Елизавета Дворецкая - Пламя северных вод [litres]

До стана было шагов сто. Наступал прекрасный, теплый день: косые, длинные лучи еще низкого солнца протянулись с востока, золотыми клинками падая на верхушки шатров, воздух полнился свежим запахом росистой травы. Вдоль протоки гулял табун из Хольмгарда, лошади весело помахивали хвостами. Собака пастухов подбежала к Мальфрид и завертелась возле ног, думая, что девушка торопится с ней поиграть. Под платьем из плотного льна стало жарко. Вот-вот придут Купалии… но не до песен словенам, как видно, будет в этот раз.

Перед Мальфрид открылась луговина, усеянная шатрами и кострами. От пастбища ее отделяла наскоро сооруженная загородка из жердей, вдоль нее сушились рубахи, оставленные со вчера и опять вымоченные росой. Кое-где уже поднимался ленивый дымок. Из-под пологов шатров торчали древки копий и ростовых топоров, часть отроков спали прямо под открытым небом, укутавшись в плащ с головой от комаров. Заспанные дозорные у края стана вытаращили глаза при виде запыхавшейся девы, тем более что узнали ее в лицо.

– Где ваш боярин? – решительно спросила она. – Отведите меня.

– Он спит еще… – пробормотал парень, в удивлении поднимаясь со своей подстилки возле кострища.

– Сейчас он спать не будет! Где его шатер?

Парни переглянулись, но тот, что встал, знаком пригласил Мальфрид идти за ним. Они еще по Киеву знали Малфу как внучку Олега Предславича, ключницу Эльги, мимолетную хоть Святослава… Да и здесь, в Хольмгарде, она, по слухам, уже успела как-то прославиться.

– Позовите мне боярина, – приказала Мальфрид дозорным у Лютова шатра, где висел на шесте его синий стяг с вышитым змеем. – Прямо сейчас! Или я сама войду и его подниму!

Изумленный оружник пролез под полог. Вскоре оттуда донеслось недовольное бурчание. «Иди ты в Хель… Какая девка?»

Мальфрид скользнула между кучкой поленьев и большим котлом с остатками вчерашней каши и подошла к пологу вплотную.

– Лют Свенельдич! – позвала она. – Это я, Мальфрид, Малфа. Выйди. Дело важнейшее. Случилось убийство.

Полог поднялся, и на свет выбрался Лют. Вчера он лег спать нетрезвым – сидели до ночи с Бергтором и другими кузнецами из Хольмгарда, – и теперь лицо его было помято, складки между крыльями носа и ртом углубились, глубоко посаженные глаза под прямыми русыми бровями припухли. Распущенные светло-русые волосы падали на мускулистые покатые плечи. Из одежды на нем были льняные порты и два оберега на шее.

– Малфа? – щурясь спросонья, он в недоумении воззрился на нее. – Йотуна мать, что такое?

– Твой братанич Улеб убит этой ночью.

– Улеб? – Лют впился в нее взглядом, потер лицо ладонями, стараясь прийти в себя. – Убит?

– Да.

– Кем?

– Приходили двое гридей и увели его с собой. После того его с отроками нашли мертвым на берегу.

– Гридей? – Лют сразу понял, что это значит. – Кто был?

– Двое Икмошиных парней, Грим и Девята.

Лют помолчал.

– Тело у вас?

– Да. Лежит в бане. Изрублен весь, смотреть жутко.

– Так… – Лют запустил пальцы себе в волосы. – Сейчас… Вот что. – Он взглянул на Мальфрид. – Где ваша баня?

– Вот по этой тропе, за протокой и налево.

– А, помню. Вот что: я сейчас окунусь и приду. – Он взглянул на протоку, потом обернулся к оружникам: – Всем вставать и одеваться. Альва ко мне.

Лют пошел к протоке, а Мальфрид отправилась назад. У нее за спиной заревел дружинный рог…

Не обманув, Лют явился довольно скоро – с мокрыми, но расчесанными волосами, одетый, при мече. С ним был Альв, рослый мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, светловолосый, с крупными чертами лица – его сотский, бывший телохранитель Мистины. Когда-то он служил сотским в собственной дружине Мистины, но воевода уже давно уступил его брату, зная, что в походах Люту пригодится умный советчик. С ними пришли три телохранителя – помятых, взъерошенных, неумытых, но при мечах. Четвертый догонял их бегом, на ходу оправляя пояс и перевязь. Лют не сказать чтобы цвел как зоря, но уже был собран и деловит.

Откинув плащ, некоторое время он молча осматривал тело Улеба, у которого на глазах уже лежали два тяжелых серебряных скота. Потом повернулся к Беру:

– Кто закрыл им глаза?

– Сванхейд.

– Она передаст мне право…

– Я надеюсь, она передаст его кому-то из нас. Не сама же…

У бани уже собралось полтора десятка словен – посланцы старейшин, а иной раз и они сами.

– Идемте, добрые люди! – сказал им Лют. – Сдается мне, что этим убийством брошен вызов всем вам, и надо решить, как на него отвечать.

Словене без лишних слов пошли за ним, и Мальфрид еще раз отметила, как верно поступила, позвав Люта. У Свенельдича-младшего было все, чего не хватало им с Бером и Сванхейд: большая надежная дружина и опыт в делах такого рода. Обладая, как и брат его, довольно прочным сердцем, он не был склонен проливать слезы по родичу. Всего на четыре года старше племянника, Лют близкой дружбы с ним не имел, однако свой долг перед родом знал очень хорошо. Тем более хорошо, что, будучи сыном челядинки, с юных лет привык доказывать, что кровь конунгов в нем сильнее крови рабов.

К полудню вокруг Люта в гриднице Сванхейд уже сидело с полсотни человек: его десятские, старейшины родов, уважаемые люди Хольмгарда. Лют ничуть не удивился случившемуся и быстро раздал распоряжения: расставил дозоры, созвал знатных словен на совет. Его люди уже осмотрели место, которое им показал Острога, – следы на земле, пятна крови. Установили, что у нападавших тоже есть не менее одного убитого, а то и двое: большие пятна крови от смертельных ран находились поодаль от тех мест, где нашли трупы своих. Отыскали бобыля Хмуру и попытались расспросить, но тот не мог выдавить из себя ничего, кроме «землей-матерью клянусь», имея в виду, что ничего не знает. Если что-то и видел, то ополоумел от страха и уж точно не сумеет рассказать, кто на кого и почему напал.

Было решено, что женщины и прочие неспособные сражаться из ближних селений уходят к Перыни, под покровительство богов, а мужчины соберутся с оружием здесь, близ Хольмгарда и Лютова стана, чтобы между словенским ополчением и Новыми Дворами оказалась река. На причале и речной веже стояли дозоры. Все были уверены, что Святослав, обезглавив противников, готовит нападение.

Наблюдая от дверей, Мальфрид дивилась, как охотно словенские старейшины слушаются Люта, чужого для них человека. Но словенам нужен был воевода, раз уж они увидели, что Святослав готов подчинить их силой и не остановится перед кровопролитием, а Лют по возрасту, положению и опыту годился на это лучше Бера. Будучи сам из руси, он знал, как воевать с русью, при этом был близким родичем убитого и не мог отказаться от мести, пусть даже мстить пришлось бы князю. И эта необходимость его ничуть не смутила. Мальфрид даже мерещилось в его глазах тайное удовлетворение, будто он давно мечтал бросить этот вызов.