Алла Гореликова - Корунд и саламандра

— Да он опасен, твой меч. — Князь криво улыбается, и оружейник поспешно отвечает:

— Именно поэтому я никогда не делал таких клинков и впредь не осмелюсь делать, если не будет на то твоей воли, господин мой. Но еще одно должен я сказать тебе, господин. Душа такого клинка заключена в его имени. И тот, кто знает имя, будет повелевать им.

— И что за имя у этого? — Князь опускает ножны на стол, но не отрывает ладонь от рукояти. Меч греет пальцы. Меч ждет крови. — Интересно, что ты придумал для него.

— Я не придумывал, господин мой! — Оружейник качает головой. — Это древняя магия. Характер клинка и его имя не узнаешь, пока он не родится. Имя куется вместе с клинком, и мастер не придумывает его, только угадывает. Этот меч — Упивающийся.

— Упивающийся, — повторяет князь и разжимает сомкнутые на рукояти пальцы. — Знаешь что, сделай и для меня такой. А то мне жаль стало отдавать его.

— Новый меч не будет в точности похож на этот, — словно извиняясь, предупреждает мастер.

— Я понял это, — усмехается князь Гордий. — Пусть он будет непохож, это даже интересно… лишь бы не был трусом.

Мастер кланяется:

— Сделаю, господин мой.

— Возьми! — Увесистый кошелек звякает, переходя в руки мастера. — Благодарю тебя за этот меч. Он достоин нашего посольства. А теперь иди.

Князь Гордий провожает взглядом поспешно удалившегося оружейника и тихо произносит:

— Достоин, да… вот только ни к чему королю Луи знать твое имя. Думаю, ты очаруешь его, Упивающийся! — Князь хищно усмехается. — Луи примет участие в нашем споре с Егорием… и вот тогда посмотрим!

Надо сказать королю! Только эта мысль и остается в моей голове, когда отрываю руки от меча. Заколдованный меч, Упивающийся, подаренный нашему королю ради вовлечения его в войну…

— Надо сказать королю, — шепчу я.

— О чем? — спрашивает Серж.

— Этот меч… упивающийся кровью!

Серж осаживает меня простым вопросом:

— А посол знает?

И как я сам не подумал об этом! Я снова прикасаюсь к мечу.

— Погоди! — Серж хмурится. — Не хватит ли с тебя на сегодня, друг Анже? Устал ведь? У тебя есть еще день.

— Все равно я сейчас не способен на что-то другое, — признаюсь я. — Правду пресветлый сказал о любопытстве моем…

— Уж это точно, — подтверждает Серж. — Ладно… дело-то посерьезнее древних легенд.

Я закрываю глаза. И думаю о человеке, везущем подарки королю Луи… о человеке, который должен знать, чего хочет его князь.

— Не понимаю я нашего князя. — Секретарь посла косится на притороченный к седлу сверток с дарами. — Что толку будет с этого союза, если молодой король полуострова поклялся не ввязываться в чужие войны? Ней-тра-ли-тет, — похоже, он пытается произнести это слово презрительно, однако недоумение берет верх.

— Князь надеется, что эта война не покажется ему чужой. — Посол пожимает плечами. — Рудные горы и солидный кусок северного побережья! Согласись, это неплохой аргумент.

— Может, и неплохой, — говорит секретарь.

— Однако вряд ли способный перевесить коронационную клятву? — продолжает за него посол. — Иногда я и сам так думаю. Но мы обязаны сделать все возможное…

Король не входит — врывается в комнату.

— Что случилось? Меня как дернуло что — сюда!

— Анже нашел, — говорит Серж.

Я рассказываю — о мече, о планах князя Гордия, о разговоре посла с секретарем… я тороплюсь, перескакиваю с одного на другое, в конце концов, Серж останавливает меня и предлагает начать сначала. Во второй раз мне удается говорить почти спокойно.

— Вот оно что, — произносит король, выслушав до конца. — Ну ладно же!

Он подходит к мечу и с минуту стоит молча, глядя не то на изукрашенные ножны, не то в ночь за окном. Я замираю. Тревожный холодок течет по спине. Что-то будет…

Король Луи смыкает ладонь на рукояти. Неуловимо быстро меч оказывается у него в руке, сверкая голубоватыми искорками по краю клинка.

— Ты славный меч, Упивающийся, — громко, отчетливо и торжественно говорит король. — Но пока тебе придется пожить в ножнах. Я не собираюсь воевать.

Голубые искорки гаснут. Клинок прячется в ножнах с глухим разочарованным шорохом. Король глубоко, прерывисто вздыхает. И говорит, не дав себе и секунды передышки:

— Я благодарю тебя, Анже. Ты спас нас от ненужной войны. — Губы короля презрительно кривятся: — Рудные горы и северное побережье! Они меня совсем за дурачка держат?! Первое, что сделаю я, — пошлю гонца к Егорию.

— Это кто? — шепотом спрашиваю я Сержа.

Король слышит и отвечает мне сам:

— Егорий — король Двенадцати Земель. Он тоже предлагал мне союз. — Король Луи жестко усмехается, и в его голосе я вновь слышу огонь и сталь. — Теперь, когда я знаю больше, мы можем вернуться к этой идее. Готов поспорить, у нас будет свой порт на их северном побережье!

Король размышляет, и в глазах его я вижу сталь. Как страшен он был бы с Упивающимся в руках, думаю вдруг я.

— Я знаю, послушник не может принимать награды, — говорит король. — Я награжу монастырь. Но я запомню, что награду заслужил послушник Анже.

— Наконец-то, — вздыхаю я. В келье сумрачно, тихо и спокойно, и ждут на столе «серебряная трава», Юлина брошка, амулет короля Валерия и Сержев гномий нож. И никаких тебе интриг, кроме давно позабытых…

— И ни капельки не гордишься? — Серж усмехается. — Благодарность королевская, не абы что.

— Горжусь, пожалуй, — признаюсь я. — Заколдованный король тоже не абы что. Только здесь спокойнее.

— Это да. — Серж валится на свою койку. — Отдыхай, Анже. Ты вчера выдохся, да и до того…

— А завтра на огород? — ехидничаю я.

— Обойдешься, — парирует Серж. — Пора и за дело.

— Наконец-то, — ублаготворенно заявляю я.

Серж не замечает, как «серебряная трава» оказывается в моей руке. Да, честно говоря, я и сам этого не замечаю…

Васюра вваливается с пьяной непринужденностью, обложив руганью кого-то в коридоре и хлопнув дверью. И мгновенно трезвеет.

— Время, — почти шепотом сообщает он. — Простились?

— Да, — так же тихо отзывается Ожье. — Я готов.

— Пропуск мне пока отдай.

Ожье вытягивает из-под ворота серебряную бирку. Снимает, подкидывает на ладони:

— Держи.

— Но, Васюра… — Юлия стремительно подходит к гостю.

— Ни слова, — прерывает он. — Я все понимаю, клянусь вам, Юлечка. Я виноват перед вами, знаю. Но мужчина не может вечно сидеть при жене.