Александр Пономарёв - Основной компонент [litres]

На этот раз прийти в себя помогли брызги холодной воды. Я несколько раз моргнул, открыл глаза. Рядом со мной на коленях сидела та самая лыжница. Распущенные золотистые волосы почти касались моего лица. В руках она держала перекрученный платок, из которого на меня капала вода.

Возле блондинки появился бородач в расстегнутом полушубке. Высокий, крупный, с копной черных с проседью кудрявых волос на большой голове, он походил на Будулая из советского фильма «Цыган». Как щас помню, мне было девять лет, когда я гостил у бабушки в деревне и увидел это кино по телику.

Бородач зарычал, потянул ко мне руки, но девушка резко оттолкнула его.

– Хватит, Янек! Угомонись! – Она говорила по-немецки с сильным акцентом. Голос дрожал от волнения, синие глаза метали молнии, грудь высоко вздымалась.

– Тебе его жалко, Марика? Дай задавлю гада! – рявкнул цыган и снова потянул ко мне мозолистые ладони.

Моя заступница выпрямилась, сильно толкнула Янека в грудь.

– Не пущу! Он спас мне жизнь! А ты?! Где был ты, когда я задыхалась под снегом?!

Бородач схватил девушку огромными лапищами и, невзирая на обрушившийся сверху град ударов, легко переставил в сторону. В меняющемся свете костра он походил на медведя: такой же большой и косматый, медлительный с виду, но в каждом движении чувствовалась недюжинная сила. Убрав помеху, он повернулся ко мне. Добродушная улыбка сразу спряталась в курчавой бороде, лицо искривила злобная гримаса. Из черного провала рта с ревом вырвался пахнущий луком воздух:

– Убью!

Цыган замахнулся пудовым кулаком. Я зажмурил один глаз, ожидая в любой миг почувствовать боль и снова ощутить привкус железа во рту. Уши заложило от женского крика. Марика хотела запрыгнуть Янеку на спину, но ее схватили за руки и посадили на пол. Она попыталась вырваться, но после пары безуспешных попыток обмякла и вроде как потеряла сознание. Или сделала вид, что потеряла, в надежде отвлечь на себя внимание.

– Оставь его! – раздался простуженный бас из глубины пещеры. – Мы еще ничего не узнали. Потом, если от него не будет толку, можешь с ним разделаться, а пока он нужен живым.

Я повернул голову. Говорил здоровенный парень славянской внешности. Бескозырка с золотыми буквами «Сторожевой» и якорями на ленточках, полосатый треугольник тельника в расстегнутом вороте бушлата, синий штурвал поперек розы ветров на тыльной стороне левой ладони с головой выдавали в нем моряка. Однако! Велика ты, мать-природа, и тайны твои непостижимы! А его-то сюда каким ветром занесло?

Цыган послушался, но сделал это с явным неудовольствием, метнув в меня ненавидящий взгляд.

– Поднимите его! – прохрипел матрос.

Те же хлопчики, что удерживали Марику, бросились ко мне, без лишних церемоний заломили руки за спину и подтащили к главному. Тот пристально осмотрел меня с ног до головы, словно сканируя до самых костей, уперся ладонью в колено, выставляя напоказ татуировку «Л Ё Х А» на пальцах правой руки, и слегка подался вперед.

– У тебя есть два варианта, гнида. – Он циркнул слюной сквозь зубы, метя в костер. – Рассказать мне все, что знаешь, и, возможно, остаться в живых или проорать заздравную Гитлеру и сдохнуть, как твой солдат. Выбирай.

– Нет, это ты выбирай, – ответил я на русском с добавлением матерного словца. У матросика глаза стали по пятаку, а челюсть отвисла чуть ли не до земли. – Или приказываешь отпустить меня и приносишь извинения полковнику советской разведки, или будешь иметь дело с орлами товарища Сталина. Они тебя, Алёшенька, – сказал я на манер Высоцкого в роли Глеба Жеглова, – из-под земли достанут и передадут свинцовый привет прямо в тупую башку. Считаю до трех, два уже было. Ну!

– Отпустите! – глухим голосом велел командир местного интернационала.

Его помощники быстро выполнили приказ. Я выпрямился, потирая правое запястье: после медвежьей хватки широкоплечего прибалта на коже отпечатались синюшные следы. Моряк смотрел на меня, чуть сощурив глаза чайного цвета. На лице отражалась противоречивая гамма эмоций: от недоверия до любопытства. Я решил не тянуть кота за хвост и сразу перешел в наступление:

– Что, Алексей, Алёшенька, сынок, не ожидал здесь увидеть советского разведчика? Думал, один такой в тылу врага, да? Ошибаешься. На самом деле таких, как ты, много, только настоящие трудяги невидимого фронта не лезут на рожон, а работают по-тихому. Ты вообще соображал, что делаешь, когда брал в плен штандартенфюрера СС?

– Так я, это, не думал…

– Не думал он! – рявкнул я и посмотрел по сторонам в поисках чего-то похожего на стул. – Я так и буду стоять или твои гаврики постараются для гостя?

Морячок мотнул головой. Парень, в серых брюках, черном пальто с накладными карманами и черной же вязаной шапочке, вскочил на ноги, выхватил из-под себя пустой снарядный ящик и с грохотом опустил за моей спиной.

Я обратил внимание на его руки в гловелеттах из рваных трикотажных перчаток – ногти на восьми пальцах из десяти жестоко вырваны с корнем, – благодарно кивнул и заскрипел импровизированным стулом. Немного повозился в поисках удобного положения, уперся ладонями в колени и вперил тяжелый взгляд в Лёхину переносицу.

– Ну так что, Алёшенька? Так и будем в молчанку играть или ты мне объяснишь мотивы своего поступка?

– Для начала я бы попросил вас представиться, – прохрипел морячок, доставая кисет из кармана. – И… откуда вам известно мое имя?

Он извлек из мешочка газетный обрывок, согнул по длинному краю. Ровным слоем рассыпал по желобку щепотку табака. Ловко скрутил заскорузлыми пальцами цигарку, кончиком языка прошелся по шву и сунул самокрутку в уголок рта.

«Первый шок прошел, сейчас покурит – мозги совсем прочистятся», – подумал я и, не желая давать морячку времени окончательно прийти в себя, медленно процедил сквозь зубы:

– Забыл, где я работаю?

Я помолчал, придавая банальной фразе зловещий оттенок.

Морячок издал странный звук: то ли подавился, то ли сдавленно кашлянул. Достал из кармана коробок, чиркнул спичкой. Поднес дрожащий огонек к закрученному в спираль кончику самодельной папиросы. Сделал глубокую затяжку, дешевый табак затрещал, сгорая и наполняя воздух резким неприятным запахом, деликатно выпустил дым в сторону. По тому, как подрагивали его руки, я понял: мой посыл не остался без внимания.

– Расслабься, Алёша. – Я принял нормальное положение и мягко улыбнулся. – В следующий раз думай, прежде чем делать наколки на видных местах.

Матрос мельком глянул на ладонь с буквами и сунул ее за отворот бушлата.

Я встал, прошелся по кругу, внимательно вглядываясь в меняющиеся в неверном свете костра лица людей. Из всех русским был только моряк. По крайней мере, так мне показалось. По характерным чертам лица к немцам приписал троих, включая и того парня без ногтей. Только у них оказались квадратные челюсти с массивными подбородками. Типично немецкая порода. С прибалтом тоже все понятно: внешне он смахивал на Вертера из «Гостьи из будущего» – такой же светловолосый и чуть заторможенный. Еще на взгляд определил одного еврея, итальянца и француза. Этих вообще ни с кем не спутаешь. Ну а цыган – он и в Африке цыган. Если судить по имени – родом из Чехословакии, а так черт его знает, откуда занесла нелегкая. Остальных условно записал в западных славян типа поляков и сербов.