Алла Гореликова - Корунд и саламандра

— Источник, — шепчет Ожье.

— Вода святая, исцеляющая, благодатная, — благодарно вторит Юлечка. — Правда… Ожье, как ты назовешь нашего сына?

— Сергий.

Ожье мимолетно удивляется — почему? Но имя пришло само, и… такое чувство, будто других имен и нет на свете!

— Правильно, — убежденно говорит Юли. — Если бы не Сергий…

Сын…

Несбывшееся для меня слово стучит в висках, рвет болью душу. Давно простил я свою любовь… отпустил и забыл. И даже благодарен был судьбе — за то, что ударила сразу, не стала ждать, пока едва проросшее чувство укоренится… за то, что нанесла рану, способную затянуться. Не мое, сказал я тогда себе. Не моя, и я — не ее. Встретим еще свою судьбу.

Встретила ли Катарина — не знаю. А мне не удалось. Беда одна не ходит… как раз тогда пало на меня чужое проклятие, тогда вслед за любовью своей чуть не потерял я и свет этого мира — и судьбой моей стало бегство. Бегство от себя, от дара своего…

Счастье, что окончилось оно монастырской кельей и дознанием, порученным мне во славу Господа. Могло быть хуже…

Но сына у меня никогда уж не будет…

«Серебряная трава» перечеркивает загорелое запястье двойной белой чертой. Амулет, побывавший с отцом в таких переделках, из которых не всякий герой смог бы вернуться живым. А до того хранивший маму. Амулет, который повязала на мамину руку королева Таргалы. Нина, королева-ведьма. Настоящий сильный амулет, — какой еще помог бы маме не думать каждую минуту, где шкода-сыночек!

— Едут, — говорит Лека.

В самом конце Дворцовой виднеется отряд.

— Это они?

— На, глянь. — Лека протягивает мне «близкий глаз».

Я беру амулет в кулак. Ух ты! Вот это да! Кажется, руку протяни — и можно будет щелкнуть по носу короля Анри Грозного.

— Такой старый, — вырывается у меня. — У него же руки трясутся, погляди! Как он еще с коня не сверзился?!

— Не понимаю, — бормочет Лека. — Не мог он так сильно постареть за каких-то десять лет. Мама говорила, он железный прут в узел завязывал! И чтоб руки тряслись?!

Лека забирает у меня амулет. На этот раз он разглядывает своего деда так долго, что я успеваю заскучать. Издали отряд кажется темной кляксой, неторопливо текущей по Дворцовой. Я гляжу, как выстраивается почетный караул у внешних ворот, и жду.

— Знаешь, что я думаю? — Лека отдает мне амулет. — Не от старости у него руки трясутся. Ты, Серый, в лицо его вглядись. Он же просто бешеный!

Да… вижу. Такому королю да под горячую руку… наверное, с таким же лицом объявлял он бунтовщиком моего деда, маминого отца. И дочь свою, нашу королеву, тоже с таким лицом замуж отдавал. Ведь наш король Андрий потребовал ее в жены залогом мира. Грозный у Леки дедуля…

— Пора вниз, — говорит Лека.

— Угу.

Мы отползаем от края крыши, и…

— Та-ак! — Неведомая сила вздергивает нас на ноги. Ой… очень даже ведомая! — Валерий, мой принц, твоя мать давно ждет тебя. Опять скажешь, что забыл?

— Не скажу, — невинно парирует Лека. — Я как раз иду.

— Я вижу, — так же невинно усмехается капитан Сергий. — Ладно, беги. А мне с Сережкой потолковать надо.

Я оглядываюсь на Дворцовую. Посольство Таргалы уже не кажется кляксой. Вороные тяжелые кони, гвардейцы в фиолетовых плащах поверх блестящих серебром кирас, в лиловых беретах, у отца до сих пор хранится такой же… И откуда у капитана королевской роты время на разговоры с сопляком девятилетним, когда таргальцы вот-вот подойдут к внешним воротам?

— Есть у меня, Сережка, поручение для тебя.

Сказать, что я обрадовался… ну, это будет сказано слишком слабо! Мы с Лекой уже год, как начали учиться, да нас и до того не гнали из казарм… но поручение?!

— Опасное, — добавляет капитан.

— Ух ты! — радуюсь я.

— Сопляк, — бросает капитан Сергий. Мой тезка. И не просто тезка — ведь меня и назвали в его честь. — Думай башкой своей, чему радуешься. Что случись, как я матери твоей в глаза гляну?

Ну, могло б там, что на самом деле случиться, он бы меня не посылал. Дразнит.

— Ничего не случится, — заверяю я. — Чес-слово. А что делать надо?

— Любопытных сопляков хватает везде, — задумчиво эдак сообщает капитан. — На них не очень-то обращают внимание. Я не думаю, что наши гости удивятся обыкновенному любопытному пацану. Понимаешь, Сережка?

— Конечно. Покрутиться рядом, посмотреть-послушать. А опасного-то в этом чего?

— Да как раз это «послушать». Гвардейцы Грозного вряд ли думают, что здешний сопляк поймет, о чем таргальцы промеж собой говорят. Но если до них дойдет, что ты понимаешь…

— Враз поймут, что я подслушивал. — Я оглядываюсь. Посольство уже на площади перед воротами… капитану, наверное, пора, а он тут со мной. — Они что, о чем-то секретном могут говорить? Капитан, ну не совсем же эти таргальцы башкой ударенные!

— Сережка, я ж тебя не к послу с королем посылаю. Гвардейцы, скорее всего, толком и не знают, чего хочет их король. Но именно поэтому они будут обсуждать и цели посольства, и настроение своего короля, и те дела Таргалы, которые могли вынудить короля Анри приехать к нам. Они, Серенький, живые люди, им интересно. А нам, — капитан усмехается, — нам тоже интересно. Именно это.

— А что, мы не знаем, зачем он приехал? — Я удивляюсь. Говорили, что отец нашей королевы решил поздравить ее с рождением дочери.

— А что, знаем? — язвительно переспрашивает капитан Сергий. — На внучку посмотреть? Ха-ха! Что-то с рождением первенца и наследника он поздравить не спешил. До сих пор, собственно, не поздравил. Нет, Сережка, что-то его припекло, и сильно. Потому мне и страшно тебя посылать. Если такое скажут, что тебя заденет… понимаешь? Сильно заденет.

Я пожимаю плечами. Это даже обидно! Ладно б он не знал, что я себя в руках держать умею! Ведь знает.

— Я знаю, Сережка, рожу топором ты сделаешь, не привыкать. Но сможешь ли ты даже не вздрогнуть? Плечами не повести, спиной не закаменеть? Это на самом деле тяжело, тезка. Поверь.

— Надо было пару тренировок устроить, — бурчу я. — На прошлой неделе. Или вчера. А сейчас уже поздно. Я иду или не иду?

— Идешь, — словно через силу говорит капитан Сергий. — Казармы внешнего двора.

— Угу… — Я уже собираюсь бежать, и капитан хватает меня, как кошака за шкирку.

— Шустрый какой. Амулет сначала сними.

— Зачем? — еле выдавливаю я. Сильный он там на самом деле или нет, а только привык я…

— Да ведь это работа их королевы, балда! А ну как узнают?

Точно, балда. По головушке тюкнутый. Сам сообразить не мог?! Я развязываю узел, не поднимая глаз.

— Я тебе другой припас. — Капитан треплет меня по голове и вешает на шею крохотную подковку на трехцветном счастливом шнурке. — А то вдруг умник найдется, заметит, что все детишки с амулетами, а ты нет.