Александр Терников - Завоевание 2.0 книга 5

Зато дону Франциско удалось совершить многочисленные покупки нужного ему железа из кузниц Бильбао. Пришлось ему отправиться прямо в этот соседний баскский город. Он выбрал дорогу вдоль извилистого морского берега, где в ущельях возле бухт прятались оживленные рыбачьи порты — Ондарроа, Дева и Сумайя, а на базальтовых утесах над узкими ярко-синими заливами лепились крохотные селения. Бильбао приобрел большое значение лет за двести до текущего момента, потому что уже давно был одним из главных испанских портов, откуда корабли отправлялись в гавани северной Европы. В 1511 году там также были учреждены консульство и Торговая палата.

Этот промышленный город окружали бесчисленные железные рудники, самые лучшие в мире до организации шведских и уральских, и благодаря им он стал важным центром кораблестроения и оружейного дела: недаром в Англии XVI века абордажная сабля одно время называлась бильбо, а железные оковы — бильбами. Тут же можно было купить большое количества ртути, предназначенной на экспорт, в герметичных металлических флагах. Для вывоза всего этого богатства Бильбао имел морские ворота порт Португалете, расположенный в 12 км от города.

Гавань Португалете была почти идеальна. Она расположена в устье реки Нервьон, которая в эти времена еще называлась Ибаисабаль — "Широкая река". Крутая гора Сан-Рок укрывала ее от северо-западных ветров. В текущем веке, да и еще долгое время спустя, окрестности Португалете представляли собой нагромождение бесконечных скал, кое-где поросших елями и редкими кустами можжевельника. Однако расположенные по соседству густые дубовые леса все еще снабжали корабельщиков Бискайи необходимым материалом, а в эту эпоху, существовал суровый закон, который обязывал всякого, срубившего дерево, посадить взамен три новых. Таким образом, труд лесорубов обеспечивал работой людей других профессий.

Из Португалете, сделав в Бильбао все необходимые закупки, дон Франциско проследовал ближе к Португальской границе, в портовую Ла-Корунью, город колдовской игры света и теней, город в уборе из галисийской зелени. Когда его корабль пришвартовался в порту, в устье реки, то ветер внезапно смел тучи с синевы небес и откинул облаков завесу, которая скрывала сверкающие зеленые луга, трепещущую листву тополей, напоенные влагой холмы в блестящих лентах стремительных потоков, фруктовые сады, где деревья каждую осень склоняются к почве, под тяжестью спелых плодов, могучие каштаны и огненный дрок. Навстречу дону Франциско по дороге из города в порт неторопливо брели волы, флегматично подчиняясь ударам макиля (длинной палки с железным наконечником) в руках своих хозяев, широкоплечих толстяков-возчиков; на ближайшем огороде крестьяне рыхлили землю лайей — двузубыми вилами.

В Ла-Карунье он давно уже договорился встретить капитана Торреса и окончательно уговорить его переселится с семейством в Новую Испании. Среди родственников Торреса было несколько сведущих в морском деле знатоков, капитанов, штурманов, боцманов, так что игра, определенно, стоила свеч.

В ожидании старого морского волка Седеньо-старший в приморском трактире "Веселый Кашалот" подкреплял свои силы традиционным галисийским блюдом- рагу из грудинки и свиных ножек, запивая его крепким рибьеро. Также на столе дымились в мисках в ожидании своей очереди кальдо гальего — горячий суп из капусты, обжаренной в смальце или в оливковом масле, пульпо — вареный кальмар, и кальос — мелко нарубленные потроха, сдобренные оливковым маслом и чесноком. На последок, пирующие могли утолить голод ломтями жареной свинины и лакон кон грелос — свиными ножками с пахучими листьями молодого турнепса. Словно являясь волшебником-ясновидцем, опасавшимся, что роскошный обед остынет без его активного участия, Торрес не замедлил явится в трактир.

— Быстрей садись, дружище Гирреро, — приветствовал его дон Франциско — вино греется без дела!

Гость не заставил себя долго упрашивать и охотно присоединился к Седеньо-старшему в уничтожении многочисленных блюд.

Старый моряк Торрес совсем не изменился с их последней встречи. Широкий и крутой лоб. Кустистые брови над проницательными, глубоко посаженными глазами. Твердые губы, втянутые щеки. Волевой подбородок. Длинный, худой, нервный. Жесты редкие и выразительные. Шаг мягкий и широкий. Но пальцы нервно вздрагивают, и мускулы прыгают под натянутой кожей. Чувствовалась, что огненная лава кипит под этим ледником.

Хотя гостиница эта была не для важных сеньоров, но и простые матросы сюда не захаживали, здесь собиралась публика почище. Тут присутствовал семейный ритм, свой дух дружного квартала. Большая зала была освещена закоптелой подвесной люстрой, излучавшей тусклый свет свечей. Хозяин занимал место за стойкой с разнообразными напитками, внимательно наблюдая за нуждами своих посетителей. Какой-то испанский военный в невеликих чинах, возможно капрал, удобно устроившийся в зале, держал в руках гитару, играл и пел звучным голосом веселую и задорную цамбукуэку, хорошо известную в северных провинциях. Звуки суровые и горячие, как бы отражающие пульсацию знойной крови. Ритм настойчивый, неотвязный, неизменный, следуя ритму крови, бьющей в артериях. Пошло веселье! Скоро в центре зала уже начались танцы.

Испанцы непревзойденные танцоры, в своих танцах они буквально доходят до безумия. При первых звуках гитары, большинство из собравшихся, как мужчины, так и женщины, с неистовством отдались своему любимому занятию. Те же, кто в начале скромно держался в стороне, вскоре тоже поддались азарту танцоров и самозабвенно отдались пляске. Через несколько минут уже весь трактир сотрясался от веселого пения и громкого топота танцующей публики, здесь царило буйное веселье. Таверна погрузилась в кипение ритмов. Толпа, охваченная экстазом, бесновалась, блаженно обливаясь потом в тяжелой и звучной атмосфере. Как языки пламени на лесенке в рай!

Среди веселящейся публики находился молодой моряк лет двадцати пяти, парень с высоким лбом и с тонкими и умными чертами лица, украшенный темными усиками, но с развязными манерами. Он привлекал всеобщее внимание окружающих своей неподражаемой грациозностью в танце. Вокруг него сосредоточились все женщины, одаривающие его обворожительными взглядами и бурно аплодирующие его эксцентричным па. В числе этих женщин были две шестнадцатилетние девушки, отличающиеся дивной красотой, так присущей некоторым испанкам.

Жгучие черные глаза, золотистый загар на румяных щечках, иссиня-черные косы, стройный стан, такой гибкий и чувственный- все это придавала им упоительную и сладострастную прелесть, не поддающеюся никакому анализу, но под магическое действие этих чар всегда невольно поддается самый холодный человек рассудка. Эти женщины превосходили всех остальных в выражении восторга по поводу искусства танцора, а тот, казалось не придавал никакого значения производимому им эффекту, внешне оставаясь холодным и равнодушным.