Александр Пономарёв - Основной компонент [litres]

Впереди показался ангароподобный павильон Алексан-дерплацбанхов и выбегающая из него стальная река железнодорожной эстакады. «Опель» нырнул в густую тень этого моста. Над головой загрохотало: на вокзал, пыхая паром и протяжно свистя, вкатывался пассажирский состав. Еще несколько метров по прямой, и машина остановилась на углу улиц Кайзер Вильгельм и Дирксенштрассе. Названия, как и в прошлый раз, я почерпнул из табличек на стенах домов.

Справа из залитых багрянцем заката стеклянных боков эллинга торчал хвост железной змеи. Она только что остановилась и теперь отдыхала, с шипением расслабляя стальные мускулы. Слева проскрежетал по путям старый трамвай. Едва он вывернул на Вильгельмштрассе, шофер на заднем сиденье завозился, щелкнул дверной ручкой и издал громогласный рык. Послышались смачные шлепки, будто переспелые фрукты шмякнулись на дорогу. Запахло кислятиной.

Держа руки на руле, я смотрел прямо перед собой, не желая наблюдать за мучениями шофера. С лихвой хватало звукового сопровождения.

Наконец сзади раздалось тяжелое дыхание и прерывистый голос произнес:

– Прошу прощения, господин штандартенфюрер, я все уберу, только, пожалуйста, не наказывайте меня.

Я покосился на зеркало, где маячило зеленое отражение унтершарфюрера. Тот вытер губы рукавом и прикрыл рот ладонью, чтобы неприятный запах не тревожил благородный нюх начальника.

– Вон из машины, – произнес я холодным голосом и так стиснул руль пальцами, что кожа перчаток противно скрипнула.

Повторять не пришлось, водитель выбрался из «опеля», нетвердой походкой пересек улицу и поплелся к казарме, держась ближе к стенам домов.

«Неплохо, Саня, очень неплохо, – мысленно похвалил я себя. – Настоящий германский офицер: холодный, брезгливый и чопорный до отвращения. Продолжай в том же духе – и будет тебе счастье».

Я перегнулся через сиденье, захлопнул дверь и направил машину к особняку.

Дом, как обычно, пустовал. Признаюсь, меня это очень обрадовало: видеть никого не хотелось, особенно баронессу. Перед глазами до сих пор стоял образ польской красавицы. Никогда не верил в любовь с первого взгляда, а зря. Оказывается, она существует и доказательство этому – я сам.

Об оставшейся в Волгограде Кристине я даже не вспоминал. Во-первых, она мне устроила скандал из-за пустяка и сказала, что между нами все кончено, а во-вторых, нас теперь разделяли неполные восемь десятков лет. К тому же после знакомства с Марикой я сам себя не узнавал. Еще вчера я думал лишь о том, как вернуться в родное время, зато сейчас все мысли были о ней.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о девушке, я приступил к работе. Слишком много требовалось сделать за короткий промежуток времени. Позавчера от доктора Кригера я узнал, что первая партия заключенных прибудет на фабрику через неделю. У меня оставалось максимум трое суток, чтобы найти оружие и доставить в горы. Остальное время я планировал потратить на тренировку отряда. Да и с едой у ребят дела обстояли неважно. Горные козлы, конечно, вкусные, ну так ведь это просто повезло, что явившиеся за пленниками немцы застрелили пару-тройку скотинок для развлечения.

Часы убегали, как сквозь пальцы песок. Ближе к ночи я составил подробные планы действий на случай успеха и провала моего предприятия, придумал, как помочь Марике, и сделал наброски будущего, если путь домой для меня окажется закрыт. Разумеется, моей новой знакомой в этом будущем отводилась главная роль, причем я даже не допускал и мысли о неудаче. Я был уверен, что смогу пробудить в девушке ответные чувства.

Потратив на сон меньше пяти часов, я с удвоенной энергией взялся за дело. Разжиться провиантом, оружием и боеприпасами не составило труда. Правда, для этого снова пришлось вернуться в горы. Передо мной, как перед любимчиком Гитлера, открывались любые двери. В комендатуре маленького городка в баварских Альпах мне выдали со склада три десятка ящиков с патронами, три кофра с похожими на колотушки ручными гранатами М-24 и с полсотни машинен-пистолей модификации 1940 года, известные в народе как МП-40, или «шмайссер». Хотя последнее название не имеет никакого отношения к этому произведению немецких оружейников.

Еще я прибрал к рукам захваченные в Северной Африке базуки. Они оказались здесь по ошибке, и военный комендант попросту не знал, что с ними делать. Я выпросил «образцы секретного оружия» под предлогом исследования и для попытки создать нечто подобное в лабораториях фабрики и приказал положить к остальному грузу, куда кроме вооружения входили коробки с тушенкой, галетами и рыбными консервами. Комендант собирался отправить со мной несколько канистр спирта, но я отказался, сказав, что у нас этого добра и так навалом.

С Алексеем и его ребятами я заранее обговорил место, примерное время доставки и строго-настрого наказал не высовываться из укрытия, пока немцы не разгрузят машину и не скроются за поворотом горного серпантина. Оставался, конечно, риск, что какая-нибудь мелочь помешает исполнить задуманное, но я надеялся на провидение, и оно – спасибо ему – не подвело. Пустой грузовик с парой солдат вернулся, как по расписанию. Сказали храбрые баварские парни, что управятся за три часа, так оно и вышло. Хоть бы на минуту опоздали: мало ли там отлить захотелось, ну или еще какая причина нашлась – так нет же! Я прямо-таки позавидовал немецкой пунктуальности.

Выслушав рапорт обершутце, я дождался, когда тот выйдет за дверь, встал из-за стола, сжал пухлую руку коменданта в своей ладони и поблагодарил за отличную работу. Заливаясь соловьем, я расхваливал майора за непревзойденные организаторские способности. Поросячьи глазки немца стали маслеными, пухлое лицо расплылось в довольной улыбке, а я продолжал лить воду на мельницу его тщеславия. Наконец поток моего красноречия иссяк. Пообещав непременно доложить фюреру о том, какие люди служат во славу Германии, я крикнул: «Хайль Гитлер!» – и твердым шагом покинул кабинет.

Остаток этого и два следующих дня я провел с партизанами под предлогом проверки, как идет реализация моего плана. На самом деле у меня была другая причина: из Берлина я захватил кое-какие вещи баронессы – она с моей возлюбленной была одного роста и комплекции – и хотел свозить девушку в маленький городок у подножия Альп.

Марика сразу же согласилась и побежала вглубь пещеры переодеваться. Янек вызвался охранять ее, встал к ней спиной и, распахнув полушубок, как ширму, стоял так, пока она не переоделась.

Мы дружно присвистнули от восхищения, увидев Марику в коротком приталенном пальто бежевого цвета. Широкие складки длинного платья из светлого шелка почти касались верхнего края высоких шнурованных ботинок на изящном каблучке. Довершала гардероб женская шляпка с ниспадающей на лицо сеточкой и маленькими алыми цветочками на боку низкой тульи.