Юрий Никитин - Труба Иерихона

Яузов сказал напряжённо:

Послать спецназ для дополнительной охраны?

Кречет кивнул, потом спохватился:

Нет! Лучше передай приказ... если спецгруппы США атакуют базу ракетных войск, тут же произвести немедленный запуск по территории США. Не думаю, что они решатся на такую глупость, но всё же... Заодно надо организовать утечку информации из кабинета президента. Пусть знают, что на этот раз они зарвались слишком... И если грянет война с применением атомного оружия, то вызвали её США.

Сказбуш прислушивался, вдруг просветлел лицом, сказал с нажимом:

Господин президент! Один штришок по поводу военной доктрины. Возможно, будучи заняты разгребанием... да-да, разгребанием, вы забыли... или не знаете, что у нас в России отсутствует один пункт, который есть в военной доктрине США. Я говорю про пункт о превентивном ядерном ударе. Не знали?.. Гм... Вот если его ввести, случай больно удобный, сегодня же объявить о реорганизации СЯС, то за океаном спать перестанут! А пункт совершенно невинный: «...в случае нарушения территориальной целостности, ущемления национальных или геополитических интересов России». Это конкретнее, чем расплывчатые фразы насчёт мирового господства...

Я сказал сердито:

Я не настаивал на святости своих слов!

Извините, сказал Сказбуш. Мне показалось, что он извиняется в самом деле искренне. Мне ваша доктрина очень нравится. Я просто уточняю один пунктик именно в вашей военной доктрине!

Далеко внизу лес проносился стремительно, словно летели на бреющем полёте, хотя скоростной вертолёт шёл на большой высоте.

Верхушки деревьев колыхались под сильным ветром, словно трава. Лес казался безжизненной тайгой, хотя какая, к чёрту, безжизненность граница Московской области! Велика и необжита еще Россия...

Наконец проступила далекая трещина в сплошном зеленом массиве. Расширилась, Егоров увидел далёкое железнодорожное полотно, похожее отсюда на бесконечную «молнию».

Слегка прижало к сиденью, вертолёт сделал поворот, теперь они шли вдоль железной дороги.

Внезапно пилот вскрикнул, выругался. Егоров увидел далеко впереди ровный ряд крохотных вагончиков. Пилот бросил машину резко вниз. Вагончики вырастали, тянулись один за другим ровные, чистенькие, всё ещё игрушечные...

Искорёжены и лежат на боку локомотив и три передних вагона. С высоты они всё ещё казались игрушечными. Егорову на миг представилось, что его могучая рука великана сейчас вот осторожно поднимет их и поставит на колею... её тоже подправит чуть-чуть...

Но вертолёт опускался, стало видно множество человеческих фигурок. Некоторые лежали на простынях, обязательной принадлежности поездов дальнего следования, красные пятна видны отчётливо даже с высоты...

Пилот сделал круг над местом катастрофы. Везде вокруг поваленных вагонов пёстрые пятна расстеленных одеял, простыней, что натащили из уцелевших вагонов, везде, как муравьи, беззвучно мечутся люди, но пока что они предоставлены сами себе, даже вертолёт МЧС не прибыл... ага, вот он ищет место для посадки, но он, министр внутренних дел, поспел раньше.

У него свои задачи.

Винт ещё крутился, когда Егоров выскочил из кабины и, пригибаясь и придерживая фуражку, побежал к месту крушения.

Товарищ генерал!.. Товарищ генерал!.. Господин министр!

За ним бежал, тоже придерживая фуражку, лейтенант. В руке трепетал на ветру листок бумаги. Егоров выхватил, быстро пробежал глазами.

Это подтверждено? переспросил он.

Да! прокричал лейтенант. Заявление террористов пошло во все средства массмедии!

Егоров смял в кулаке бумагу. Текст остался гореть перед глазами, словно буквы были из раскаленных пуль: «...ответственность за взрыв берет на себя Народно-Освободительная Армия Кавказа. Мы заявляем, что эти взрывы будут продолжаться до тех пор, пока русские захватчики не уйдут с Кавказского хребта...»

Со стороны поезда послышался треск. Один из дымящихся вагонов просел под своей тяжестью, страшно закричали придавленные люди. Из вертолёта МЧС выскакивали люди, бегом тащили домкраты, разматывали кабели, выкатывали портативные машины для скоростной резки металлических конструкций. Добровольцы из числа пассажиров, рискуя жизнями, ползали под просевшими вагонами и пытались вытащить придавленных людей через днище.

Дальше набежали спасатели, действовали быстро и слаженно, гасили огонь. Засверкали огни электрорезки. Портативные машины умело расчленяли массивные металлические балки, раздвигали. Придавленных высвобождали и спешно уносили на носилках. И всё-таки, подумал Егоров угрюмо, кто-то умрёт по пути в больницу, а кто-то, выжив, на всю жизнь останется калекой...

Он поднёс к губам коробочку телефона, бросил:

Илья Парфенович, всё подтвердилось.

Голос Сказбуша донёсся чистый и сухой, словно глава ФСБ стоял рядом:

Какой ущерб?

Ущерб? переспросил Егоров люто. Ущерб? Тот самый, который только кровью!

Не горячитесь, посоветовал Сказбуш. Вы же профессионал. Я понимаю, что рекомендуете операцию «Азиат». Так?

Только «Азиат»! Осточертело...

Вот и всё, ответил Сказбуш угрюмо. Я только хотел, чтобы вы лично побывали на месте катастрофы, засвидетельствовали. А ответственность мы разделим.

Внизу под днищами десантных вертолетов проплывала поверхность безжизненной угрюмой планеты. Суровые голые горы, где не уцепиться даже траве, снег и лёд на вершинах, а далеко внизу между горами, в распадках, бегут злые ручьи. Мелкие горные реки плюются пеной, тащат камни, грызут гранитные стены, рушат целые скалы, запруживая себе же путь, снова ищут выход...

Шпак, командир десантной группы, напряжённо всматривался, сердце сжало непривычной тоской. Как они здесь живут? Не потому ли так озверели...

В наушниках раздался негромкий голос:

Говорит «восьмой»!.. Мы готовы.

В ответ раздался командирский бас, густой и уверенный, это говорил Скворцов, ответственный за операцию:

Погодите... Без обработки не начинать.

Но где же они?

Сейчас будут...

Черепахи, донесся другой злой голос. У меня что, топлива запасные цистерны?

Шпак усмехнулся, но улыбка получилась горькой. Из-за несогласованности и слабого взаимодействия частей наши войска всегда несут основные потери...

Внезапно он услышал высоко в небе грохот, хотя на такой высоте ни облачка, все внизу. Две тройки самолётов зашли против солнца. Было видно, как от них выстрелило, словно водяными струями: белые нити, быстро распушаясь от трения о воздух, потянулись к аулу.

В суровом бело-чёрном пейзаже внезапно расцвело красным, багровым. Пурпурные с нездоровой багровостью шары росли и ширились на месте, где был аул. Видно было, как ударная волна сметает жалкие домишки. Высоко в небо взлетели обломки балок, древесная щепа, и лишь тогда донеслась глухая волна взрыва.