Татьяна Иванова - Орнамент с черепами [СИ]

— Еще матушке моей один человек завещал свое тело в благодарность за помощь сыну. Нужная вещь. Иногда так кости переломаны, что, не взглянув на нормальные, и не сообразишь, как выправлять. О чем вы только думаете, когда их друг другу ломаете?

— А собачку-то за что? — с сентиментальной грустью оглядев песий скелет, спросил Верассин, самый высокий и мускулистый из стражей порядка.

— Собакам тоже кости ломают, и нередко. Мне этот скелетик, не помню, сколько раз помогал. Да и матушке моей тоже.

— Ладненько, мы пошли, госпожа дикеофора, извиняйте, если что не так.

— Через этот выход выйдете, или обратно вернетесь?

— А не мог он с одной улицы на другую через дом госпожи дикеофоры пробежать? — вдохновился новой идеей Маурин. — На центральной улице наших постов нет.

— А ведь и вправду, парни.

— Ничего, что у меня дверь в приемную изнутри заперта?

— Да? Жаль. Ну, ладно. Пошли обратно.

Проводив стражников, заперев за ними дверь, вытерев снова грязные следы в коридоре, Эситея вернулась к спасенному ею пришельцу, захватив с собой подушку из соломы и теплое одеяло. Подойдя к столу, откинула тяжелую ткань. Осторожно размотала наложенные недавно тугие повязки. Снова потекла кровь, но тоненькими струйками, останавливаясь. Незнакомец открыл свои чужеземные синие глаза.

— Кое-что придется зашить. Сейчас обезболивающую мазь в кожу вотру. — Эситея не спеша надела перчатки из тонкой кожи. Ее собственные пальцы не должны были утратить чувствительность.

— Я что, девка нежная? — удивился раненый. — Так зашивайте.

— Зато я девка нежная, — усмехнулась дикеофора. — Без обезболивающего шить не буду.

Незнакомец демонстративно обвел взглядом старинные картины на стенах, натуралистично изображающие людей без кожи и с распоротыми животами, но спорить не стал. Мазь начала действовать, он заметно расслабился. И чего, спрашивается, возражал?

— Как мне вас называть? — спросила лекарка, осторожно вводя иголку под кожу.

— Что вам обо мне рассказали?

— Что вы — начальник гарнизона Нового города, вы не сошлись во взглядах с нашими Отцами, немного повздорили.

Синие глаза потемнели от ярости.

— Ну если считать предательство, нападение впятером на одного, попытку убить, заманив в ловушку, небольшим раздором, то вам, конечно, сказали правду.

— Если вы думаете, что я буду кого-нибудь оправдывать, то не дождетесь.

Незнакомец расслабился опять.

— Что еще? — хрипловато спросил он, помолчав.

— Если вы доберетесь до своих, то уничтожите всех наших.

Чужак прищурился и окинул спокойно зашивающую раны девушку пристальным взглядом.

— Вы им поверили?

— Пребываю в колебаниях и душевных терзаниях.

— Заметно.

Он закрыл глаза. Эситея продолжала сосредоточено работать в наступившей тишине.

— Ваши Отцы — не просто подлецы, они еще и идиоты, — просветил собеседницу пришелец, снова открывая глаза.

— Если вы будете так волноваться, я привяжу вас раньше времени. У меня иголка в руках, а вы дергаетесь. Как вас все-таки зовут?

— Астайнар Эр'Солеад. Если хотите, можете звать Астином. Как-то глупо употреблять мое полное имя в такой обстановке.

Он помолчал, затем тяжело вздохнул.

— Меня пригласили на важную встречу несколько отцов Древнего города. Естественно, я сообщил об этом своим офицерам. Если не вернусь сегодня вечером, наши начнут действовать. И вот тогда предатели, заманившие честного человека в ловушку, изменившие своему слову, будут отомщены. И даже с лихвой.

— Как это можно предотвратить?

Пришелец молчал довольно долго.

— Или я вернусь к вечеру, или вы отнесете мое письмо в Новый город.

— Я могла бы приготовить зелье, которое даст вам силы, дойти до Нового города. И вы слышали, что улица, на которую выходит моя приемная, не охраняется. Но потом вы будете долго болеть. Вы серьезно ранены, и вам не стоит отказываться от помощи городской дикеофоры.

— У нас хорошие лекари, свободные от ваших предрассудков.

— Вижу, как вам залечили предыдущие раны ваши хорошие лекари… Ладно. Я зашила, что нужно было. Остальное перевяжу. Потом подкачу столик к той скамье, видите? Вы переберетесь на нее. Там есть ремни, которые вас удержат, когда начнется горячка. Обдумайте пока ваше письмо. Я сама напишу его под диктовку.

— Вы умеете писать? На нашем языке?!

— А вы сами-то на нем писать умеете? Или только подпись квадратными буквами?

Господин начальник гарнизона заметно покраснел.

— Хорошо. Я продиктую вам письмо. Вы возьмете мое кольцо, и с ним вас пропустят.

Эситея закончила перевязку, помогла раненому перебраться на скамью с соломенным матрасом, приготовила бульон с лекарственными травами, пока пришелец отдыхал и собирался с силами. Наконец господин Эр'Солеад открыл глаза и продиктовал ей короткую записку, что он ранен, вынужден оставаться в Древнем городе, и приказывает без него никаких действий не предпринимать. Начальник гарнизона подписал записку четким подчерком, но в следующее мгновение обессилено откинулся на свое ложе.

— За что вы нас так ненавидите? — прошептал он. — Мы никому не причинили вреда. Мы даже построили новый город, чтобы не раздражать вас.

— Потому, что вы — пришельцы, потому что вы сильнее.

— Но наша сила защищает вас! И вам и нам грозит общая опасность из степей. Наши лазутчики доносят, что вот-вот будет очередное нашествие степняков.

Эситея замерла с кувшинчиком в руках. Астайнар смотрел на нее блестящими от жара глазами, но он не бредил.

Нашествием степняков пугали маленьких детей. Оно бывала где-то раз в несколько столетий. В последний раз Меары защититься не смогли. Кочевники сожгли дома, убили всех жителей, засыпали колодцы и вырубили сады. Мертвые земли остались после них.

— Нас прислали из столицы, чтобы закрыть проход между хребтами. Но без помощи местных жителей нам этого не осилить. Неужели невозможно объединиться даже ради спасения собственного города?

— Боюсь, что невозможно, — тихо произнесла городская дикеофора. — Лежите. Я отнесу письмо, зайду на рынок, и сразу вернусь. Питье на столике. Ваш меч я кладу справа, видите? Вдруг со мной что-нибудь случится.

— Возвращайся скорее, Эситея, я буду ждать. Возьми перстень.

Она осторожно сняла единственный перстень с горячей руки.

— Иди через рынок. Там на краю площади слева стоит здание с черепичной серой крышей. Первая дверь налево. Вставь в замочную скважину печать перстня, нажми и проходи. Тайный ход на нашу сторону. Если ты начнешь расспросы на самом рынке, тебя заметят. У вас нравы так испорчены, что могут обидеть даже городскую дикеофору.

— Это ваше влияние, — возмутилась дикеофора. — Это вы боретесь с нашими суевериями. И всякий считает за доблесть, обидеть девушку с чуткой душой. Ничего ему, мол, за это не будет.