Юрий Корчевский - Щипач [litres]

– Сотрудник ВЧК.

Подозвали командира. Сначала хотели за револьвер сразу расстрелять. Спасла бумага за подкладкой пиджака. Дали одноколку с сопровождающим, довезли до Моршанска. Быстрому возвращению Алексея удивились. Вернулся живым, да при оружии? Похоже – не ждали.

– Не нашел Антонова?

– Нашел, сидел за одним столом, беседовал.

– И каков ответ?

– Сказал – будет биться до конца.

В комнате сразу несколько сотрудников ВЧК. Слушали внимательно.

– Как он тебе показался?

– Болен малярией, чувствует себя скверно. Сам-то не говорил о болезни, да видел я уже малярийных. Лихорадит его, знобит, белки глаз желтые, потеет.

– Да?

Чекисты переглянулись. Сведения оказались для ЧК ценными. В то время единственным лекарством от малярии был хинин. Импортным и не дешевым, очень горьким на вкус. За немногочисленными аптеками установили контроль, предупредили фармацевтов.

«Кто будет покупать хинин, сразу дать знать!»

Боевые действия против антоновцев разбились на отдельные очаги. Бунтовщики отказались от действий крупными отрядами. Соберутся небольшой группой, нападут на обоз с хлебом, сопровождаемый красноармейцами. Бойцов перестреляют, мешки с зерном попрячут в укрытия. Благо – лесов и укромных мест в Тамбовской губернии полно, остались еще глухие углы. И сразу группа, попрятав оружие, рассыпается. Был вооруженный бунтовщик антоновец, а стал мирный селянин. И вся мощь кавалерии, пехоты, артиллерии Красной армии не востребована. По кому бить? Где цель?

Правда, малярия Антонова сгубила. В мае 1922 года эсер Фирсов, близко знакомый с Антоновым, сообщил в ЧК, что к нему обратилась учительница из села Нижний Шибряй Софья Гавриловна Соловьева. По просьбе самого Антонова достать дефицитный хинин. Сразу собрали группу из бойцов и сотрудников ЧК. Возглавил ее начальник Тамбовской ЧК Пакамохин Михаил, в группе всего девять человек, все в цивильной одежде, плотниками нарядились. Ночью подобрались к избе Натальи Ивановны Катасоновой, где остановился Антонов. Окружили, попытались ворваться. Не получилось, получили отпор. Вместе с Антоновым в избе укрывались еще двое. Чекисты знали, что в избе Катасоновой дети и престарелые родители. Но, чтобы захватить Антонова, избу обложили соломой, облили керосином и подожгли. Антонов бросил гранату, его товарищи открыли огонь из пистолетов, выбрались через окно и бросились бежать к недалекому лесу. У Александра Степановича после недавнего ранения правая рука почти бездействует, он отстреливается левой. Бывший антоновец, перебежавший к красным, Михаил Ярцев из винтовки прицельным выстрелом убивает сначала Антонова, потом его брата. Третий из группы Антонова успевает добежать до леса. Тела на подводах привезли в Тамбов, бросили в кладовую Казанского монастыря, отбили телеграмму в Москву. ЧК шестого февраля переименовали постановлением в ГПУ – Государственное политическое управление при НКВД, а пятнадцатого ноября 1923 года создали ОГПУ – объединенное ГПУ, в связи с созданием СССР.

И ГПУ распорядилось тайно закопать тела, что и было сделано. Восстание без организаторов и вдохновителей быстро пошло на убыль.

После неудачных переговоров с Антоновым Алексея вернули в Москву. К этому времени красным удалось выдавить белых из Крыма, последнего оплота Белой армии. Организованно, под руководством генералов, в первую очередь барона Врангеля, Белая гвардия на кораблях переправилась в Турцию, давнего врага России. Часть русских войск осела близ Константинополя, но другая половина перебралась в Галлиполи. Большевики опасались, что Антанта вооружит белые части, пополнит, и Белая армия попробует вновь высадиться в Крыму или на Кубани. Большевики вознамерились внести раскол в белое движение, к тому же и повод нашелся. Яков Александрович Слащёв, или как его называли солдаты, «генерал Яша», поссорился с командующим Добровольческой армией Врангелем. Слащёв обвинил Врангеля в неумелом управлении войсками, из-за чего был потерян Крым. Сам Слащёв воевал отважно, имел девять боевых ранений. В госпиталях подсел на наркотики, был человеком вспыльчивым. Известен был как «вешатель». В Крыму вешал красных, не жаловал и белых, кто мародерствовал, воровал, грабил и насиловал. Их тоже отправлял на виселицу. Зато дисциплина в его дивизии была железная. Солдаты его любили за личную храбрость, за то, что лично поднимал подразделения в атаки.

Врангелю обвинения Слащёва не понравились. Да и кто из начальства любит критику, даже справедливую? Врангель инициировал суд чести, генералы приняли его сторону, изгнав Слащёва со службы.

Дзержинский узнал о суде довольно быстро и на ближайшем политбюро поставил вопрос о возвращении Слащёва. Против проголосовали Зиновьев, Бухарин и Рыков. «За» – Сталин, Каменев и Ворошилов. Ленин колебался и воздержался. Дзержинский решил использовать низвержение Слащёва, его обиду. Тем более его жена, Н. И. Нечволодова, была беременна. А в Константинополе Слащёв жилья не имел, денежных запасов не создал, а теперь лишился скудного жалованья.

Действовать надо было быстро, Феликс Эдмундович приказал отобрать в отделах наиболее грамотных людей.

Интеллигенции, после университетов, в ОГПУ, как и других советских структурах, не было. Вероятно, за исключением руководителей. Пролетариями легче управлять, они более внушаемы, а уверовав в какой-то постулат, фанатичны. Так что особо грамотных было раз – два и обчелся. Алексей сразу был зачислен в грамотеи, единственные ошибки, которые делал, так это с «ятями». Но советская власть их быстро отменила, как буржуазный элемент. Фомин вызвал к себе Алексея.

– Ты что закончил?

– Гимназию.

– Ага, грамотный. Распоряжение есть – молодых и грамотных в распоряжение «Железного Феликса».

– Зачем?

– Я сам не в курсе. Вроде какая-то операция затевается.

Участвовать в каких-либо операциях не хотелось, это всегда риск, можно было заработать пулю в лоб. В случае же успеха – похвальная грамота. Большевики считали, что материальные ценности не нужны, со дня на день грядет мировая революция, все добро станет общим, даже женщины. Алексей уже видел в трамвае голую женщину с плакатом «Долой стыд! Даешь сексуальную революцию!». Шокировало, но народ в массе своей остался стыдливым и обнажаться не стал.

Весной 1920 года в особом отделе ВЧК появилось новое подразделение – Иностранный отдел, возглавил который Давыдов (Давтян) Яков Христофорович. Уже через год его сменил С. Г. Могилевский, а сам ИНО вошел в состав Секретно-оперативного управления ВЧК. Но и он продержался менее года. В 1922 году его сменил Меер Абрамович Трилиссер. При нем штат достиг семидесяти человек, по тем временам вполне серьезно. Трилиссер привел с собой четверых сотрудников, преданных ему лично – С. Г. Вележева, А. В. Логинова, Г. Е. Прокофьева и В. С. Селезнева.