Иван Оченков - Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

- Не ожидал вас здесь встретить, господин прапорщик, - отвлек его от размышлений голос Щербины.

- Сам удивляюсь, как забрел, - ухмыльнулся Дмитрий. – Тут все больше штабные да высокие чины столуются.

- Это верно. А позвольте спросить, давно ли вы знаете господ, с которыми имели честь обедать?

- С Недоманским мы вместе путешествовали из Петербурга до самой Астрахани. С Костроминым только сегодня познакомился. А что?

- Да так, ничего. Просто держитесь от них подальше. Скользкие они люди, особенно интендант.

- Вот как? – насторожился Будищев. – А мне капитан показался недурным человеком. Правда, раньше он столько не пил.

- Вероятно, прежде он столько не проигрывал, - желчно усмехнулся подполковник.

- Что опять? – понимающе протянул прапорщик, знавший за генштабистом такой грех.

- В пух и прах, - подтвердил его догадку Щербина.

- И много?

- О точной сумме, простите великодушно, не осведомлен. Однако, зная не понаслышке людей, с коими господин Недоманский оказался за ломберным столом, полагаю, что она более чем значительна.

- А выручил его из этой передряги надворный советник Костромин?

- Вы слишком догадливы для простого прапорщика.

- А что за человек этот Костромин?

- Как вам сказать, - глаза подполковника сверкнули, как будто хотел употребить выражение покрепче, но в последний момент передумал и обошелся без ругани. – За последние пару лет, несколько человек служивших с ним потеряли место, а один и вовсе по этапу в Сибирь отправился. Сам же Порфирий Полиевктович всякий раз отделывался переводом с повышением.

- Мохнатая рука наверху, - понимающе хмыкнул Будищев.

- Весьма образно, но при этом верно.

- Иван Григорьевич, - решил перевести разговор на другую тему. – Не подскажете ли, что за шум был на улице перед вашим приходом?

- Отчего же не подсказать. В лагерь прибыл отряд полковника Куропаткина из Туркестана. Говорят, по пути у них была жаркая схватка с текинцами.

- Куропаткина? - задумчиво пробормотал Дмитрий, где-то слышавший эту фамилию.

- Встречались прежде?

- Нет, не доводилось.

- Весьма известный в здешних местах офицер. Участвовал в походах на Хиву, потом служил у Скобелева в последнюю войну с турками.

- Буду знать, - улыбнулся на прощание Будищев и, приложив два пальца к козырьку кепи, откланялся.

- Ступайте, - благодушно махнул ему рукой подполковник.

Неторопливо возвращаясь в расположение, Дмитрий обдумывал полученную информацию. То, что Щербина имел свой гешефт на закупке верблюдов, было известно наверняка. Но при этом он, что называется, берегов не терял и брал по чину. К тому же, при нем русские войска не имели проблем с вьючной скотиной и погонщиками. Однако охотников на столь лакомый кусок хватало, и кто-то из них конечно же донес Скобелеву. Белый генерал, по своему обыкновению, долго разбираться не стал и отстранил подполковника от дел, передав закупку интендантам. Те, в свою очередь, едва не угробили экспедицию. По отчетам, как водится, у них все гладко, а вот на деле караваны отправлять не на чем. Так что Михаилу Дмитриевичу, действительно, пришлось лично вникать во все частности закупок и отправлять с транспортами доверенных людей.

Так что причины вражды Костромина с Щербиной были понятны. Непонятно лишь, имел ли интендант возможность толкать налево патроны? Тут бы документы посмотреть, но кто же их простому прапорщику, да еще и моряку покажет!

Возвращение в лагерь показалось Майеру праздником. От врага они отбились, потери понесли самые незначительные, да еще и встретили подкрепление, ухитрившееся пройти через самое сердце пустыни Кара-Кум. Скобелев, узнав о прибытии Куропаткина, не поленился лично выехать навстречу своему любимцу. Похвалив за молодцеватый внешний вид солдат и казаков, он на глазах у всех по русскому обычаю обнял и расцеловал его, как самого дорогого гостя. С присоединением туркестанцев, сосредоточение войск благополучно завершилось, и можно было приступать к тесной осаде Геок-тепе. Затем будет штурм, победа и слава…

- Какие интересные у вас митральезы, – отвлек молодого человека от сладостных грез, вопрос Штиглица. – В походе не случилось времени разглядеть их хорошенько. Какой они системы?

- Будищева-Барановского, - охотно пояснил гардемарин, которому польстило внимание к его «орудию».

- Не знал, что их уже приняли на вооружение.

- Новинка.

- И как показали себя в деле?

- О, выше всяких похвал! Правда, механизмы у них довольно нежные и требуют постоянного ухода. Но когда исправны, врагам лучше не попадать в их прицел.

- Часто ломаются?

- Нет, что вы. Но, говоря по совести, я полагаю это исключительной заслугой их изобретателя – прапорщика Будищева. Он буквально не отходит от своего детища и требует от матросов полной безупречности в работе.

- Будищев стал офицером? – удивился Штиглиц.

- Совсем недавно. А вы с ним знакомы, барон?

- Имел такое удовольствие, - дипломатично ответил подпоручик.

- Очень интересный человек, не правда ли?

Некоторое время они с увлечением обсуждали новинки военной техники, до которых оба оказались большими охотниками. Потом перешли на предстоящую осаду, в которой оба надеялись проявить себя наилучшим образом. Затем их разговор коснулся общих знакомых, коих оказалось довольно много. В общем, как это часто бывает с молодыми людьми их краткое знакомство быстро переросло во взаимную симпатию и скоро они почувствовали себя если не друзьями, то уж хорошими приятелями точно. Но в этот момент их прервали.

- Ludwig, неужели это ты?! – раздался совсем рядом взволнованный девичий голос, от которого у бедняги гардемарина мгновенно пересохло в горле.

- Lucia! – ошарашено воскликнул Штиглиц, перейдя от неожиданности на французский и, вытянув руки, бросился ей на встречу. – Бог мой, я знал, что ты отправилась в этот дикий край сестрой милосердия, но не мог и предположить, что найду тебя в действующей армии! Как это возможно?

Говорят что у двойняшек одна душа на двоих, а потому они эмоционально очень связаны друг с другом. Не знаю как в прочих случаях, но для Люсии и Людвига это утверждение являлось как нельзя более справедливым. Трудно было вообразить себе что-то более трогательное, чем эту встречу любящих брата и сестры после долгой разлуки. Глаза их блестели подобно бриллиантам самой чистой воды, а румянец на щеках придавал обоим совершенно невообразимое очарование. Он одет в запыленную после долгого перехода шинель, она не успела накинуть поверх платья даже пыльника, но в этот миг они выглядели оба прекрасно!

«Что же я не догадался сказать, что здесь его сестра?» - с досадой размышлял Майер, откровенно любуясь Люсией. Раньше ему не приходилось видеть барышню в столь непринужденной обстановке. Обычно она вела себя очень сдержано, можно даже сказать строго. Нет, она вовсе не была чопорна или высокомерна, но те из молодых офицеров, кто решался подкатиться к ней с комплиментами или еще какими-нибудь глупостями, встречали такой холодный прием, что от него, казалось, может замерзнуть окружающая их пустыня. «Но кто же сказал ей?» - задумался гардемарин и тут ему на глаза попался Бриллинг.