Юрий Никитин - Труба Иерихона

По ту сторону палатки прошли двое. Сильный насмешливый голос Ивана произнес громко и отчётливо:

Обед готов?..

Заканчиваю, ответил другой голос, а ты смели пока кофе.

Сделаю, сказал Иван. А кто не успел, тот опоздал.

Да, ответил голос от костра, тогда поедим без опоздателей...

Опоздунов, поправил Иван. Или опозданцев... черт, не выйдет из меня лингвиста...

Шаги удалились. Дмитрий с усилием поднялся, Виолетта лежала навзничь, раскраснелась. По всему телу пламенеют пятна от его безжалостных пальцев. Глаза сияющие, накусанные губы и груди разбухли и стали вдвое крупнее. Вытянутые соски торчат, как наконечники пуль, кожа блестит от влаги.

Встаём, сказал Дмитрий. Слышала, что задумали эти мерзавцы?

Обед без нас?

Да.

В самом деле мерзавцы, согласилась она весело. У меня тоже волчий аппетит. И хотя во всем моем теле не осталось ни единой целой косточки... ты просто зверь!.. к вашему котлу я поползу хоть на брюхе! Зато ух и наемся...

Костёр горел, как показалось Дмитрию, особенно ярко. Солнце уже склонялось к закату, долина оказалась в гигантской тени. В накалённом воздухе чувствовалось ожидание ночи, поэтому огонь из бесцветного превратился в насыщенное золотом бешено полыхающее пламя.

Боевики сидели и лежали вокруг костра. Ал-Мас примостил на треноге кофейник. Так готовили кофе их далёкие предки, открывшие целебные свойства этого напитка, пусть же и теперь так.

Иван настраивал гитару. Он тоже застыл и смотрел на приближающихся почти восторженными глазами. Они были просто красивы: мужественный и смуглый, как араб, Дмитрий, золотоволосая и чистая, как пери, Виолетта. Её крохотная юбочка не скрывала её наготу, она подходила к костру молодая, но уже созревшая, спелая, все ощутили зов молодой самки, готовой тут же раздвинуть ноги.

Едва Дмитрий с Виолеттой подошли к костру, Иван запел сильным красивым голосом. Пел он по-арабски, на ходу подставляя слова. То ли в нём умер великий лингвист, то ли такой шедевр никаким переводом не испоганишь, но слова звучали красиво и торжественно:

Слушали его удивлённо, только Ал-Мас переспросил, что такое «тайга». Иван объяснил, что это такая пустыня, на которой тесно-тесно растут огромные и толстые деревья, высокие настолько, что низкое небо опирается на их верхушки, а вместо раскалённого песка снег, и жара такая, что птицы замерзают на лету и падают на промерзшую землю комочками льда.

Дмитрий похлопал Ас-Зайдина по плечу, тот откатился в сторону, Дмитрий и Виолетта сели в круг. Боевики смотрели круглыми глазами. Глаза Ас-Зайдина заблестели, он старался вообразить ту дивную сказочную землю, где птицы от жары на землю комками льда...

А я еду за туманом, повторил он мечтательно, за... мечтами... и за запахом тайги... Как здорово!

Ал-Мас сказал саркастически:

Тебе хорошо, у тебя счёт в банке за миллион долларов. Тебе за мечтами можно!..

Ас-Зайдин спросил быстро:

А ты? Ты бы за деньгами поехал?

Ал-Мас пожал плечами:

Сейчас нет. Но шайтан может подстеречь, когда я не так твёрд.

Дмитрий перехватил его быстрый взгляд, слишком скользящий, чтобы быть случайным. Да Иван тоже покосился в сторону своего командира. Виолетта переводила непонимающий взгляд с одного на другого.

Пожаловалась Дмитрию:

Ничего не понимаю! А почему ехали в эту тайгу?

Великая стройка, объяснил он с неловкостью.

Виолетта просияла:

А, всё понятно! Туда были брошены большие деньги из бюджета! Ещё направлены финансовые потоки разных фирм, у людей появилась возможность заработать быстро и много. Конечно, поедут многие!

Иван повернулся в сторону красивой американки, сказал осторожно:

Однако в этой песне как раз про тех, кто ехал не за деньгами.

Она удивилась:

А за чем же?

За туманом, объяснил он очень серьёзно. Тайга это дикое место. Там надо было спилить деревья, выкорчевать пни, проложить дороги, заасфальтировать, лишь потом завозить оборудование... А дома и удобства намного позже.

А где жили? спросила она недоверчиво.

В палатках, ответил Иван спокойно. В которых летом нет спасения от комаров и мошки, а зимой от морозов. Да и жрать никогда не подвозят вовремя... Как раз то, что надо. Ведь ехали не за длинным... хе-хе... долларом.

Она смотрела непонимающе, потом вдруг догадалась, глаза заблестели:

За золотом? Большие залежи?

Крупнейшие, подтвердил Иван. Дмитрий наконец уловил в голосе напарника не холодок, а даже нечто вроде отвращения. Золотые самородки валялись на поверхности, размером с кулак! А уж с орех или горошину так повсюду, где жилы выходят на поверхность.

Арабы переглядывались. На их лицах читались то озадаченность, то смятение, но в их черных глазах Дмитрий начинал улавливать и некое понимание. Он ощутил тянущую пустоту. В сердце натянулась тонкая струна, тонко-тонко звенела.

Так бы и сказал, засмеялась Виолетта. А то «за туманом»!

Дмитрий проговорил тихо:

Виолетта... они в самом деле ехали за туманом и за запахом тайги. Золотые самородки блестели под их ногами! Но люди смотрели не под ноги, а на звёзды, на вершины кедров. Золото втаптывали, не глядя... Туда, где ему место: в грязь...

Она рассудительно покачала головой:

Если не поднимали золото, то, значит, это было запрещено. Но если всё-таки ехали в эти дикие места, то им платили очень много. Так?

Нет, ответил он, отвёл взгляд, не мог смотреть в её красивое непонимающее лицо. Нет... там платили не больше. А если и больше, то не настолько, чтобы из-за этого бросать квартиры в Москве, Питере... А ведь бросали. Был закон: кто ехал в тайгу терял прежнюю квартиру.

Она сказала сердито:

Что-то ты говоришь не так. Разве каждый не старается заработать много и быстро? Каждый должен зарабатывать побольше, чтобы отложить денег на спокойную старость. Чтобы в последние годы жизни могли подключить к системе с принудительной прокачкой кислорода через лёгкие, к капельнице. Это обходится недёшево, но если у вас в молодости был хороший заработок, если вы регулярно откладывали часть денег...

Она щебетала, просвещала, её голосок звенел чисто и мелодично, а вокруг повисло долгое тягостное молчание. Она сидела среди них, юная и чистая, и в то же время словно инопланетянка или существо, выращенное в пробирке: умное, правильное, рациональное.

Наконец Иван сказал с двусмысленной улыбкой:

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, покуда не призовут на страшен Господень Суд...

Виолетта удивилась:

Но ведь сейчас общемировые ценности пришли и сюда, на Восток...

Дмитрий напрягся, горло сжало спазмами, но на этот раз выдавил то хриплое, что упиралось всё это время, вцеплялось когтистыми лапами в глотку и не желало выходить на свет: