Андрей Булычев - Сотник из будущего. Северная война

И караван судов ладожан убыл к себе домой.

А через пару дней прилетела к Орешку та самая ладья, что бегала к Вотскому заливу.

– Беда, командир! – докладывал прапорщик Доброслав, – У устья Невы, при входе в залив, стоят пять шведских боевых судов, как только мы попробовали пройти мимо них, так сразу же и были ими атакованы. Насилу смогли избежать абордажа. От их стрел и арбалетных болтов погибло трое из команды. Ещё пятеро сильно ранены. У человек десяти есть царапины. Мы им тоже, конечно, хорошо так ответили и вывернуться смогли довольно удачно. Благо, у меня старшим рулевым датчанин Фроуд Трескович состоит. Вот уж истинно, как рыба в воде за рулевым колесом себя этот дан чувствует. Когда он разворот ладьи делал, буквально по бортовым вёслам гребцов шведского дракара прошёл, поломал все их, ещё и на соседнее их судно поднятой волной тот корабль отбросил. Ну, те, пока расцеплялись да лаялись меж собой, ещё одно хорошо так наплывом зацепили. А мы им из всех самострелов да луков ещё и со своей стороны хорошо эдак всыпали. Надолго теперь запомнят, как на русских вероломно нападать!

– Вот! – поднял вверх указательный палец Варун, – Ты правильно только что сказал, Доброслав. Вероломное нападение на вас было, а это что? А это значит война, прапорщик. Вот теперь-то всё и складывается у меня воедино: отсутствие шведских торговых судов, нападение на военное русское судно, перо это сорочье ещё, будь оно неладно. Если его к времени привязать, то не больше месяца у нас есть до приёма «гостей». Так, Доброслав, твоя команда устала после плаванья. Отдыхайте пока, забирай с другой ладьи взамен своих выбывших людей и провиант, а через пару дней двигай опять к устью. Будете там нашими дальними глазами и ушами. У тебя вон там какие хорошие слухачи и смотрящие из данов есть, один только Трюггви Карась с Ульфом чего стоят! Как только враг к нам рекой двинет, так сразу же срывайся сюда и сигналь издали. А потом без промедления в Ладожское озеро уходи и ищи там ушуйников Редяты. С ним вместе там шведа кошмарить будете. Я его предупрежу через вторую ладью, а потом её к нашим в поместье с вестью пошлю.

Через два часа в сторону Ладоги и дальше к Андреевскому поместью пронеслась дозорная ладья с вестью «Враг близко! Прошу помощи!»

Ещё через седмицу на северный берег Невы вышли пять десятков охотников карел.

– Нас прислал дед Карьялонни, – представился старший карельской дружины, крепкий, словно лось, Сохрой, – Сказал, что вам скоро понадобятся хорошие стрелки тут?

– Не откажусь, конечно, – улыбнулся Варун, – Такой помощи мы всегда тут рады. И откуда только он знает всё наперёд, этот ваш дед Карьялонни?

– Так ему и положено, как бы, – удивлённо развёл руками Сохрой, – Белый ведун» ведь у нашего народа ещё его зовут, и лекарь он отменный к тому же.

– Однако! – протянул удивлённо комендант, – Вот тебе и сорочье перо. Ладно, пойдемте тогда знакомиться с крепостью!

Орешек начал ускоренно готовиться к бою.

Андреевское поместье жило привычной жизнью. Только что прошли переводные экзамены для первых, вторых и третьих курсов школы. Счастливые скворцы нашивали на плечи вторую курсовую полоску. Третьяки начинали обживать положенные им как старшакам уютные десятские кубрики. А выпускные четвёртые курсы просто напросто отдыхали после многодневных и изнурительных экзаменов. Впереди было ещё два летних месяца каникул, и каждый из мальчишек сейчас планировал, как бы их провести эдак поинтереснее, чтобы было, что вспомнить потом и рассказывать длинными зимними вечерами друзьям. Одни только несчастные кмбшники носились с обритыми наголо головёшками по таким изнурительным кроссам и мучительно страдали от жестокости и несправедливости этого мира.

Каникулы начинались с 15 июля, и оставалось до них всего-то ничего.

Андрей работал над собой в поте лица каждый день. Утром, днём и вечером нагружал он себя физическими упражнениями на растяжку, силу, резкость и выносливость. Нужно было приходить в силу после полученных зимой многочисленных ран и восстанавливаться для полноценной жизни. А для этого требовалась каждодневная, до седьмого пота и зубовного скрежета от боли работа, работа и ещё раз работа. Не время было сидеть на завалинке, как старый дед с клюкой, и собирать положенные почести.

«Я ещё молодой! Я ещё повоюю! Не дождётесь, гады!» – твердил он, приседая с бревном на спортивном полигоне или же выжимая пресс.

«Вперёд, вперёд, вперёд!» – рычал он от натуги, забираясь с камнем на большой холм. И на его пологой вершине уже лежало несколько десятков голышей, каждодневно прибавляясь всё большими размерами и весом.

У него была цель, а для её выполнения нужно было начинать трудиться и готовиться уже сейчас!

– Вон, головастики, целый подполковник, а как носится с мешком песка за плечами, – показывали сопливым кмбшникам на комбрига их наставники, – А вы даже налегке нормально-то десять вёрст пробежать не можете, чтобы ещё по пути немного не поныть. А его вон только четыре месяца назад на санях без кровинки почти что сюда привезли. Вперёд, желудки, если только ещё хотите воинами стать! Кто устал или не может себя преодолеть, лучше сейчас уйдите из общего строя от греха подальше, чем потом товарища своего или всю бригаду в бою от немощи подвести! Вперед, я сказал!

И неслись вперёд головастики, судорожно хватая воздух широко раскрытыми ртами.

Помимо трудов по укреплению своей физической составляющей у Андрея было много дел и по хозяйственной части. Последнее лето перед лютым и долгим ненастьем следовало провести со всей серьёзностью. Все освобождённые от лесов угодья в поместье были теперь распаханы и засажены зерновыми и овощными культурами. Бралась на учёт каждая полянка или самая дальняя росчищь. Приплод скотины клеймился и проверялся скотьими лекарями, впрочем, так же, как и все взрослые животные.

В усадьбу приходили речные караваны с зерном даже из дальних германских земель. Потом всё оно сушилось и закладывалось для хранения в амбары, а ведь это было только лишь начало июля.

– Что же будет после уборочной? – чесали головы хозяйственники и заказывали у плотников новые зернохранилища.

По воде приходил так же, как прежде, метал, как чёрный, так и цветной, в основном в виде слитков и криниц. Разгружали в склады бронзу, свинец, медь и олово. Подгребали ладьи с сицилийской серой, германским и богемским стеклом, природной содой да фризскими тканями. Уходила уже готовым товаром местная выработанная в усадьбе продукция. Отгружались изделия из глины в виде разнообразной посуды, керамических труб, свистулек и сопелок да всяких там зайчиков и коньков игрушек. Шли на отгрузку уже пошитые готовые шубы, тулупы, шапки, телогрейки, сапоги, ичиги, ремни, конская сбруя, кафтаны, рубахи и много-много, что ещё. Шкурки и меха теперь отдельно почти не выходили, шли они в основном только готовые и законченные, как изделия, на которые и цена была уже в разы выше.