Руслан Агишев - Диверсант Петра Великого [litres]

Когда по лестнице поднялся здоровенный рябой морпех с массивным щитом, я кивнул в сторону коридора, ведущего к площадке с бойницами.

– Давай, братец, шагай. Мы позади пойдем. Огоньком тебя прикроем, – пристроился я за правым плечом морпеха, а боярыч за мной. – Блин! Чуете запашок? Какой-то урод гранату с горчицей в башню кинул! Гоблины! Приказа же не было!

Волна едкого запаха дошла и до остальных, заставляя тереть глаза и прокашливаться. Пришлось срочно натягивать на рот влажную ткань и часто мыть лицо водой из фляжек.

Правда, эта брошенная каким-то неизвестным морпехом граната с горчичным порошком оказалась нам довольно полезной. От ее взрыва почти весь гарнизон второго этажа башни превратился частью в раненных осколками, а частью в катающихся на полу и кашляющих людей. Словом, противники из них были никакие. Их оставалось только тащить в кучу и вязать веревками.

– Давай, давай. Темп теряем. Что-то над нами турки подозрительно притихли. Сюрприз, поди, какой-нибудь готовят, – затормошил я остановившихся солдат. – Давай-ка туда парочку гранат забросим.

Оказалось, на втором этаже действительно нас ждали. Видимо, нашелся один решительный командир, собравший вокруг себя остатки гарнизона башни. После пяти или шести заброшенных на этот этаж гранат наверху мы насчитали почти два десятка разорванных на части трупов и столько же воющих от боли раненых.

Там было просто дичайшее месиво! Множественные взрывы гранат в замкнутом помещении разрывали людей на части, разбрасывая их в разные стороны каземата. Злую шутку сыграли и сложенные возле одной из пушек пороховые заряды в виде горки холщовых мешочков.

– Прямо мясорубка, – бормоча, шагал я по чавкающему месиву из костей, плоти, ткани и металла. – Боярыч, проверь верхний этаж! Хотя, думаю, там никого не осталось. Похоже, все, кто хотел сражаться, собрались здесь. А вот, кажется, и наш герой. – У одной из бойниц, прислонившись к бронзовой громадине орудия, сидел командир. – Точно местный паша. Одет больно богато. Доспех с позолотой, на ручке кинжала куча камней. Слышь, болезный, как пройти во внутренний город? – Я пнул шипевшего от боли пашу ногой. – Говори!

Тот, метнув на меня полный ненависти взгляд, не проронил ни слова. Сразу было видно, что крепкий орешек. Такой лучше откусит себе язык, чем что-то расскажет врагу.

– Я тебе ничего не расскажу, грязный гяур! – сгустком крови сплюнул он на мой сапог. – Ты все равно скоро сдохнешь, сын шакала! Вы все, отродья иблиса, сдохните еще до заката солнца. Скоро придет сиятельный Мехмед-паша и сдерет с вас кожу. Трясись от страха, гяур. Я уже слышу поступь доблестных янычар, – хрипел турок, щерясь окровавленным ртом.

Тут он непроизвольно бросил взгляд куда-то мне за спину. Вздрогнув всем телом, я резко развернулся. Правда, ничего опасного там не увидел. Передо мной, в семи-восьми шагах, громоздилась куча какого-то искореженного хлама. Глаза различали какие-то бочки, валявшиеся ядра, размочаленные доски, здоровенные рулоны парусины. Я уже было хотел вернуться к замолчавшему пленнику, как мои глаза за что-то зацепились.

– Ба! Там же дверь! Черт побери! Вот и проход во внутреннюю крепость нарисовался, – едва сдерживая крики радости, проговорил я. – А на-ку, братцы, разобрать весь этот хлам! Давай-давай!

Набежавшие морпехи довольно быстро раскидали по сторонам сваленный мусор, освободив небольшую дверцу, глубоко вдавленную в стену. Похоже, турки специально свалили сюда весь найденный мусор, чтобы задержать нас до подхода подкрепления из крепости. И словно в подтверждение, через раскрытую дверь мы увидели, как в двух-трех верстах по извилистой стене приближался отряд турок.

Я уже было хотел крикнуть, чтобы дверь снова завалили. Стычка с турками из крепости на открытой стене могла нам выйти боком. Я совсем не хотел терять своих людей зазря. К тому же соваться во внутреннюю крепость, где сидел комендант Азова, с горсткой моих морпехов, было бы полнейшей глупостью. Словом, оставалось лишь запереться здесь и дожидаться подхода основных сил из петровского лагеря.

– Хотя чего это я туплю? У меня же есть чем угостить, по крайней мере, этих гостей. – Я остановил взгляд на ближайшем орудии, смотревшем в сторону реки. – А потом посмотрим, что делать дальше… Морпехи! Подтащить это орудие к двери! Навались, братцы! Что как неродные?!

К монстрообразной пушке, стоявшей на неподъемном лафете, тут же кинулись солдаты.

– Навались! Еще! Еще! – Я тоже уперся плечом в еще теплый от боя бронзовый ствол. – Пошла, родимая! Пошла! Еще немного!

Со скрипом и хрустом лафет с орудием нам все же удалось передвинуть, нацелив его в проем двери.

– Они уже близко! Заряжай! – заорал я, едва бросив взгляд в сторону видневшейся стены и бежавших по ней турок. – Быстрее! Блин, что вы все телитесь!

Мы явно не успевали! Мои морпехи, мешая друг другу, то ловили катившиеся по полу ядра, то искали не разорвавшиеся пороховые заряды. Уже были слышны торжествующие вопли турок, размахивавших саблями.

– Нашел, командир! Нашел! – с верхнего этажа, едва не свалившись с лестницы, несся боярыч с двумя зарядными мешочками пороха. – В самом уголке, собаки, прятались!

Туркам не хватило каких-то нескольких минут, чтобы добраться до нас. Наше орудие выстрелило ровно в тот момент, когда отряду янычар в пять десятков голов оставалось сделать последний рывок.

Бах! – громыхнуло орудие. От мощной звуковой волны я на какое-то время просто оглох, а от заполнившего казематы дыма ослеп. С трудом устояв на ногах, я растопырил в стороны руки, пытаясь нащупать стену.

– Монстр, так его! Чуть Богу душу не отдал. – Упав на колени, я пополз в сторону свежего воздуха. – Фу… Царь-пушка, черт бы ее побрал, – стал тереть глаза. – Вижу вроде. Ослеп уже думал… Мать вашу! – вдруг вырвалось у меня, когда я, наконец, смог открыть глаза. – Интересно девки пляшут, если снизу посмотреть…

Отряд янычар словно корова слизнула со стены. Я пялился туда, откуда несколько минут назад на нас бежало полсотни головорезов, и не мог понять, что случилось. Орудие заряжали ядром, но турок почему-то нашинковало в самый натуральный фарш. Казалось, здесь поработали картечью – десятком килограммов превосходных мелко порубленных свинцовых или металлических гвоздей.

– Картечью, что ли, стреляли? – недоуменно пробормотал я, с трудом вставая на ноги. – Всегда у нас так… Совершенно случайно вышло именно так, как надо. Черт побери, я точно счастливчик.

Улыбаясь этой мысли, я повернулся в сторону башни и… едва не наткнулся на ствол пистоля, который держал тот самый, казавшийся полумертвым, османский офицер. Мой взгляд почему-то в это самое мгновение залип на богатой отделке пистоля, украшенного золотыми накладками и красными камнями. Поразительно, я думал не о скорой смерти от выстрела в упор, а о гипнотическом блеске драгоценных камней.