Антон Толстых - Кроме политики

Сибсов Сидориных судьба здорово разбросала. Брат Максим, когда дослужился в уголовном розыске до майора, записался в политические лидеры (его должность напоминать не нужно), а сестра Юлия едва не оказалась на его же месте. Отец, московский градоначальник горбачёвских времён, вряд ли с своё время предвидел судьбу отпрысков. Из-за пертурбаций Юленька отстала от современной жизни на 18 лет. Пока она не вернулась, Юрий нашёл ей замену в лице молодой медсестры Вари.

За последние пять лет Юрий неоднократно наблюдал среди девчат явный закос под Елену Шишкину. Собирают волосы в длинный хвост и делают чёлку попышнее, а потом лаком её фиксируют. Варя этим никогда не страдала: тёмные волосы в чуть длинное каре и ни грана подражательства.

Взамен жидкости для полоскания Юрий владел ловкими руками и ловкими пальцами. Недаром он не стоматологом когда-то хотел стать, а хирургом. А к какой профессии он стремился в молодые годы, Юрий вспоминал с гордостью. Помнится, один помощник капитана Врунгеля на вопрос, есть ли у него карты, ответил, что он шулер. По словам Вари, книгу переводили на английский язык. На английском этот каламбур не получится, поэтому в переводе Врунгель спросил, есть ли у помощника ловкие руки. Как бы то ни было, Юрий хотел стать именно шулером.

Шулером не стал, да всё равно любил картишки. Не на деньги. Просто играл в карты, в крайнем случае, раскладывал пасьянс.

На кухонном столе лежало старое издание Козьмы Пруткова. Вдруг там отыщется что-нибудь актуальное для нашего времени. Юрия не особо волновала целая планета двойников.

В весенний день врач дал волю сентиментальности. Варю он крепко схватил за руку.

— Мы с тобой живём как брат и сестра. Верно я говорю? Ты заменяешь мне Юлию.

Та глянула исподлобья.

— А когда она приедет, мы расстанемся?

— Я всерьёз опасался, но нас сравнили с Сергиусом и Шишкиной. Помнишь, у Сергиуса есть сестра-эмигрантка? В газетах рассказывали, будто бы Шишкина ему сестру заменяет. То есть они реально общаются без романтики, но этих двух друзей к нам приплели. Всё из-за Максима-президента. Иначе нас никто бы не знал.

— А твой отец, глава Москвы?

— Сейчас на слуху другие герои.

Потрепала жизнь эскулапа. Рука строгого старшего брата достала бы где угодно. Юрий со знакомой поселились в географическом пункте, который хоть и есть на карте тверской земли, но вряд ли кто задержит на нём взгляд. Им был полузабытый город на Волге, между Дубной и Кимрами, город со странным названием «Етстáнь».

Собственно, что странного? До середины прошлого века Етстань носила название «Евстáфец». Евстафием Востриным звали основателя из пятнадцатого века, город назвали в честь него. Носил бы старое название ещё несколько десятилетий, не вмешайся один местный большевик. Этот товарищ вбил себе в голову, что райцентр срочно надо переименовать. Решение он честно осуществил. Назвал город искажённым словом «Отстань!». До нас дошли сведения, будто бы был другой вариант: «Пшолты». Скорее всего, это после Рогожкина придумали задним числом.

Здешним промыслом некогда всероссийской значимости было производство навесных замков. Город достался от Тверской губернии соответствующей области, хотя встречалось мнение, что не ей, а Московской (кому именно, две области полагали каждая по-своему). Разве что доставшаяся Москве соседняя Дубна возникла в пятидесятых, Кимры стали городом после Февральской революции, а Етстань-Евстафец построили как город шестьсот лет назад, при Иване III. А кому до этого было дело, когда в Дубне появился синхрофазотрон, а на сермяжную посконную Етстань всем было плевать?

Сам городок не остался в долгу и выдал на-гора собственную всероссийскую значимость. Оказывается, лирические герои песен «Издалека долго течёт река Волга», «Вниз по матушке по Волге» и «Вниз по Волге-реке» жили не где-нибудь, а именно в Евстафце. В честь Евстафца же получила название игра в городки. Поручик Ржевский и «Весьегонская волчица» могли бы зваться в честь одного и того же тверского города, но министерство культуры добилось разнообразия за его счёт. Город, где в былые времена возникла волшебная школа Карандаша и Самоделкина, тоже он и есть. (В книге улицы и площади охарактеризованы как красивые, а сам город в первом же предложение назван большим? Смотря с каким Урюпинском сравнивать.)

Название израильского города «Тверия» изначально соответствовало не столице губернии с Евстафцем, а ему самому, но неблагодарные евреи его кинули. Городок, в котором жили Варум, Олейников и Стоянов, и Уездный город N из «Двенадцати стульев» тоже, знамо дело, Етстань-Евстафец. В честь чего названа команда КВН «Уездный город», легко догадаться. «Ах, Самара-городок» и «Эх, тачанка-ростовчанка» представляют собой плагиат на евстафецкие песни. «Районы, кварталы, жилые массивы, я ухожу, ухожу красиво» и «Город-сказка, город-мечта, попадая в его сети, пропадаешь навсегда» всё из того же гордого райцентра. Через какой город во Владимирский централ шёл этап из Твери, все тоже давно поняли.

Имени основателя города, «Евстафий», соответствует украинское имя «Остап». То есть товарища Бендера назвали в честь того славного города, а подлые авторы притворились, будто он хохляцкий агент. Рядом расположенную Иваньковскую ГЭС строили жители Евстафца, а неблагодарные современники назвали её в честь какого-то там Япончика. (Его ещё не было? А кто тогда орудовал в Одессе?). Гордым именем основателя города названа евстахиева труба. «Малиновки заслыша голосок, припомню я забытые свиданья, в три жёрдочки березовый мосток над тихою речушкой без названья» — речушка протекала через Етстаньский район. На улице чьего города жил Зелибоба, и откуда взялась фамилия «Градский», после всего этого и говорить незачем.

Столица страны не осталась в долгу. Когда московские власти ответили, что двести лет назад в Евстафце обосновался Хлестаков, городок взвыл.

Из более приличного райцентр мог похвастаться Евтихием Никитиным. Купец в шестнадцатом веке посетил Китай, на одноимённой набережной ему установлен памятник, а пиво и мясопродукты «Евтихий» любили во всём Верхневолжье. Оттуда же родом был ныне покойный советский поэт Силантьев. Третья по значимости знаменитость (а для местных, пожалуй, первая) — большевик Антон Лозин. Етстаньчане обожали и почитали его сильнее самого Ильича. Наш Юрий хорошо запомнил центр города — площадь и проспект, которые названы в честь бравого товарища. На площади красовался памятник Лозину (на месте дореволюционного памятника основателю) с намалёванной надписью «Это он придумал идиотское название родного города». Куда смотрит «народный» мэр?

«Какое, милые, у нас десятилетье на дворе?». Значительная часть территории Етстани отчего-то застряла в нулевых. Со стороны это смотрелось весьма наглядно. Одни обыватели массово расхаживают с кнопочными раскладушками и никак не могут отыскать на последних страницах журналов картинки для сотового. Другие слушают песни «Братьев Грим», «Фабрики», «Леприконсов», Децла и прочей шушеры. Эмо, для разнообразия, нигде не видно, но зато зрители удивляются, почему на РЕН-ТВ давно не показывают «Симпсонов» и почему по телику нет Масяни. Граждане не понимают, откуда в остальной стране взялась полиция и как в долларе может быть больше 30 рублей. Врачи недоумевают, как атипичная пневмония захватила всю Землю, и почему её называют непонятным словом из пяти букв. Местные комики пародируют Ельцина, как будто тот ещё жив. Наконец, самое главное: все знают о Болотной площади, что на ней казнили Емельку Пугачёва. Больше она ничем не примечательна.