Игорь Журавлёв - Метанойя

— Прошу прощения, товарищ полковник, — ответила, входя в кабинет Норикова, — но раньше никак не получалось. Я прямо с аэропорта.

— Да, нет, что вы, — замахал руками Николай, — я не в этом смысле. Просто действительно очень рад вас видеть. У нас здесь такое, вы же уже слышали что случилось?

— К сожалению, да, — мрачным тоном ответила Наталья.

— Вот я уже и начинаю беспокоиться за остальных своих сотрудников. Вы, Наталья Васильевна, проходите, присаживайтесь. Я сейчас чай организую, вы же с дороги!

— Спасибо, Николай Вениаминович, не откажусь.

Пока полковник суетился с чаем. Наташа еще раз просматривала все свои записи и думала о том, как обо все этом докладывать? Да еще человеку, который не просто любит — обожает Изюмову, живет с ней, спит вместе… Но, как она ни прикидывала, всё получалось плохо. Ну вот, скажите, почему именно ей досталось такое задание? Дали бы мужику, им проще!

Но потом она вспомнила о том, что случилось с Яковлевым, и мысленно прикусила язык. Получается, что у других задания были ничуть не лучше. А по итогу и хуже. Вот только она все равно не понимала, как рассказывать об Изюмовой Немировичу, стоит ли присовокуплять рассказы бывших детдомовцев или ограничиться только фактами?

Но задание у нее было: разобраться в том, кто такая Изюмова и без этих рассказов портрет возлюбленной товарища полковника будет совершенно неполным. Да ведь и работа еще не закончена, надо пообщаться с однокурсниками и преподавателями института, в котором она училась. А потом и с сослуживцами.

В это время подошел Немирович, неся на подносе заварочный чайник, чашки и вазочку с каким-то печеньем и конфетами. Наташа сразу схватила одну из конфет, пробормотав "Извините". Сладкое действовало на нее успокаивающе. Да и потом, она просто любила конфеты.

— Николай Вениаминович, — начала она, — собственно, я только доложиться зашла о том, что прибыла в Москву. Подробный рапорт подготовлю к утру.

— Конечно, конечно, Наталья Васильевна! — кивнул Немирович, — Я понимаю, вам необходимо отдохнуть. Но сейчас мне все же хотелось бы услышать ваши самые первые личные впечатления. Хотя бы в общих чертах.

Этого-то Наталья и боялась. Но делать нечего, надо что-то говорить. Она встала:

— Товарищ полковник…

— Стоп, стоп! — Немирович замахал руками, — что это за казенщина? Садитесь, Наталья Васильевна и, пожалуйста, называйте меня по имени отчеству.

Та села и начала сначала:

— Николай Вениаминович, я не очень готова сейчас делать какие-то выводы, расследование еще не закончено.

— Та-ак, — протянул полковник, — вижу, вы что-то скрываете. Наталья Васильевна, мы с вами профессионалы и мои личные чувства дела не касаются.

Наташа так совсем не думала, но спорить с начальством не стала.

— Сейчас я могу сказать лишь о фактах. Рассказы ее знакомых изложу в докладной. Договорились?

— Согласен.

— Факты таковы. Согласно данным паспортного стола Варваре Степановне Изюмовой пятьдесят четыре года, поскольку родилась она в 1932-ом году в крестьянской семье в деревне Локно на территории западной Белоруссии.

Наталья сделала паузу, давая Немировичу время на осознание того факта, что его возлюбленная мало того, что старше его на пятнадцать лет, так еще и обманула, представившись тридцатипятилетней. Глядя, как застыло его лицо, ей стало так жалко этого одинокого холостого умного и красивого мужчину, что захотелось обнять его и пожалеть. Так, осторожно! — сама себе сказала Норикова, — известно, что женщина может и влюбиться в того, кого пожалеет. По крайней мере, поговорка такая есть. А поговорки — это народная мудрость, накопленная веками.

— Пожалуйста, продолжайте, — глухим голосом попросил поникший полковник.

— В 39-м, когда эти земли вошли в состав Союза, она стала гражданкой СССР. Военные годы провела в эвакуации, в Ташкенте, в одном из детских домов, поскольку родители ее погибли в первые дни войны. Там же получила общее образование. В 1949-м году уехала в Москву и поступила в Московский государственный библиотечный институт. В партию вступила еще на третьем курсе института, до этого была комсоргом курса. Окончила институт с отличием и была взята на работу в библиотеку им. Ленина, где она и работает по сегодняшний день, дослужившись до начальника отдела. Замужем никогда не была, детей нет. Это, так сказать, официальная версия.

К сожалению, в Белоруссии выяснить ничего невозможно: ни подтвердить, ни опровергнуть, все документы были при отступлении уничтожены или пропали во время оккупации. Но остались люди, которые помнят всю ее семью и саму Варвару, в частности. Конечно, ребенком. Все, как один, кстати, утверждают, что Изюмовы были оседлыми цыганами и нацисты расстреляли их в первый же день оккупации как унтерменшей, вместе с одной еврейской семьей. Нашлась даже ее подружка детства, которая клянется, что видела ее труп. Другие рассказывали, что они сами их и закопали — немцы заставили. Показания я приложу к отчету.

Поскольку Немирович молчал, уставившись взглядом в стол, Наталья Васильевна продолжила:

— В Ташкенте, к сожалению, никаких фактов выяснить не удалось. Детдом, в котором до семнадцати лет проживала Варвара Степановна Изюмова, двенадцать лет назад сгорел дотла. Было много жертв, как среди воспитанников, так и среди воспитателей, все документы, личные дела, фотоальбомы и все прочие бумаги не сохранились. Есть показания двух свидетелей, бывших воспитанников детдома, знавших ее лично. Они, кстати, утверждают, что она появилась у них в детдоме только в 1947 году. Вроде бы, была переведена из другого детдома, но точно они не знают. В архивах никаких сведений об этом найти не удалось. Ну, кроме этого, есть их рассказы о ней. Рассказы очень странные, поэтому вам лучше почитать их самому, они у меня подробно записаны и подписаны рассказчиками, что все с их слов записано верно. Завтра с утра передам вам отчет о командировках и продолжу расследование в институте, где она училась, и в Ленинке.

— Скажите, а не может быть никакой ошибки? Может, это другой человек? Она ведь такая молодая на вид.

— К сожалению, ошибки нет, товарищ полковник, — Наташа сделала участливое лицо, — оба ее знакомых в Ташкенте по фото ее узнали без сомнений.

Он помолчала, но все же добавила:

— Кстати, товарищ полковник, насчет внешнего вида Изюмовой. Я еще раньше хотела вам сказать. В общем, не знаю, Николай Вениаминович, возможно, любовь творит чудеса, но я, когда зашла посмотреть на нее, увидела сорокапятилетнюю женщину, никак не моложе. Конечно, если учесть, что ей пятьдесят четыре, то она очень хорошо выглядит, но уж точно не на тридцать пять, как она вам представилась. И тем более, ей не меньше тридцати, как вам это показалось. Извините, пожалуйста.