Андрей Булычев - Сотник из будущего. Северная война

– Да было дело, – кивнул Варун и, присев с собеседником на большое струганное бревно, поведал обо всём том, что приключилось с ним самим и со всей Андреевской бригадой за этот прошедший со времени их разлуки год.

Проходили мимо люди: купцы, мастеровые, битюги-грузчики, да мало ли кто у пристани по делу или без него своё время проводит. Каждый непременно кланялся Редяте с его собеседником, проявляя к ним самое искреннее вежевство.

– Уважают тебя здесь, Редята Иванович, – кивнул на снующий люд разведчик, – По чести вон народ величает.

– Дэк свой я им Варун! С кем в походы дальние ходил, с самим ли или с их родичами, а кому и где помогал в чём. А кто просто земляк мне, и того довольно для их доброго расположения.

– Значит, крепость строите на Неве, – покивал он головой, – Давно уже пора! Сколько раз через неё к нам на озеро дракары да ладьи с набегами заскакивали. Все берега Ладоги русской и карельской кровью обильно политы. Глядишь, и повесите замок на этом лихом пути. То доброе дело, – и Редята аж сжал кулаки, – Ну, а коли помощь, какая нужна будет, ты уже знаешь, где меня найти, Фотич. Я перед Ивановичем в долгу неоплатном теперь до самого скончания века! На его зов в любой час и куда надо приду. И Милята с Ратшей, кого он с датских узилищ вытащил, тоже поспешат со мной. Не сумневайся. Да много ещё, кто ему своей жизнью обязан. Чай своей кровью связаны мы теперича с вашей ратью.

– Добро, – кивнул Варун, – Учту я, Иванович. А много ли своих лихих ребят ты набрать сумеешь, коли такой час наступит, и как скоро они под твою руку придут? – и остро посмотрел на Щукаря.

– Ну-у, за часов пять-шесть в дальнюю дорогу одну свою ладью с командой и с припасом я собрать, думаю, успею. За десять-двенадцать мы уже три выставим с Милятой и Ратшей. А через пять дней, коли надо будет, так и с десяток ушкуев у нас уже будут готовы.

– Ого! – протянул Варун, – С десяток ладей из бывалых ушкуйников. Верно ли я тебя понял сейчас, Редят?

– Ну что ты, моё слово не знаешь, Фотич? – и, увидев, как он поднял вверх руки, усмехнулся, – За дней пять все мои парни из округи успеют по срочному зову подгрести. Тут ведь рядом по Свири и Онежское озеро нелалёко есть, а ещё дальше по Ковже и Белое не так далече будет. Так что, если к тем трём накинешь сверху еще хотя бы седмицу, так и ещё пяток ладей в помощь пожалуют.

– Однако, – думал Варун, – Каждый ушкуй – это три десятка бывалых и отчаянных рубак. Десять-пятнадцать судов, три-четыре с половиной сотни бойцов! Грозная и большая сила по меркам северного края! Возьмём себе это на заметку.

И ещё долго сидели друзья на том брёвнышке у пристани и вели неспешно беседу.

Ладейный караван подходил к небольшой пристане, выстроенной на южной стороне острова Орешек, названный так за обильно росший на нём лесной орех-лещину. Небольшой этот островок был, где-то всего лишь на десять сотен шагов в длину и около семи в ширину и был расположен в очень удобном месте. Стоял он при выходе реки Нева из огромного как море Ладожского озера так, что буквально разделял собой эту большую реку на два её рукава практически посредине. Общая ширина Невы в версту, при возведении доброй крепости на Орешке и установке на ней скорпионов-стреломётов или, скажем, тех же камнемётных онагров, вполне могла себе бы простреливать оба её рукава. И то, и другое сейчас подходило к Орешку вместе с речным караваном.

– Ура-а! – кричали, стоя на крепостных бревенчатых срубах, Андреевские пластуны и строители!

– Ура! – отвечали им с подходящих судов.

– Ну, наконец-то! – обнялся Варун со своим заместителем и командиром большой пластунской сотни Севастьяном, спрыгнув на свеже выстроенную пристань, – Заждались нас тут уже чай?

– Есть такое, командир, – улыбался ему сотник, – Думал, когда же наши помощнички сюда пожалуют да у нас тут все топоры отнимут! А то мы не хуже плотников уже ими махать научились, да ещё сваи забивать и земляные работы вести, в общем, много чего при нужде тут освоили.

– Ничего-о, пригодится, когда свою усадьбу ладить будешь, господин подпоручик, – ударив по плечу Севу, подначил его Варун, – Ладно, сейчас нам тут всё покажите да научите топором махать, а там и мы вас уже сменим, – и, увидев, как задохнулся от возмущения пластун, воскликнул, – Шучу я, шучу! В достатке у нас работников, чтобы ещё пластунов на стройке занимать. Вон один Вторак чего стоит со своей артелью, а с нами ещё и Ильюша со своими розмыслами пожаловал. Вскоре и вовсе работники с Ладоги подгребать начнут, чтобы своё будущее серебро тут отрабатывать. Так что не боись, Севастьян, отдохнёте малясь и начнёте уже своим делом пластунским заниматься. Нужно будет оба берега реки как следует на пару дней пути в глубь прочесать да накрепко запереть этот проход в Ладогу. Так что, воинское дело начинается у твоих ребят, Севастьян, так ты всем и передай.

– С удовольствием, командир, сделаем, – улыбнулся сотник и повёл начальство осматривать то, что уже было ими здесь сработано.

Размах проделанных работ Варуна впечатлил. На естественной возвышенности западной части острова высился уже на высоту роста трёх взрослых мужиков мощный сруб крепостных стен. Не были они, конечно, ещё зачищены, как подобает, и не обработаны пока что известняковым раствором. Основа стены, уходящая вглубь, не была ещё вся засыпана и утрамбована навезённой для этого землёй с глиной, камнем да песком. Верх стены зиял незакрытыми провалами переходов, паутиной мостков из жердей, недостроенными башнями и стрелковыми площадками. Но всё равно работа была проделана гигантская, и главный разведчик глядел на работающих воинов и плотников с уважением. Потрудились Андреевцы и наёмные артели с ранней весны тут изрядно!

Со следующего дня работа на стройке закипела с новой силой. Прибывшие включились в неё с охотой дорвавшегося до знакомого и любимого дела человека, истосковавшегося по знакомому делу за своё долгое плаванье. А ещё через пару дней пришли три больших струга с плотниками и землекопами из Ладоги наниматься на стройку для долгого ряда. Пошло дело!

Вторак вот уже год был старшиной своей плотницкой артели. Десять человек с ним прибыли в эту дальнюю крепость. Неспроста их выбрал из пяти таких же десятков главный деревянный зодчий усадьбы Лука Тесло. Не было тут кумовства или какой нечестности. Артель Вторуши по праву считалась самой крепкой в плотницкой работе. Да и старшина её не был уже тем увальнем и простачком, пришедшим с Лукой четыре года назад в работу к Сотнику. Побывал он в бою уже не единожды, кровь пролил, и медали за Храбрость первой и Доблестный труд второй степени заработал по праву. Во многих постройках усадьбы и поместья была приложена его крепкая рука. Особенно удавалась ему работа по возведению больших и основательных сооружений типа крепостных стен, башен или литейных, механических цехов, там, где нужна была сильная рука и гибкий ум зодчего. Попробуй только не рассчитай так как надо угол схождения башен или основу для фундамента у высокой и тяжеленной несущей стены. Рухнет такое сооружение, а с ней и вся слава артельного старшины. Никогда ему больше не оправиться от такого позора. Так и будет бегать до скончания века в вечных подмастерьях. Вот и старался Вторуша везде поспеть и всё дело охватить своим вниманием и пытливым острым разумом. Во всех концах крепости был слышен его сварливый голос, а порой даже и незлобивые затрещины раздавались нерадивым. И слышались Варуну в том голосе знакомые нотки Луки Тесло, даже характерное кхеканье проскакивало порой.