Андрей Булычев - Сотник из будущего. Северная война

Ну что сказать, повзрослел, заматерел паря. С близнецом братом Первушей шло у них давнее негласное соревнование. Женились они почти одновременно и, что характерно, обеих их жён звали Машеньками. Детки народились опять же почти в один месяц. Только вот у Первуши двойняшки девочки, а у Вторачка первенцем пацан родился – наследник! Жили в достатке братья, грех было жаловаться. Да и вся первая артель плотников, что начинала когда-то усадьбу строить, вверх пошла. У всех были свои семьи да избы. Даже Лука Тесло смог тётку Фёклу в оборот взять, всё ему не бобылём по жизни скакать. Один лишь Ослопя, дубинушка стоеросовая, всё не думал о том, чтобы своё гнездо свить. Вроде и девки порой заглядывались на здоровенного и добродушного работягу, а тот всё хлопал своими круглыми в опушке пшеничных ресниц глазами да улыбался во весь широкий рот и не думал даже поддаваться на женскую красоту и очарование. Так и жил в большом холостяцком доме со всеми мастеровыми и трудился в артели друга Второчка.

– А я тебе говорю, площадку шире делай тут и укрепляй её тройными перемычками! Ещё и балки поверх пропусти! – слышался сварливый крик Второка от тыловой стены, обращённой вглубь острова.

– Да куды ж ещё-то её укреплять? Чай и так в три раза больше опоры поставили здесь! – перечил ему визгливым тоном Хотен, новгородский артельный старшина из тех, кто зачинал крепость строить.

– А я тебе говорю, что больше опоры тут требуется! – настаивал на своём Вторак, – Ты же сам слышал, артельный, что старший из розмыслов тут площадку под дополнительный онагр задумал, а у тебя-то эта стена только под стрелковые места задумывалась. Вот и приходиться переделывать всё здесь не из вредности моей поперечной, а токма дела ради. Сам вот посуди, какая отдача от сброса каменьев в этот пол ударит, не укрепим его как следует, так всю стену камнемёт нам порушит.

– Да конечно, у тебя всё вон не из вредности поперечной, а токма ради дела, – визжал в ответ Хотен, – А сам всю мою крепость уже вдоль и поперёк расхаял и чуть ли не с изнова заставил её потом перестраивать. Все пять угловых башен, видишь ли, ему не угодили! Стена-то хлипкая, без удобных бойниц и верховая площадка под парапет узкая. Детиниц внутренний, и тот даже не по нраву! Без смотровой башни он ему, как же! Что ещё удумаешь-то, Вторак?!

Почти сразу же по приезду новой артели начался среди работного начальства разлад. Хорошо работали новгородские плотники во главе с их старшим Хотеном, а всё же много изъян увидели в их трудах Андреевские, особенно же их старшие Вторак и старший розмыслового десятка Ильюша. Вот и шла тут постоянная ругачка, а дело от того только страдало.

Глядел Варун на всё это безобразие со стороны и терпел.

Можно было, конечно, поставить ему всех в жёсткие рамки, назначить самовластно руководителя работ и подавлять потом только лишь глухие ростки недовольства. Да только ведь всё старание и творческую жилку убьёшь тогда в этих работягах. Для зодчего же его строительство словно бы детище родное, вон, сколько пота тут уже пролито Хотенскими, а сколько их старшим самим бессонных ночей в думах тяжких проведено. Нехорошо так вот руки-то разом отшибать. Плюнет он и уйдёт в другое место, да ещё людей своих с собой заберёт, а это как-никак три десятка прекрасных работников строителей. Но и оставлять всё, как оно есть, тоже не следовало, всё-таки в каждом деле должен быть свой хозяин. Вон даже на кухне две хозяйки не уживались, всегда одна главная у плиты была, а тут тебе целое строительство крепости!

– Ты уж давай, Вторак, попробуй как-нибудь без большого разлада-то, – высказывал ему Фотич, – Понятно, что сейчас и Ладожские плотники на подмогу подходят, а всё же новгородцы, как ты тут не крути, добрые работники всёж были. Вон ведь, сколько тут всего отгрохали!

– Да я-то что, – махал пятернёй-лопатой Вторачок, – Годами я не вышел вон новгородцу, молод, мол, ещё, и жизни не видел, не признаёт он меня пока здесь, Фотич.

– Ну-ну, ахтаритета, как Сотник говаривал, мало, стало быть, у тебя. Поправим, это дело коли нужно, – усмехнулся Варун, – Ты же у нас старший боец запаса? И форму свою с оружием как комбриг и требовал, небось, сюда взять не забыл?

– Обижа-ате, Варун Фотич, – пробасил артельный в ответ, – Весь мой большой десяток, как и положено, с формой, с бронёй и оружием личным прибыл. Чай знали, что на границу новгородских земель идём.

– Ну, вот и ладно, – кивнул Варун, – Завтра же на утреннем воинском построении всем твоим быть в строю. У вас завтра день ратный. От строительных работ я вас всех освобождаю. Проверим, чему вы у нас в усадьбе на энтих самых ваших воинских сборах выучились!

– Гарнизон, равняйсь! Сми-ирно! Равнение на знамя! – и на высокую мачту флагштока, затрепетав на ветерке, поднялось знамя Андреевской бригады.

– Доложитесь по строевому раскладу, Степан Васильевич, – обратился комендант крепости Варун к прикомандированному к крепости заместителю Обережного эскадрона.

– Господин поручик, по общему списку у нас всего 388 воинов. Пластунская сотня: в строю девяносто один боец, двадцать два пластуна находятся на прочёсывание леса и в дозоре.

Строевая большая сотня: в строю сто тридцать три бойца, три десятка, общим числом в тридцать пять бойцов из них несут сторожевую службу на стенах крепости.

От десятка розмыслов: в строю десять, два бойца сейчас на стенах. Тыловой десяток: в строю два человека, девять состоят на гарнизонных работах.

От судовой рати и двух судовых команд общим числом из шестидесяти пяти воинов одна полная команда на ладье находится в дозоре, вторая команда из тридцати двух бойцов сейчас стоит в строю.

Руководство и знамённое звено: всё общим числом в восемь человек находится сейчас в строю в своём полном составе.

Ратный плотницкий десяток в одиннадцать человек стоит в ратном строю весь.

Итого в строю 287 воинов. Находится на службе 101 боец, – доложился заместитель коменданта.

– Здравствуйте, воины Андреевцы! – крикнул стоящим перед ним бойцам Варун!

– Здравья желаем, господин поручик! – рявкнул в ответ строй.

Стояли в строю одиннадцать плотников Второка, и сам он по форме с погонами и одной поперечной лычкой старшего бойца, с двумя медалями и полосками за ранения стоял впереди своих плотников, держа в одной руке большой шит, а в другой – копьё. Всё было всерьёз. И смотрели со стен строители из новгородских и ладожских строителей, замершие на время утреннего ратного построения, да мотали себе на ус. И совсем в оторопь вошли, когда после объявления о том, что день будет посвящен отработке крепостных штурмов и их отражения, вся вот эта вот трёх сотенная орава вдруг начала потом громко орать, махать своими копьями, карабкаться со свистом и гиканьем на стены по приставным лестницам и шестам и бить обороняющихся. А те с таким же искреннем азартом и восторгом отбивались от них и спихивали потом товарищей со стен.