Евгений Сурмин - Красный Жук

И, как уже было сказано выше, на удивление целеустремленно взялись осваивать рукопашный бой, стрельбу, вождение и другие «школьные» дисциплины, которыми их нагрузили, просто чтобы было меньше свободного времени. Успехи были столь очевидны, что программу обучения девушек изменили. Если раньше они занимались по программе прикрытия – "Медведи", то на данный момент они проходят полный курс – "Оборотни". Добавились языки, актёрское мастерство, радиодело и многое другое.

Полностью личные дела китаянок видел, наверное, только Командир. Частично, в пределах своей компетенции Пласт, капитан Октябрьский, меньше десятка инструкторов, ведущих спецдисциплины, и он – доктор.

«Устранение высокопоставленных чиновников вероятного противника на азиатско-тихоокеанском театре военных действий» – всплыли сухие строчки специализации китаянок. Спецдисциплины – малогабаритное колющее оружие, яды, акупунктурный массаж.

Спасти, с огромным риском вывезти из оккупированной Германией Польши, наплевав на все приказы и инструкции, а потом начать лепить из практически детей оружие для будущей войны – это было далеко за гранью понимания Карла Густовича. А ведь он и раньше не был идеалистом, наоборот, считал себя нигилистом и циником. Но по сравнению с Командиром они все тут детишки из церковного хора.

Карл Густович не без причины подозревал, что для Командира ни рубиновые ромбы, ни тем более шпалы не являются сколько-нибудь значимым препятствием. «А может быть, и на звезды не посмотрит», – шёпотом подумал доктор. По крайней мере, одного кандидата он знает точно. Какими бы стальными ни были нервы у Командира, но начальнику ГАУ КА маршалу Кулику неоднократно удавалось доводить его до бешенства. Последний раз, как он понял, речь шла о каких-то бронебойных снарядах, которые по каким-то причинам не выпускаются в нужном количестве.

Сразу вспомнился один из помощников начальника Пензенского аэродрома, где они устроили перевалочную базу. Наглый молодой человек, если не изменяет память, в звании капитана, тогда их почему-то невзлюбил и всеми способами пытался выжить с аэродрома. Карл Густович в это время как раз занимался завозом медоборудования и был, можно сказать, в гуще событий. Так вот, очень уж вовремя этого помощника избили и ограбили какие-то бандюки. Причём избили сильно, капитана пришлось демобилизовать.

Странностей в ограблении было предостаточно. Первое, преступление было совершено днём в центре города в нескольких шагах от центрального военкомата. Второе, грабитель подошёл сзади, первым ударом в голову вырубил жертву, вторым, совершенно не обязательным – по печени – сделал капитана инвалидом. У ещё падающего тела молниеносно вытащил бумажник и растворился в ближайшей подворотне, прежде чем свидетели смогли что-либо предпринять.

Разумеется, взбешённые столь наглым, просто-таки демонстративным разбойным нападением сотрудники угрозыска Пензы подняли все уголовное дно города на уши и несколько раз провернули против часовой стрелки. Сыщики Государственной Безопасности под началом капитана Горелкина до упора отрабатывали шпионское направление. Но ни те, ни другие грабителя так и не нашли.

Новый помощник оказался самым обычным служакой, и никаких особых проблем с ними не было. От размышлений, какую роль в судьбе аэродромного помощника сыграл Командир, мысли перескочили на его смертельно красивых подопечных.

В том, что случилось, во многом была и его, доктора Эмиха, вина. Ну и, конечно, спешка; который месяц все работают как проклятые, честное слово, иногда думаешь: «Быстрей бы война». Командиру хорошо, он не сомневается, он "знает". А каково остальным?

Да и старались не лезть к ним в душу. Как же, чуть не стали рабынями, для советского человека дико и даже как-то неприлично. И потом казалось, что всё нормально. Нет, конечно, странности их поведения бросались в глаза.

Во-первых, девочки со всем максимализмом возраста и восточного воспитания воспринимали Командира, как центр своей Вселенной. Карл Густович не сомневался, что по его жесту они бы с одинаковой лёгкостью вонзили отравленный стилет (не забываем специализацию) как в себя, так и в любого другого.

Во-вторых, они обожали строить глазки и флиртовать с бойцами, обламывая их в последний момент. Конечно, в присутствии Командира это были две скромных паиньки, а вот в его отсутствии это были две плохо управляемые фурии. И если старшая в этом тандеме была девушкой относительно спокойной и рассудительной, младшая была просто генератор неприятностей, импульсивная и обидчивая. Десятка два человек на базе, включая самого доктора, воспринимались как члены семьи и могли с разной степенью эффективности контролировать и направлять эти сгустки энергии. Хрупкие брюнетки, с неотразимой чуждой красотой, несмотря на загруженность по 16 часов в сутки, умудрялись находить себе жертву с постоянством компасной стрелки.

Опасность тогда недооценил не только Командир, загруженный выше головы и видящий их далеко не каждый день, но и все остальные. Приняв постоянный штат части как родственников, девочки оттачивали свои коготки мягко, не заходили за определённые границы, так что общаться с ними было приятно, и лёгкий флирт даже льстил самолюбию молодых инструкторов, большинству из которых было чуть за двадцать. А беспокоиться за их безопасность даже не приходило в голову.

Все тогда решили, что девочки всего лишь какое-то время провели в качестве приготовленного постельного подарка. Причем подарка, которым не успели воспользоваться, при осмотре выяснилось что ммм... девичья честь не пострадала, да и следы какого-либо насилия или побоев отсутствовали.

Психолог хренов, костоправ, ладно остальные – Александра, Тимофеич – у них свои заботы, а вот он, дипломированный специалист, прохлопал все признаки. Взять хотя бы то, как они с остервенением начали учиться убивать. Сложно было догадаться, что китаянки рассказали только часть своей истории?

А ведь пример-то перед лицом был. С таким же яростным удовольствием и повариха в тире жжёт патроны пачками, и хотя больших успехов в стрельбе не достигла, но вот душевное равновесие ей это занятие явно восстанавливает.

Никому и в голову не пришло, что старинный замок расположенный в живописном местечке Костшин, что в окрестностях Познани, стал местом, где разыгрался лишь финальный акт их злоключений, а началась история примерно шестью месяцами ранее в оккупированном Японией Китае. Точнее, в предместьях города Нанкин, где очень невовремя на свою беду оказались семьи девушек. Под предлогом борьбы с партизанскими отрядами «Хун-Цзян Хуэй» («Красные винтовки») императорская армия Японии проводила массовые расстрелы гражданского населения. Не минула эта участь и семьи Лин Мэй и Юи Мэнчжу. Девушек же спасло желание одного японского офицера немного подзаработать, в результате их продали в один из крупнейших публичных домов Азии, который сами японцы скромно называли "Станцией утешения Синономэ". Разумеется, не забыл офицер передать и документы, подтверждающие благородное происхождение живого товара, что существенно повышало его стоимость.