Алла Гореликова - Корунд и саламандра

— Да, и быстро, — соглашаюсь я. — Жаль, ключ отнесли.

— Да ведь изнутри без ключа можно. — Лека тычет пальцем в запор. — Смотри, здесь повернуть, и все! Давай назад, там лестница наверх была, помнишь? Отец в кабинете.

Мы несемся наверх, не слишком заботясь о тишине. Но — молча. Только раз, сворачивая с лестницы к кабинету, Лека выдыхает:

— Лучше бы это все вчера… вчера Шкода дежурил.

Да, думаю я. Шкода нас обычно жалеет, а сегодня очередь Мелкого. У Мелкого, заразы, рука тяжелая. Я бурчу в ответ:

— Зато за дело. Не за ерунду, как тогда.

Шкодничаешь — будь готов к ответу. И раскаяния-извинения ничем не помогут. Натворил — получай. Позовет король капитана — и велит отвести сопляков в казармы да горячих всыпать, поровну сыну любимому и дружку его закадычному… Лека толкает дверь, и мы вываливаемся из потайного хода прямиком на королевский совет.

Изумленное молчание нарушает спокойный вопрос короля:

— Что должно было случиться, чтобы два заядлых шкодника позабыли о наказании? До сих пор вы безобразничали не напоказ. Что стряслось, сын?

Лека рассказывает недолго. Только самое главное. Король морщится и бросает:

— Выйдите оба. Подождите за дверью, пока мы закончим.

Ждем мы долго. Ожидание неминуемой выволочки — наказание не хуже любого другого, и родители наши, что Лекины, что мои, нередко этим пользуются. Но сегодня…

— Я так думаю, отцу просто не до нас, — говорит Лека через час. — Проще было сразу сдаться Мелкому.

— Угу, — вздыхаю я. — Лека, а давай, когда твой дед уедет, попросим Сергия…

— О чем?

— Знаешь, он мне говорил… что уметь рожу топором делать еще мало. А надо, чтобы и не вздрогнуть. Даже спиной или плечами. Он сказал, по спине видно, когда волнуешься, даже лучше, чем по лицу. Вот я и думаю, сложно так научиться?

— Это не Сергия надо просить, — чешет в затылке Лека. — Это Васюру. А еще лучше — твоего отца. Уж он-то умеет!

Из кабинета выглядывает Васюра:

— Заходите, герои!

Мы переглядываемся. Самое время делать рожу топором!

— Не дрейфь, — одними губами шепчет Лека.

— И не думаю, — отвечаю я. Ой, что будет…

— Ну что, герои-охламоны, — король щурится, пошевеливая бровью, — готовы ответ держать? Или, по-вашему, королевские ключи стащить — пустяк, которым и гордиться не стоит?

— Мы гордимся, — быстро отвечает Лека. — Скажи, Серый?

— Еще бы, — подхватываю я. — Не пустяк, правда!

— Не пустяк, — совсем не сердито повторяет король. — Сопляки… Вот ведь и непослушание ваше может пользой обернуться. Сын, а зачем вы вообще туда полезли?

— Тайный ход хотели найти, — честно отвечает Лека. Он никогда не врет. И его отец это знает.

— Покажу я вам тайный ход, — вздыхает он. — Обещаю. Как только посольство проводим, покажу. В этот раз вы заслужили благодарность, а не порку.

В кабинете повисает тишина.

— Все так плохо, отец? — спрашивает, наконец, Лека. — Может, мы еще чем помочь сможем?

— Только одним, — отвечает король. — Не болтать. Этот ваш подвиг должен остаться в тайне. Идите. И, я прошу, ведите себя тихо, пока не уедет посольство. Избавьте нас хотя бы от таких забот.

— Обещаем, — вздыхает Лека. — Только скажи, отец, вы опять рассоритесь? Ты ведь не станешь ему помогать?

— Лучшее, что могу я сделать, — посоветовать ему договориться с Подземельем о мире. Но такого совета он не послушает. А ссориться, — губы короля кривит усмешка, — твой дед, Лека, не такой дурак. Без наших купцов Таргала пропадет. Им нужно что-то жрать. Злобу он затаит, а ссориться не рискнет. Идите, мальчики. И займитесь чем-нибудь мирным.

— Что-то было не так, — говорю я Сержу, — не знаю что. Не пойму. Но было…

— Только в последний раз? — спрашивает Серж.

Я задумываюсь. В последний раз точно… а до того?

— Я что думаю — это не связано с тем парнем, который тоже в прошлое смотрел, как ты? Там?

— Нет. Точно нет. Мне кажется… пожалуй, это мальчишки. С ними совсем по-другому.

— Хуже?

— Нет, что ты! Наоборот. Полнее, ярче… даже не знаю, как объяснить! Ведь и так полно и ярко, я ведь как наяву все проживаю. А все-таки с мальчишками по-другому.

— Может, как раз потому, что с мальчишками, — пожимает плечами Серж.

Предрассветная степь летит под копыта, и замирает сердце. От скорости, а пуще того — от недозволенности. Из всех живущих в Летнем Стане детей только Вагрику можно выезжать за ограду без взрослых. Странно было бы вождю ордынского кочевья запрещать сыну скакать по степи, пусть даже и в одиночку.

Отец Вагрика, вождь семьи Снежных Лисиц, гостит у короля Андрия в Летнем Стане каждый год. Каждый первый месяц лета. И вот уже четыре года, как привозит с собой старшего сына. И вождь, и король одинаково радуются дружбе сыновей.

Мы сдружились с Вагриком сразу, в первый же его приезд. Мы седлали коней и скакали к Кудрявке, на плес, — Лека, Вагрик, я, Игнатка, Авдик, Рада с Милой. И Шкода, отряженный капитаном нам в учителя. Мы брали с собой луки, и степь, серебряная знойная степь, неслась под копытами текучим шелком ковыля. Мы похвалялись друг перед дружкой умелой ездой и меткой стрельбой, и Вагрик учил нас скакать, как скачут всадники Степи: и стоя на спине коня, и повиснув под брюхом, и обочь… подобрать монетку на полном скаку, бросить аркан… Ближе к полудню мы жгли костер, обедали, пережидали жару под ивами на берегу Кудрявки. И Вагрик вспоминал какую-нибудь ордынскую легенду. А все легенды у ордынцев — о героях, о схватках и погонях, о чести и бесчестье… Не правы те, кто называет ордынцев дикарями. Да, они живут совсем не так, как мы. Но они так же понимают честь. И не меньше нас ценят верную дружбу.

Высветляется рассветом край неба далеко впереди, а я отчаянно жалею, что не успел вчера вечером предупредить ни Вагрика, ни Шкоду. Мы с Лекой не очень-то прислушиваемся к запретам, но этот я предпочел бы не нарушать. Угораздило… Мы скачем навстречу рассвету втроем. Мы с Лекой — и Юрка. Княжич Юрий, будь он неладен! Лекин двоюродный брат.

И я дорого бы дал, чтобы вернуть вчерашний вечер и прожить его иначе. Желательно — без Юрки вообще!

В Славышти мы видим Юрку разве что по великим праздникам. А великие праздники тем и хороши, что за празднованием как-то не до игр и даже не до разговоров. Того единственного раза, когда Юрку оставили с нами поиграть, хватило нам с лихвой.

Тогда девятилетний Юрик предложил шестилетнему Валерику влезть на крышу дозорной башни. На спор. Лека сдуру влез, а Юрик заявил, что он не совсем еще тронутый — по такой верхотуре карабкаться.

— Что, сдрейфил? — спросил я тогда его. — Слабо за шестилеткой угнаться?