Алла Гореликова - Корунд и саламандра

— Я мог бы прихватить с собой «серебряную траву», — роняю я, когда мы с Сержем идем по пустому двору к воротам.

— До того ли, — с непривычной серьезностью отвечает Серж. — Боюсь я, Анже, что в гостях у короля тебе и так будет чем заняться.

Королевский капитан встречает нас у ворот и ведет в приготовленную нам комнатку. Ведет какими-то узенькими коридорчиками, тесными винтовыми лесенками… я и помыслить не мог, что в королевском дворце могут быть такие закоулки!

— Король не хочет, чтобы о вас знали, — обратив внимание на мое изумление, замечает капитан. — Он придет к вам позже. Вон, на столе, подарки князя Гордия.

— Князя Гордия? — растерянно переспрашиваю я.

— Великого князя Ижеславского, — выплевывает пояснение капитан.

— Опять князь Гордий, — бормочу я.

Серж подходит к столу:

— Не слишком их много, подарков-то! Князь, похоже, знает цену вещам.

— Это вы хорошо выразились, светлый брат, — усмехается капитан. — Именно что знает цену! Он прислал щедрые дары — если только в них нет подвоха. Ну так вы, как я понял, это и проверите?

Я растерянно гляжу на Сержа. Наше ли дело объясняться с королевским капитаном? Король сам должен бы сказать ему…

Капитан усмехается:

— Я знаю то, что должен знать, светлые братья! Располагайтесь, только не выходите без особой надобности. Ужин вам принесут сюда. Я оставлю своего парня за дверью, если что нужно будет, скажите ему.

— Свет Господень да будет с тобой, — благословляет капитана Серж. — Я так понимаю, посол в другой части дворца?

— Само собой, — кивает капитан. — Только у него в свите есть один слишком шустрый малый. Не успели разместиться, уже во дворе к девкам мостится. Так что поглядывайте.

— Хорошо, — соглашается Серж.

Капитан удаляется. Я подхожу к столу.

Стол почти пуст. Тяжелый меч в изукрашенных серебром алых ножнах да невзрачная деревянная шкатулка, вот и все.

Дары Великого княжества Ижеславского.

Я открываю шкатулку. Ух ты! Хитрый механизм разворачивает ее в два плоских ящичка по четыре отделения. В каждом отделении, в гнездышках из мягкой желтоватой бумаги… амулеты?

Серебряная подковка на черно-белом шнурке. Такая же — на серебряной цепочке. Крохотная деревянная сова на суровой черной нитке. Браслет из разноцветного бисера. Плоская прозрачно-дымчатая, похоже, стеклянная, фигурка… Я осторожно беру ее, располагаю на ладони. Смахивает на кошку в стремительном прыжке.

— Ого! — Серж наклоняется, разглядывая кошку почти в упор. Потом берет лежащую под ней в шкатулке бумагу. Разворачивает. Бормочет: — Ну да… так я и думал.

— Что?

— Положи пока на место… осторожно только! Тут все написано.

Я осторожно возвращаю амулет обратно.

— «Дымная кошка», — читает Серж. — «Заклятие сие мало кто изготовить умеет, потому редко оно и ценится дорого. К тому сказать, готовится оно долго, а тратится за единый раз, что редкость „дымной кошки“ усугубляет. Буде понадобится заклятие сие применить, амулет разбей и заклятие в себя воспримешь. И станешь быстр и зорок, подобно кошке, и столь же незаметен, как дымная кошка во тьме ночной. Жизни же заклятию бывает разно, но редко менее солнечной ладони».

— Это как — «солнечной ладони»? — спрашиваю я.

— Пока солнце не сдвинется на ладонь, — поясняет Серж. — Ты понял, что это? «Дымчатая кошка»!

— Дай-ка… — Я беру у Сержа бумагу с описанием, закрываю глаза…

…писавший это озабочен был лишь тем, чтобы не посадить кляксу…

…а тот, кто укладывал «дымную кошку» в шкатулку, думал только о том, чтобы стеклянная фигурка плотно улеглась в свое гнездышко и не разбилась нечаянно.

Тогда я кладу ладони на шкатулку, поверх всех амулетов…

…— Долго еще возиться будешь?

— Готово, учитель! — Мальчишка еще раз проверяет, хорошо ли уложены амулеты, и закрывает шкатулку.

— Восемь лучших заклятий, на какие я способен… — Заклинатель устало трет виски. — Два месяца труда… два месяца жизни!

— Ты успел, учитель! — Парнишка смотрит на заклинателя по-собачьи преданными глазами. — Посольство выезжает завтра. Теперь ты можешь отдохнуть.

— Теперь мы вернемся к нормальной учебе, — бурчит заклинатель. — Не знаю, чего ждет князь от этого посольства, но он спрашивал о тебе.

— Князь спрашивал обо мне?!

— Он не дурак, наш князь, — вздыхает заклинатель. — Он прекрасно понимает, что один я много не наработаю. Велел взять еще одного ученика. Как будто мне мало одного остолопа…

…Когда я открываю глаза, на столе ждет блюдо с ужином, а на табурете у стола сидит король.

— Вижу, ты уже работаешь, Анже… — Король вынимает из моих рук шкатулку. — Амулеты на особые случаи, работа лучшего заклинателя княжества. Истинно ценный дар. Никто еще не добивался союза с нами так настойчиво. Серж, ты человек Господа и просветлен Светом Его. Скажи, если союз этот выгоден, но что-то во мне протестует — что делать?

— Слушай свое сердце, мой король, — убежденно отвечает Серж. — Через сердце говорит с нами Господь.

— Заклинатель князя работал два месяца, — вспоминаю я. — И он сказал ученику, что князь чего-то ждет от посольства…

— Иначе зачем и посылать, — бормочет Серж.

— Торговый и военный союз… — Король Луи пожимает плечами. Встает. Роняет, словно, между прочим: — Я обещал дать ответ завтра вечером.

И выходит.

— Всего день! — Серж возмущенно смотрит вслед королю.

— Я еще поработаю после ужина.

— Не надо бы, — бурчит Серж. — Да что делать…

Я молча принимаюсь за ужин. Да, я понимаю, это важно — узнать, чего хочет от нашего короля князь Гордий. И может, это Промысел Господень направил меня сюда. Но мне хочется вернуться к Ожье… к истории давней, позабытой и поэтому, словно не такой грязной. Хотя о чем я! Грязи хватает во все времена.

Князь Гордий задумчиво проводит кончиками пальцев по богато изукрашенным ножнам и поднимает вопросительный взгляд на мастера.

— Я сделал, как ты приказал, господин мой! — Мастер-оружейник угодливо кланяется. — Форма — старинного рыцарского меча. Ножны парадные, клинок боевой. Закалка по тайному рецепту мастеров Диарталы… Я знаю его от деда.

Князь смыкает ладонь на рукояти, и меч выскальзывает из ножен, подняв в душе Гордия волну яростного восторга.

— Он словно рвется в бой, — говорит князь Гордий. — Похоже, что у него есть душа и она жаждет крови.

— Так оно и есть, господин мой! — Оружейник позволяет себе кивнуть. — Это древняя магия. Он будет рваться в бой и упиваться кровью. И поведет за собой своего обладателя… вернее, своего раба.

Князь с ощутимым усилием возвращает меч в ножны. Руки его чуть заметно дрожат.