Владислав Власеч - «Не стояли звери около двери...»

Лиза слушает Гооба, широко распахнув бездоннозеленые глазища. Пожалуй, расследование «дела об исчезнувших» ее тоже очень интересует. Вот только с какой целью?

- Самым мрачным из троицы оказался третий пациент, - сообщает доктор. - Он постоянно щурился от обычного дневного света. С испугом смотрел на голубое небо... Нашу сиделку этот третий замучил вопросами... Отбили ли у «мертвяков» московскую станцию метро «Сокол», когда и как мы избавились от пылевых туч и радиоактивности, не нападают ли на нас «живодерки» и «спирали»? А еще он неустанно требовал связи с ближайшей «сталкер-базой», чтобы поскорее вернуться в какую-то «зону»...

Гооб распорядился ввести всем троим на ночь успокаивающие препараты. Он уж было вознамерился с утра заняться лечением троицы новых пациентов, но на следующий день спозаранку в его кабинет явился целый отряд безукоризненно вежливых и одинаково одетых молодых людей с «ого-го какими» полномочиями. Они просто на просто конфисковали поступивших накануне «психов» и немедленно вывезли их из клиники.

Ниточка расследования снова обрывается прямо на глазах. Но я все же интересуюсь:

- А водитель той «скорой»? Он что, тоже был психом?

Но доктор Гооб с уверенностью профессионала отвергает мои опасения:

- О нет, водитель был вполне нормален. В аварии он отделался несложным переломом ноги и ушибом ребер. Пролечился у нас что-то около недели и благополучно отбыл восвояси.

- У вас не сохранились его персональные данные?

- Почему же не сохранились? - обижается Гооб. -Мы очень тщательно ведем нашу документацию!

Водителя попавшего в аварию эмоба зовут Клаус Зейц. В базе данных клиники указан его домашний адрес в Цюрихе и номер персонального уникома.

Я немедленно связываюсь с бывшим пациентом клиники доктора Гооба. Клаус находится в очередном междугородном медицинском рейсе. Он любезно соглашается встретиться со мной сразу после возвращения домой.

В течение следующих семидесяти двух часов моя красная колымага медленно ползет по дорогам Европы в сторону Цюриха. Попутно мы с Лизхен осматриваем попадающиеся на пути туристические достопримечательности и периодически занимаемся в придорожных мотелях тем, что бесстыжая феминистка Лизи цинично именует «взаимным секстестингом».

На первый взгляд Лизелотта Мюллер производит впечатление хрупкой, эмоциональной и даже сексуально несдержанной женщины. Не чужда ей и определенная доля романтичности. Но за всем этим антуражем чувствуется железная целеустремленность и крепкая хватка профессионала, твердо знающего, куда и зачем ему следует идти. Под мягкой кожей перчатки прощупывается жесткая рука совсем не со слабыми пальчиками. Госпожа Мюллер прагматична, достаточно осторожна и рациональна до мозга костей. Прапрадедушка - группенфюрер мог бы ею гордиться.

...В своей цюрихской обители Клаус Зейц встречает нас, широко раскинув руки.

Столь широкий размах можно было бы принять за острое желание заключить меня и Лизелотту в горячие объятия, если бы герр Зейц не лежал на полу собственной квартиры на тридцать шестом этаже жилого дома, и из округлой дырки на его левом виске не сочилась тонкой струйкой еще не успевшая загустеть кровь. Рядом с остывающим телом валяется тихострельный «хлоппер».

- Его только что укокошили, - делаю вывод я, бегло осмотрев все комнаты. - И убийца успел скрыться...

Пальцы левой руки Зейца сжимают продолговатую коробочку уникома. Я аккуратно извлекаю коммуникатор Клауса и кладу его в карман своей куртки: если поговорить с человеком не получается, придется довольствоваться хотя бы анализом содержимого его уникома.

Лизавета подходит к распахнутому настежь окну, выглядывает наружу и испуганно вскрикивает:

- Полиция!

Я в мгновение ока оказываюсь рядом с ней и устремляю взгляд вниз. Три полицейских эмобильчика, сигналя красными и синими огнями, сворачивают с улицы во двор дома несчастного Клауса.

- Думаю, что полицию вызвал сам убийца, - говорю я. - Нам пора уходить, если мы не хотим оказаться в местном полицейском участке!

Мы поспешно выходим из квартиры. Кабина скоростного лифта, который поднял нас сюда, все еще находится на тридцать шестом этаже, и мы тотчас же вскакиваем в его стеклопластиковую коробку. Я нажимаю самую верхнюю кнопку. Несколько секунд - и перед нами холл сотого этажа. Я хватаю Лизу за руку и тащу ее в сторону лестницы на крышу.

Лестница заканчивается запертой на замок дверью, и приходится двумя выстрелами из моего «хлоппера» открыть нам путь на волю.

Крыша дома похожа на пустой бассейн: плоскость, огороженная бортиком. Увы, стоянка флайеров пуста.

- Мы в ловушке, - уныло констатирует Лизавета. -Отсюда можно выбраться только через подъезд, а там уже наверняка полиция...

- Не вешай нос, мое золотце, - ободряюще подмигиваю я. - Выход возможен из любых ситуаций!

Я манипулирую с бугорками-кнопочками на пряжке брючного ремня, а потом обнимаю Лизу со спины.

- Что ты собираешься делать?

- Сейчас мы немножко полетаем, солнышко! - мой ремень оживает и ползет по талии, удлиняясь и охватывая тонкий торс Лизелотты.

- Ни за что! - Лизхен делает попытку вырваться, но я еще крепче сжимаю ее в объятиях и тащу к краю крыши.

- Анри, ты сошел с ума, - кричит моя милая феминистка. - Я не хочу!

- Поверь, это все-таки лучше, чем давать нудные пояснения в полиции! - Я нежно целую Лизочку в ушко, рывком приподнимаю над бортиком крыши и решительно шагаю вместе со своей ношей в воздушное пространство.

Мир цветными полосами закручивается вокруг наших летящих к земле тел. Лизи истошно вопит. Звук ее голоса чем-то напоминает рев турбины незаглушенного флайера.

Из наспинной части моего ремня вырастают мощные махолеты. Крылья мгновенно разворачиваются во всю свою четырехметровую ширь, стабилизируют наше стремительное падение вниз и спустя долю секунды уже выводят нас из крутого пике в горизонтальный полет.

Лизавета захлебывается криком, на несколько секунд замолкает, жадно глотая воздух, а потом снова начинает орать, но теперь уже восторженно. Полет на махолетах - это все-таки несказанное удовольствие. Да и вид с неба на Цюрих открывается просто потрясающий.

Я шепчу команды в коробочку уникома, и краснокожий эмоб в автоматическом режиме покидает двор негостеприимного дома Клауса Зейца. Нас ждет встреча уже за городской чертой.

Управлять махолетами несложно. Эту премудрость я освоил еще в студенческие годы и закрепил практикой на разведкурсах. Мы летим на высоте примерно трехсот метров - в зоне обычных полетов индивидуальных воздушных аппаратов и аэротакси. Полет доставляет мне истинное удовольствие, и я вполголоса начинаю напевать старинную песню русских авиаторов: