Ande - Между двух огней

– Они нас, Пань, отследили. Увидели, что мы три часа по пятну лазим, и решили что русские алмазотобытчики наткнулись на трубу.

Мы сидели в ресторане «Перецъ», на Рублевке, и Толгатыча откровенно перло от этой истории.

– В общем, он дал нам свой самолет, и тот отвез нас обратно в Конакри. А сам решил копать алмазы. Бляяяяяя… знаешь, в чем основной прикол?

– В чем?

– Мы, собрав почти двести карат с грунта, думали предложить ему десятку, и участие в добыче. А он нас даже слушать не стал. Ааааааа…

– Че ржош-то? Рассказывай.

– Короче, он к вопросу подошел по-взрослому. Нагнал туда техники, народу, охраны. Крупно, в общем, потратился. А там – нихера! Ну, то есть, где-то, что-то, там техническое они вырыли. Но даже затраты не окупили. Пусто. Вот не взял у нас десять лямов. И поплатился. А нас – бог уберег. А там потом революция началась, никто не верил, что ничего нет, в общем – мрак.

Артур мне много рассказывал, про свои приключения. Но в данном случае, я просто знаю – левый холм. Пятно от стока.

Гостиница, для разнообразия, называлась Гранд Отель. Обаятельное место с просторными номерами, и вышколенной прислугой. Под потолками крутились вентиляторы. Горячая – холодная вода. Рядом с вокзалом, в европейской части города.

В отеле нам согласились сдать в аренду автомобиль. Даже без водителя. Древний Фиат, на первый взгляд, однако, вполне исправный.

Потом сходили в губернаторский дворец, представились вице-губернатору. Чиновник нас принял и был любезен. А скорее всего ему было просто скучно.

Вечером Яков отправился в гости. А я от нечего делать почистил винтовку и пистолет. На приисках Сьерра-Леоне и Либерии я был. А здесь – только по рассказам. Будет глупо если это все байка. Хотя, я Мейделя честно предупредил, что про Бомако – не совсем достоверная информация.

Утром я обнаружил Якова в постели с двумя чернокожими горничными. Они так сладко спали, что я даже получил удовольствие от суровой побудки.

– А почему ты, Кольцов, пренебрег горничными? – спросил Мейдель зевая, когда мы уже выезжали из города.

– Потому что тебе меня все равно не догнать, Яков. У меня в коллекции есть и индуски, и китайки, и даже, ты не поверишь – настоящая индейка. То есть индеец. То есть, краснокожая из Перу. Лень перечислять. Так что – резвись. Мне это уже не интересно.

– Кажется ты хотел меня унизить. А я не ощущаю к тебе ничего, кроме сочувствия. Потому что у меня впереди столько интересного! В отличие от скучного тебя.

– Это потому, что я, в отличие от тебя, знаю чем это кончится.

– И чем же?

– Мы все умрем.

– И что мы тогда здесь делаем?

– Тут вступает филантропическая составляющая моей натуры. Мне будет больно наблюдать, когда у вас, Яков Карлович, не будет средств затаскивать горничных в постель.

– Ты знаешь, Кольцов, вот эта твоя положительность явно скрывает что-то чудовищное. Что-то запредельное. Ответьте мне, Иван Никитович. Вы мясо запиваете красным вином, или позволяете себе, боюсь сказать – белое!?

– Ну… Я даже, барон не знаю, как после этого, … Можно ведь и перчаткой по мордасам. Все. Дальше не проедем. Но здесь и пешком недалеко.

За разговором мы выехали из города и проехали между двух центральных холмов. Когда город скрылся с глаз, я свернул влево, в саванну. И не торопясь доехал до нужного нам холма. Густой кустарник не позволял доехать до места. Мы вылезли из машины и пошли дальше. Кустарник сменился лесом, а потом мы неожиданно вышли опять в саванну. Вдалеке виднелся город.

Так, ехали они похоже – оттуда. Вот здесь остановились. Самое удобное место. Талгатыч похоже пошел – туда. И бежал обратно вот здесь.

– Яков, посмотри вокруг, чтоб не мешали.

Он молча скинул винтовку, дернул затвором и опять скрылся в лесу. Я пошел от крайнего дерева к предполагаемой остановке. Вот выход породы. Если он об него споткнулся то… Есть! Я узнал его по фото. Почти девяносто карат. После обработки распилят на три части. Дефект.

Самый мелкий, пятнадцатикаратник я так и не нашел. Нашел еще два мелких, где-то по паре карат. Времени это заняло часов пять. Но, по любому – высочайшая производительность.

Когда мы садились в машину, я отпил воды, смочил платок и протер лицо и руки.

– Если смотреть здраво, – сказал я трогаясь – то мы сейчас, Яков, заработали столько же, сколько на Балканах. Можно плюнуть на все, и в Баден-Баден, в казино.

– Ты знаешь, Ваня, я даже не боюсь показаться жадным, предложив продолжить. Потому что ты не успокоишься.

Потом еще два дня мы слонялись по Бомако и изображали изучение быта и – вообще. Я показал Мейделю крокодилов и как они на воле. Он честно сбледнул с лица. Вылет был намечен через два дня, когда под утро ко мне в номер пришел барон.

– Знаешь, Кольцов, давай улетим сегодня утром.

– Причина?

– Её зовут Эжени, она очаровательна, и ангел. Но у неё недостаток.

– Муж?

– И какой! Тот самый вице-губренатор. Он подозревал, но час назад убедился в подозрениях.

– Барон! Я говорил вам, что вы рогатое млекопитающее?

– Еще нет. Но я все приму с терпением. Особенно в самолете.

Экипаж в этот раз был трезв но очевидно с похмелья. Мы взлетели. Пока я размышлял, что лучше с точки зрения безопасности полета, налить им, или таки нет, они разлили по стаканам красное и выпили.

– Знаешь, Яков Карлович, ты нашел остроумный выход в соревновании со мной. У меня не было подружки вице-губернаторши.

– Ну вот же! Ты рано поставил на себе крест, Кольцов! В Конакри можно сходить в гости к губернатору.

– Гм. Знаешь, меня не очень любят на английских территориях. А вот ты, Яков, можешь стать персоной нон-грата у французов. И мне кажется, что тебя будут ловить гораздо азартнее.

Савва Игнатович наблюдал, как ставится лагерь. Негритянско-французский персонал мухой летал туда-сюда, и на глазах у нас, пока мы подъезжали, пейзаж обрел жилой вид.

Ламанов пожал нам руки и спросил:

– Все нормально?

– Это как посмотреть. Так-то мы все что хотели сделали. Завтра снимаемся и уезжаем по маршруту. Но, Савва, ты не знаешь, как нам кастрировать барона?

На первый взгляд двигаться по саванне легко. При планировании маршрута мы рассчитывали проезжать тридцать километров в день. В первый день мы проехали семьдесят. Во второй тридцать. В третий день махнули аж на сто километров. Но это – по прямой. Приходилось объезжать холмы, заболоченные низины, и непролазные рощи. И нужно внимательно следить, чтобы не въехать в какую-нибудь кабанью яму, и не ткнутся в термит. Поэтому скорость не выше двадцати километров. А обычно еще ниже.

Походный быт, как водится, устоялся сам собой. Один из негров исполнял обязанности повара. Мы с Яковом обзавелись персональными ружьеносцами. Мейдель, почти не вылезая из автомобиля, подстреливал нам на ужин, то черных куропаток, то дроф. Его персональный бой чистил ему оружие.