Андрей Булычев - Сотник из будущего. Северная война

Из ближайших зарослей лещины встал высокий воин с мечом в одной руке и копьём в другой. За ним по краям всей поляны поднялась ещё пара десятков.

– Я пришёл как хозяин, а не как гость! – бросил он, хищно улыбнувшись, и кивнул стоявшим за спиной воинам, – Проверьте, что там у этого старика в котах есть!

Трое бросились к семейному жилищу и, заскочив вовнутрь с копьями наперевес, через короткое время они выглянули наружу.

– Тут пусто, Арттери! – крикнул один, – Похоже, что местные вынесли всё ценное, тут только одни шкуры старые лишь на полу лежать остались.

– Что же ты, старик, так встречаешь своих хозяев-то неласково, что у тебя даже подарков для нас не оказалось? Куда всех своих попрятал, говори, или вы ждали нас? – и старший из еми носящий имя медведя, подошёл к деду вплотную, наступив на рыболовную снасть.

Тиуру поднял лук с наложенной на тетиву стрелой, и только положенная на его плечо рука русского Родиона заставила его чуть-чуть опустить оружие.

– Подожди, парень! – если убьешь кого-нибудь, то они деда точно тогда уже прикончат. Подожди немного. Неужто они звери совсем, глядишь, и оставят старика в живых, – и сам начал пристально вглядываться в то, что происходило на поляне.

Карьялонни молчал, гордо подняв голову, и это его безмолвие, похоже, никак не вписывалось в то, что пришельцы ожидали сейчас увидеть от немощного старика.

– Что, так и будешь молчать, старый сыч!? Так-то ты ведёшь себя со своими господами? – финн вырвал сеть из рук деда и втоптал её ногами в землю.

– Вы даже в своих родных лесах уже не имеете власть, а ещё и на чужой земле её хотите получить? – сказал холодным голосом дед и поднялся с чурбака, – Вон с моей земли, выродки! – и потянулся за стоявшим рядом посохом.

– На, получай! – и в деда, пробив его насквозь, вонзилось копьё предводителя финнов, – Сожгите здесь всё дотла! Чтобы даже духа карельского на поляне не осталось! – зарычал Артерри и нагнулся, чтобы сорвать со старика жёлтый диск, тот, что висел на шее деда на хорошем кожаном шнурке.

Шух! Стрела, предназначавшаяся предводителю, впилась в бок стоявшему рядом воину, и его резкий крик огласил всю округу. А Тиуру уже накладывал на тетиву новую стрелу.

– Бей! – рявкнул Родион.

И ещё четыре лука резко щелкнули, посылая вперёд боль и смерть. Скрываться уже не было смысла и следовало забрать побольше жизней врага, пока он ещё не опомнился.

– Отходим!

Финская стрела срезала кожу на левом плече, вторая и третья вошли в ствол сосны, за которым скрывался пластун, и следовало поскорее сменить позицию, уж больно точно и густо били эти вражеские стрелки.

Через минуту на поляне Карьялонни стало тихо. Только постанывал раненый, лёжа у чурбачка, подрагивал в смертной судороге ещё один, да лежали безмолвно ещё пять тел. На холодеющую руку старика сползла с зелёной травинки божья коровка. Расправила свои красные в чёрных точках крылья и поднялась в настоянный на душистых цветах южной Карелии чистый воздух. Неожиданно солнце закрыло набежавшей с запада тучей, и вниз упали первые капли дождя. А где-то далеко от поляны загрохотал гром. Природа словно оплакивала родную ей душу.

– Дождь – это хорошо, Тиуру, дождь – это нам очень кстати, – выговорил на бегу Родька и, замерев у разлапистой сосны, послал одну за другой пару стрел в ту сторону, с которой они только что выбежали.

Раздавшийся в шагах пятидесяти сдавленный крик известил, что бил он туда не зря, а затем по ближайшим веткам сосны ударили в ответ ещё штук пять вражеских стрел, и парочка беглецов припустилась дальше.

– А почему хорошо-то, дядька Родион? – тяжело дыша, выговорил карел.

– Не болтай, и дыхание береги лучше! – прикрикнул пластун и, резко обернувшись, послал стрелу себе за спину, – Мимо! Учёные уже. Стадом за нами, без головы, не лезут!

Погоня настигала беглецов, впереди шла пятёрка во главе с предводителем отряда Артерри. Отвлёкшись на трёх передних врагов, что накатывали из зарослей можжевельника и, подстрелив их двоих из лука, Родька боковым зрением увидел взметнувшуюся над ним тень и покатился по осыпи оврага вниз, подминаемый старшим финном. Лук был отброшен далеко в сторону, меч бы он при всём желании не смог выдернуть из поясных ножен, и сейчас его сознание плыло в какой-то тёмной мути, а руки соперника своей железной хваткой всё сильнее и сильнее стискивали горло.

«Ну, вот и всё,» – подумал Родька, прощаясь с жизнью.

Нога была неловко подвёрнута под себя, и рука Родьки, словно живя самостоятельной жизнью, с судорожной дрожью вдруг нащупала дарственный дедов нож.

– Хек! – вскрикнул от боли Артерри, и его слабеющие пальцы разжались у Родьки на горле.

Пластун, хрипло дыша, перевернулся на колени и медленно с натугой встал на корячки. Рядом, буквально шагах в пяти, боролись на земле двое и, похоже, что Тиуру уже проигрывал свой бой. Сверкнуло лезвие карельского ножа, и финн скатился на дно оврага с перерезанным горлом.

– Похоже, внучок, что мы теперь оба по гроб жизни твоему прадедушке обязаны! – откашлявшись, произнёс Родька, – Давай, теперь быстро оправился, привёл оружие в порядок и бегом за мной! Наша война тут ещё только начинается.

И, подобрав оружие, пара устремилась дальше.

– А потому, Тиуру, это хорошо для нас что этот дождь пошёл, тем, что он наши следы прикроет рано или поздно от всех этих находников. Если мы оторваться, конечно, подальше от них сможем, – ответил на заданный давний вопрос напарника Родька, – Да и нашу деревянную крепость вражина теперь точно уж спалить не сможет. Только и останется ему на прямой штурм идти! А это время. И море трупов. Ты уж мне поверь, я этого навидался уже за службу! Дядьку Варуна просто так в ней не возьмёшь!

Над самой высокой наблюдательной башней, высившейся над детинцем, выходили к небу густые чёрные клубы дыма. Орешек подавал сигнал всем, кто его видел: «Враг близко! Готовьтесь к бою!»

А ему вторили уже дымы с обоих берегов реки, значит, и там, в лесах, уже появился враг.

Вниз, в сторону Ладоги проскочила ладья Доброслава. За ней по пятам, словно стая волков, неслись три стремительных судна шведов, своими резкими очертаниями напоминавшие корабли их предков викингов-дракаров.

– Редяту найди, Редяту! – кричал вслед отходящей ладье из берестяного рупора Варун.

Высокий мужчина, стоящий рядом с рулевым, помахал в ответ, показывая, что он всё понял.

– Ну, давайте, розмыслы, не подведите нас, – кивнул комендант старшему из крепостного десятка.

Ильюха только махнул в ответ и скомандовал наводящему:

– Ещё клин, Егорий, ещё, чуть левее возьми, а тепе-ерь…Бей!

И огромная каменюка с южного онагра взметнула фонтан воды у переднего шведского судна. В него же с глухим стуком впилась и первая огромная стрела из стреломёта, а вторая сбила круглый щит на борту и приколола к противоположному борту гребца.