Александр Плетнёв - Проект «Орлан»: Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания [сборник litres]

Послали за командиром. И не только за ним. Командиры боевых частей, кто спал, тоже были выдернуты с коек. Пока ждали, радиорубка выловила косвенное подтверждение, что хоть один «Гранит», но достал до цели – перехватили ряд переговоров на частотах, используемых американскими военными. Некоторые были открытым текстом, ничего особо не содержащими, но промелькнул ряд фраз, где упоминался термин the wounded ship, что можно было перевести как «грузим раненых» и как «повреждённый корабль». Сомнительно, но… но следующее сочетание не имело иного толкования, как «корабль-калека» или «искалеченный корабль» – crippled ship.

– «Сандал» принимаем? – с ходу спросил Терентьев, уже впитав и переварив по пути в рубку главное.

– Устойчиво.

– Ну, что ж… – командир морщился, шмыргал носом, зевал, ещё толком не проснувшись.

– Кинем сообщение? – направил в нужное русло штурман. – Через «Кактус»?

Ранее уже рассматривали возможность выйти на связь с Союзом через периферийные узлы, в том числе наладить контакт с управлением ВМФ через пункт связи «Марево». Но отложили, так сказать, до лучших времён – ввязались в Фолклендский конфликт. А потом… а потом понеслась езда по кочкам!

Тогда ещё – в южной Атлантике пришли к почти единому мнению, что попытка связаться с кем бы то ни было из советского руководства привела бы к непонятным последствиям. Во-первых, в Кремле могли всё принять за провокацию. А если и удалось бы наладить контакт, то наверняка бы последовали предварительные переговоры. Возникли бы вопросы, на которые либо невозможно было ответить, либо ответить, но… не исключая вероятности перехвата радиопереговоров противником, большая тайна утекла бы на сторону. Короче, сплошные «бы»!

Терентьев же настаивал, что заявить о себе следует лишь уже на подступах к советским территориям, в зоне действия флота и авиации СССР.

– Будем считать, что время, место и тем более ситуация вполне подходящие для налаживания контакта, – лицо командира наконец угомонилось.

– А что накатаем в нашей сочинялке? – Кап-три кинул взгляд на командира БЧ-7 – у них по углу и направленности сигнала уже было давно обговорено и просчитано, по каждому участку маршрута.

– Надо бы что-то такое, чтобы действительно не подумали… что это супостат воду мутит, – влез старпом, – там что в штабе флота, что тем более в Кремле параноиков и малахольных хватает. Может, как-то иносказательно, намекнуть?..

– Как раз таки малахольных там и нет, – командир окинул всех суровым взглядом, – ничего не надо выдумывать, тем более путать всякими эзопами. Думаете, нас не обсмотрели уже со спутников? Передадим лаконично: Нуждаемся в поддержке. Проект «Орлан» и… Вот ещё что думаю. Надо дать им координаты накрытого нами авианосца. Посмотрят, офигеют! Будет им подтверждение, что мы не америкосы. Тем-то разглашать такую инфу не с руки. А?

– А если утоп?

– Всё одно там ведутся работы по спасению. Кипеж и суета. Всё! Давайте в работу!

Может, это длилось от силы минуту, но для адмирала как будто замедлили плёнку просмотра фильма. Складывалось такое впечатление, что весь оперативный штаб словно пришибли по голове, оглушили как рыбу: кто-то ещё плавает кверху брюхом, находясь в полной прострации, побелев, глядя на начальство, ожидая, что оно скажет. Кто-то уже шевелит плавниками, вяло суча руками в поисках телефонной трубки, нужных комбинаций на аппаратуре. Нашлись и самые стойкие, такие всегда есть – агрессивные, красномордые, умеющие ответить на удар не задумываясь, на рефлексии.

Самому адмиралу показалось, что у него отключилась естественная фильтрация мозгом сопутствующих шумов – шелест кровотока, тычки сердцебиения перешли в протяжный звон в обоих ушах. Но длилось это, к счастью, не более той же минуты. Лица́ он не потерял.

Сообщение о ракетной атаке на АУГ лишь на немного опередило шокирующий доклад одного из кораблей эскорта о попадании в авианосец. До какого-то момента была уверенность, что атаку удастся отразить.

До какого-то момента была ещё надежда, что, в отличие от английской маломерки, 100-тысячетонный «Карл Винсон» переварит удар.

«До какого-то момента вообще не верилось, что этот удар будет возможен, – скрипнуло в голове начальника штаба морских операций. – И всё-таки… и всё-таки они не применили спецзаряды».

Доклады с места событий не сыпались сплошным потоком, но адмирал представлял, что там происходит!

Авианосец на плаву. Корабли эскорта подтянулись к горящему кораблю, заливая флагман струями забортной воды. О том, что творилось на палубе и отсеках самого́ потерпевшего, тоже имелось представление, со всеми импровизациями и сценариями.

В первую очередь адмирал запросил радиационную обстановку – волновало, не произошла ли утечка из реактора авианосца.

Помимо аварийных и спасательных работ требовалось перенацелить палубные самолёты – либо на Апру, либо, на крайний случай, просить индонезийцев принять на свой аэродром. Если авианосец не утонет и пожар локализуют, следовало организовать буксировку.

Эта авральная, но в какой-то степени рутина его сейчас не интересовала – раздал задачи, перевалив на плечи подчинённых. Адмирал начинал медленно осознавать степень катастрофы и последствий. Представил, как обгоревший остов «Карла Винсона» притянут на траверз порта Апры.

«Пусть простит меня бог, но лучше бы корабль затонул! Какой позор!»

Лично допросил по радио командира эсминца, который взял на себя командование обезглавленной АУГ. Но тот слишком мало выдал информации: как по результатам ракетной атаки палубной авиации, так и по ответной…

Адмирала интересовало количество противокорабельных ракет, которыми отстрелялся «пират». Но не удалось даже снять параметры их РЛС.

А счёт пополнялся. Выяснилось – потерян ещё и фрегат, который перестал отвечать на запросы. С места его нахождения в ордере наблюдали вспышку, но основное внимание было приковано к авианосцу. Высланный на поиск вертолёт вот только сейчас смог обнаружить лишь несколько плавучих обломков. Предположили, что после чудовищного удара корабль затонул почти мгновенно, не успев отметиться ни пожарами, ни детонацией, ни криком о помощи.

Догрузили мозг предоставленные (с пятичасовой задержкой) фотографии с орбиты. В неожиданном месте обнаружилось советское соединение во главе с тяжёлым крейсером «Минск». Корабли комми уже миновали Западно-Каролинскую котловину и, учитывая радиус действия их авиагруппы, до контакта с «пиратом» им оставались считаные часы.

Какое-то время адмирал сидел, разглядывая оперативную карту. Затем приказал соединить его с командующим тактическим соединением ТF-12. Зная, что может прождать минут пять-десять, открыл справочник с данными по «Кирову», наверное, сотый раз перечитывая тактико-технические характеристики.