Анатолий Дроздов - Кровь на эполетах [СИ]

— Минуту, — сказал Фигнер и поманил пальцем Лазаря. — Слушай меня, жид! — сказал, когда тот подбежал. — Убери со стола эти вонючие выморозки [72] Выморозки – дешевый сорт водки, которую получали, вымораживая из нее воду. В результате содержание спирта в водке повышалось, но заодно оставались и сивушные масла. , – он указал на штофы, — и принеси доброй водки двойного выгона. Закусок свежих, а не тех, что остались со вчера. Иначе повешу на воротах твоего же шинка. Понял?

— Слушаюсь ваше высокоблагородие! — поклонился Лазарь и убежал.

— С ними – только так, — сказал Фигнер, садясь на лавку. — Дашь слабину, подадут гнилую лошадь, мучайся потом животом. Давайте знакомиться, господа. Мое имя вы знаете, буду рад услышать ваши.

Офицеры еще не закончили представляться, как набежавшие служители во главе с Лазарем заменили нам штофы и расставили блюда с исходящим паром мясом, свежим хлебом и квашеной капустой. Они же разлили по серебряным (!) чаркам водку. Крепко их запугал Фигнер. Хотя, чему удивляться? Его и французы боялись до мокрых штанов.

— Хочу выпить, господа, — сказал Фигнер, подняв свою чарку, — за ваше здоровье. Платон Сергеевич знает, как я мечтал убить Бонапарта, но удача выпала вам. Только я все равно доволен. Сегодня днем по Орше провезли труп этого мерзавца, повинного в неисчислимых бедах, постигших нашу Отчизну. Все увидели, что ждет того, кто посмеет вторгнуться в пределы России. Светлейший князь распорядился похоронить Бонапарта должным образом. Будь моя воля, повелел бы труп сжечь, а оставшиеся косточки зарядить в пушку и выпалить, чтоб и клочка не осталось. За вас, господа!

Мы выпили и закусили. Водка оказалась на удивление приятной, а жареный барашек свежим и вкусным. К нему хорошо шла квашеная капустка. Тосты следовали один за другим, штофы пустели, как и блюда, но служители подносили новые. За столом установилась душевная атмосфера. Офицеры расстегнули воротники мундиров и общались без чинов, в том числе с Фигнером. Я выдал историю с получением сведений о маршруте Наполеона и последовавшей засаде на дороге, на всякий случай повторив утверждение, что Бонапарта мы замочили не нарочно. Шинок был полон офицерами, на нас смотрели и прислушивались. Фигнер рассказал, как вместе с партизанскими отрядами Давыдова, Сеславина и кавалерийскими полками Орлова-Денисова взял в плен бригаду генерала Ожеро. Кружилин похвалился подвигами своих казаков, а потом спросил Фигнера:

— Скажи, Самойлович, почему светлейший князь принял нас неласково? Мы ему злодея привезли, а он только поблагодарил, да и то неохотно.

— Ничего удивительного, — пожал плечами подполковник. — Открою секрет: в Главном штабе планировали разбить остатки французской армии под Борисовым, где взять в плен Бонапарта и его маршалов. Целую кампанию разработали. Только ничего не вышло. Мороз сковал Березину, французы благополучно перешли по льду на другой берег, а направленные перехватить их армии Чичагова и Витгенштейна к переправе опоздали. Ищи-свищи теперь супостатов!

Блин! Все, как в моем мире, исключая, конечно, мертвого Наполеона. Поневоле вспомнишь Черномырдина: «Никогда такого не было, и вот опять!» Это кто ж, такой шустрый, после смерти Наполеона французами командовал? Гадом буду – Даву…

— И тут являются Платон Сергеевич вместе с вами, Егор Кузьмич, и привозят мертвого Бонапарта, — продолжил Фигнер. — Выходит, капитан и есаул смогли то, что не удалось генералам и самому главнокомандующему.

Он захохотал.

— Не тревожьтесь, господа, — сказал, отсмеявшись. — Светлейший – человек справедливый. Реляцию о вашем подвиге государю непременно направит. Не хочу загадывать, но в своих чинах вам осталось ходить недолго. Платону Сергеевичу нужно присмотреть горжет майора; вам, Егор Кузьмич, готовиться в полковники, другим офицерам – соответственно своих чинов. Предлагаю за это выпить!..

Посидели хорошо. Под конец застолья я даже спел. Гитара нашлась у пировавших за соседним столом гусаров. Среди них оказался знакомый мне по Смоленску корнет, пардон, уже поручик Боярский, с которым мы некогда едва разошлись краями, но после помирились и славно посидели в ресторане. Он тогда еще тексты исполняемых мной песен записывал. Теперь же, разглядев за соседним столом давнего знакомого, подошел и попросил спеть, предложив для этого свой инструмент. Мой-то ездил в обозе. Я взял гитару и задумался: что им исполнить? Внезапно из памяти всплыл текст песни Альвар – мне она очень нравилась в своем времени. Поймут ли? Попробуем. Моему нынешнему настроению соответствует.

— Странная песня, — сказал Боярский после того как я смолк. — Но мне понравилась. А вам, господа?

Офицеры загомонили, подтверждая, что им тоже. Я вернул гитару Боярскому. Голос у поручика оказался никакой, но слух и умение играть наличествовали. Ну, и песня про кавалеристов, у которых век не долог, порадовала слушателей. Разбросал я тут семена из будущего… Кончилось тем, что мы с гусарами сдвинули столы и продолжили пиршество вместе. Пели, рассказывали о стычках с врагом. Мне пришлось повторить на бис историю с Наполеоном, Синицын с другими офицерами ее дополнили. В их версии я мчался к карете Бонапарта, прорубаясь сквозь ряды шеволежеров. После чего, бросив в сани труп злодея заодно с живым камердинером, поскакал обратно, отмахиваясь от преследователей клинком. На мне разрубили штуцер и полушубок, но я все же прорвался, метнув в последнего из преследователей свой палаш, как копье, и тот пронзил поляка насквозь. Гусары слушали, открыв рты – у Синицына явно пропадал дар рассказчика. Живи он в моем времени, непременно стал бы писателем-фантастом. Думаю, не стоит говорить, что с гусарами мы расстались совершеннейшими друзьями, разве что номерами телефонов на прощание не обменялись. Нет их еще здесь…

В Орше мы пробыли пару дней. Отдохнули, попарились в бане, привели в порядок мундиры и снаряжение. Еще меня вызвали в Главный штаб, где потребовали написать подробную реляцию о бое на дороге – Фигнер оказался прав. Версию Синицына я повторять не стал, но и скромничать – тоже. Не принято это здесь. Алгоритм простой. Подвиг совершили? Совершили. Пожалуйте награды… К каким и кого представить, решать начальству, но я специально приписал, что прошу произвести в офицерский чин моих унтеров, и перечислил, кого. Офицеров в батальоне нехватка отчаянная, а унтера заслужили. Вручив реляцию генерал-майору Толю, накануне произведенному в этот чин, попросил содействия в пополнении батальона санями и лошадьми, дескать, понесли потери. На самом деле это было не так, вернее, не совсем так, но мы герои или где? Карл Федорович черкнул бумажку интендантам, я передал ее Синицыну, и тот привел к нашему временному обиталищу полдесятка саней с упряжками и двадцать лошадок под вьюки и седло. Не знаю, как у него сложился разговор с интендантами, но выглядел Потапович довольным. В Орше он неплохо расторговался трофеями, взятыми с шеволежеров и уланов, но они еще оставались – не на плечах же нести. В Оршу хабар мы притащили на трофейных лошадях, которых сразу сбыли с рук – не годятся. Заморенные, не привыкшие к нашим морозам и грубой пище. Русские лошадки и соломой могут питаться, этим же овес подавай, да еще отборный.