, и Шарзад впервые увидела человека, который желал господствовать над Халидом, обвиняя его в незаконнорожденности. Дядю, относившегося к матери Халида с таким презрением.

Этот султан пошел бы на все ради шанса заполучить королевство.

Салим эль-Шариф был привлекательным мужчиной с сильным подбородком, красиво седеющими волосами и очень аккуратными усами. Он был подтянутым и выглядел здоровым, и его темно-карие глаза лишь казались теплыми. Угольно-черная мантия султана была изысканно вышита на воротнике и подоле, а полированный эфес его сабли, висящей на бедре, сделан из чистого золота с изумрудом размером с кулак ребенка, инкрустированным у его основания.

Он шагнул на помост с уверенностью человека, которому не о чем волноваться, и сел на свободное место возле Халида.