Александр Терников - Завоевание 2.0 книга 5

Мы еще немного пошарили рядом с городом в поисках раненых врагов, и снова выступили. Время идет, давно уже обед, а мы еще не так и не вышли. На этот раз нас уже ничего не потревожило. Проводники индейцы обещали нас вывести в Санкти-Спиритус (Город Святого Духа) самой легкой, но короткой дорогой. За городом пасется маленькое стадо зебу: огромные дымчатые коровы и два еще более могучих быка с высоким горбом и отвислой губой. Грузные, жирные животные, почти все чистой индийской породы, только немногие из них — помесь со старой испанской породой криольо, которая появилась здесь еще в ту пору, когда на острове основали первые испанские гасиенды. Надо будет часть переправить к нам в Мексику.

Через час пути решили все же прерваться на обед. Пока мы подкрепляем свои силы позаимствованными в Гаване свежими продуктами, на тропке встречаем старика индейца, из "мирных". На нем рваная рубаха и брюки, которые когда-то были белыми, а теперь все состоят из разноцветных заплат. Лук со стрелами, сточенный мачете- вот и все его снаряжение. С веревки, которой он подпоясался, свисают две убитые утки.

Он ходил на свою расчистку, там у него два гектара земли, теперь возвращается домой. Над дверью его хижины подвешено растение пиньон, оно должно отгонять ведьм и прочую нечисть. Также старик занимается производством древесного угля. На Кубе это было занятие самых беднейших.

Его жена не хочет жить в Гаване: уж очень много там скверных людей. А дочери каждый день ходят туда, они служат в господских домах. Девочки ленивы и нерасторопны. А кто будет прилежно работать за полпесо песо в месяц да горстку маниока? Что же поможем старику, купим у него добытых уток, пригодятся к ужину. Довольные расстаемся друг с другом.

Выдвигаемся дальше, впереди обширная область — гористая внутриостровная часть западной половины острова. Девственный лес поет. Никогда потом я уже не слышал этого удивительного оркестра. Первую скрипку в нем играют какие-то горные сверчки, жужжащие мухи, мерзкие москиты. Шумят тонкие листья диких апельсинов. Только колибри, невозмутимо перелетают с куста на куст, крохотные, как шмели, и очаровательные. Идем до самого вечера, после чего разбиваем лагерь. Трудновато, но пока терпимо. Война вообще дело не из легких. Военные рассказы угасают с последними языками огня. Но нам еще не хочется спать… Снова и снова мы расспрашиваем местных жителей о предстоящем пути.

Идем так день, другой, третий, четвертый, пятый. Это начинает изрядно надоедать. На воскресный поход за город не похоже. Трасса эта на острове магистральная, но пользуется ей так мало людей, что она начинает зарастать. От Гаваны до Тринидада четыре сотни километров, что намного больше, чем от Мехико до Веракруса. Испанцы предпочитаю морской транспорт, если вокруг острова, то тут около 4 или 5 дней пути, не сравнить с двумя неделями по джунглям и горам. А индейцы так далеко от своих селений не ходят. У моих людей начинаются небольшие проблемы. Москиты изрядно досаждают. Кто-то растер ноги, кто-то попил не кипяченой водички и заболел, у кого-то понос и он постоянно бегает в кусты, благо Куба остров и ядовитых змей здесь, по сравнению с Мексикой, очень мало. Чтобы не терять темп передвижения пятерых больных и страдающих ногами наши индейцы носильщики несут на импровизированных носилках из шестов и гамаков. Носильщики освобождаются, так как продукты для нашего отряда уходят со страшной силой-200 кг еды в день.

Вечером у костра тревожные мысли овладевают моим сознанием. Зачем мы идем дальше? Если сейчас вернутся назад, то, как раз можем застать в Гаване Торреса и подкрепление. На кораблях мы окажемся в Тринададе почти в то же время, но риску намного меньше. Я уже не говорю, что на войне всякие планы сразу летят к черту. Вот случайно после нашего ухода будет проходить мимо Гаваны испанский корабль, и местные испанцы дадут им знать о нападении. И что? Четыре дня и этот корабль будет в Сантьяго. День на сбор и еще четыре дня на дорогу и двести испанцев высадятся в Гаване и легко разобьют наших людей.

А наш отряд окажется заблокирован в глубине острова. А вот по бережку испанцы извещать свое начальство будут долго: северные берега Кубы у Флоридского пролива представляют собой самые большие на острове болота, огромную трясину, неприступное царство крокодилов и цапель, которую местные испанцы называют Трясиной Обуви. Может, надо было, лучше не отпускать Торреса, а вместе с ним наведаться еще и в Тринидад? Но второй отряд мне здесь жизненно необходим, а мне какой смысл был продолжать сидеть в Гаване? Каждый день сейчас, на первом этапе, пока испанцы не очухались, очень важен. Хорошо еще, что губернатор Кубы Диего Веласкес уже тяжело болен и не сможет организовать надлежащего сопротивления. Мануэль де Рохас, двоюродный брат завоевателя Кубы Диего де Веласкеса, пришедший на Кубу с первыми конкистадорами, скоро станет высшим владыкой на Кубе — он будет назначен губернатором этого острова. Великий воин, если приходилось сражаться бумагами и клеветой. Или теперь уже не станет губернатором, все зависит от нас.

А если испанцы нас действительно заблокируют? Опорных пунктов — экономьенд у нас в глубине острова нет. Провиант выйдет (его и так уже почти половину использовали), а потом и деньги кончатся. Для местных индейцев мы такие же чужаки, как и испанцы. Помогают они нам исключительно за деньги. Режимы могут сменятся, но деньги всегда пригодятся! А если Торрес не обернется за 10 дней? Нельзя полагаться на благоприятные ветра. Вот провозится 14 дней и что тогда? Или, вообще, попадет в шторм? Сейчас благоприятный для плавания сезон, но всякое может в море случится. Отнесет его в сторону, и привезет он подкрепление через 15–18 дней. Как я тут буду все это время бегать от разгневанных испанцев? Так, обуреваемый дурными мыслями, я долго ворочался у костра, не в силах заснуть.

В конце концов, я решил, что только в минуты смертельной опасности и самых тяжких испытаний в полной мере проявляется талант и храбрость. Нужно уметь выигрывать безнадежные партии, справляться с неудачами и преодолевать невзгоды. Нельзя отступать там, где любой другой давно опустил руки. Я не покину поле сражения без победы. Пока удача была на моей стороне. С этой мыслью я и уснул.

На следующий день тропинка сворачивает в горы. Узенькая дорога ведет прямо в облака. Заблудиться мы не можем, справа и слева тропу стережет лес, почти джунгли. Идем день и за ним другой. Повороты, опять и опять повороты. Теперь мы движемся прямо над разверстой пастью глубокой долины. Мы, словно маленькие жуки, взбирались на скалистые хребты, давившие нас своей массой. Уже полдень жарко, наш швейцарский командир наемников Рудольф Климент, почти побелел лицом, смотрит перед собой и тихо ругается. Не знаю, к кому относятся эти горькие проклятия. То ли к дороге, то ли к индейцам, то ли к нам — сумасшедшим, которые неизвестно что хотят увидеть в этих горах проклятых? Русские более выносливы, прошли естественный отбор за время своего рабства. Вдруг, джунгли сразу исчезают, и мы оказываемся на небольшом перевале. Длинный, утомительный путь стоил этого прекрасного вида. Тропический лес и долина внизу — как на ладони. Вечер застает нас уже за перевалом.