Игорь Журавлёв - Метанойя

— Это она?

Тот долго смотрел, не отрывая взгляда, но и не прикасаясь к фотографии. Потом спокойно ответил:

— Она.

Помолчав, добавил:

— Все такая же красивая.

И как-то очень тяжело вздохнул.

Наташа почему-то тоже вздохнула в унисон Шульгину, взяла фото и, словно извиняясь, произнесла:

— Петр Петрович, сейчас я задам вам один очень странный вопрос. Вы подумайте, прежде чем отвечать. Это может быть важно. Вам не показалось странным, что вы так неожиданно, буквально в один день, влюбились в девочку, на которую до этого никакого внимания не обращали?

— Да я всю жизнь об этом думаю, — спокойно ответил Шульгин. — Приворожила она меня — это факт, потому как любовь эта моя ненормальная, больше на болезнь какую-то похожа, даже на сумасшествие. Ну, мало ли, многие в юности влюбляются, страсти пылают и т. д. Но потом, если не поженятся, ничего — проходит все, приходит другая любовь. Потому и называют эту любовь первой, что бывает и вторая и, может, даже третья. По-разному у всех в жизни случается, жизнь ведь только кажется простой и понятной. А тут меня словно обухом по башке долбануло — изо всех сил и на всю жизнь. Ну, ведь не видел же ее уже тридцать семь лет, а она, зараза, каждую ночь мне снится, верите, нет? Видно, сильный приворот был, не отпускает. Я тут, признаюсь, даже к бабке одной местной ходил, вы, пожалуйста, Наталья Васильевна, не упоминайте об этом в своем отчете, хорошо?

Норикова кивнула успокаивающе.

— Эта бабка ворожеей считается у нас. Вот она мне так и сказала: сильная ведьма тебя приворожила, я супротив нее ничто. Во как бывает, в кино такого не увидишь порой, как в жизни.

Шульгин помолчал и добавил:

— Да я ведь тогда уже понимал, если честно, что она ведьма. Да и слухи о ней разные ходили. Только все равно мне было.

— О каких слухах идет речь? — Наталья все-таки налила себе чаю и попробовала действительно вкусное варенье.

— Да разное говорили. Вплоть до того, что она людей убивает по ночам.

— И вы верили этим слухам?

— Говорю же, все равно мне было: пусть хоть убивает кого хочет, лишь бы от себя не гнала.

Он последний раз затянулся, погасил сигарету в пепельнице и добавил:

— Но однажды, было дело, дожидался ее вечером, слоняясь возле детдома (она мне часто запрещала с собой ходить в город), смотрю, идет с сумкой, немаленькой такой, через плечо. Сама веселая, довольная, краси-и-ивая! М-да. Меня схватила, расцеловала, сумку на меня повесила, под ручку взяла. Я и доволен, дурачок, как телок маленький!

Тут ее воспитательница зачем-то окрикнула, она пошла, а мне велела сумку ей на кровать бросить. Ну, я и понес. Только интересно мне стало, что же это такое у нее в сумке может быть. Не знаю, что тогда на меня нашло, никогда в жизни чужого не брал и по чужим вещам не шарился. Только заперся я в кабинке в мужском туалете и посмотрел, что в сумке.

Петр Петрович замолчал, глядя куда-то в те дальние времена, которые Наталья не могла видеть. Она подождала немного, но он все молчал и она спросила:

— И что же было в сумке?

— В сумке-то? — словно очнулся Шульгин. — Платье там было женское, взрослое, красивое, дорогое, наверное. Сумочка женская. Туфельки. Помада там, еще что-то такое, вроде пудры или что там у вас, женщин, бывает. Только вот все платье было в крови, как будто она хлестала откуда-то струей. И бумажник был мужской — полный денег, тоже сверху в крови испачканный.

Шульгин пожал плечами и развел руки, словно извиняясь за то, что говорит.

— И что вы сделали? — почти выкрикнула Наталья Васильевна, отчего-то сильно взволнованная его рассказом. Что уже само по себе было для нее совсем не характерно, ведь она, будучи следователем Следственного управления КГБ, чего только не повидала за годы работы.

Тот с удивлением посмотрел на нее:

— А что я сделал? — Да ничего. Запихнул все обратно и отнес туда, куда было велено.

— Вы не спрашивали ничего у Изюмовой об этом?

— Нет, — безразлично ответил Шульгин. И вдруг как-то жалобно попросил:

— А вы мне фотографию ее не оставите?

И вот сейчас, сидя в салоне "Ту-134" майор Норикова перечитывала записанные ею рассказы людей, знавших Изюмову, и думала, как ей обо всем этом докладывать полковнику Немировичу? Это же бред какой-то, что о ней подумает начальство? Впрочем, заданье она выполнила, что было можно нарыть на Изюмову, нарыла. А со всеми странностями пусть само начальство и разбирается, и выводы делает. На то оно и начальство.

Капитан госбезопасности Григорий Сергеевич Яковлев, одетый в штатское, так же, как, примерно, и большинство окружающих его людей, ничем из общей толпы не выделяющийся, ехал в вагоне метро и даже не смотрел на контрактника Петрова, сидящего в соседнем вагоне и с интересом разглядывающего стоявших рядом девушек.

Вчера вечером Яковлева вызвал к себе полковник Немирович, сообщил, что встреча Петрова с "Володей" должна состояться сегодня и поставил задачу, не светясь, сделать фотографии этого персонажа. Больше от него ничего не требовалось. Спрашивается, что может быть легче для опытного топтуна?

И вот, на неприметной белой служебной "копейке" с восьми утра Григорий уже ждал недалеко от КПП Центра специального назначения КГБ. Они переговаривались с водителем, курили и поглядывали на калитку.

Рядовой Петров вышел около девяти и прямо направился к автобусной остановке, куда буквально через пару минут подъехал автобус. Видимо, специально шел по времени, чтобы не стоять. Белая "копейка" не торопясь покатила следом.

Автобус шел до метро, где объект наблюдения и вышел. Всё, как ожидалось. Не оглядываясь, он зашел в вестибюль, а Яковлев, пожав водителю руку и прихватив букет гвоздик, нырнул в метро вслед за ним. Никаких проблем сегодня он не ожидал. Большой опыт наружного наблюдения внушал Яковлеву уверенность в том, что дело пустяковое. Да и в самом деле, какие могут быть проблемы? По всем выкладкам получалось, что ничего сложного не предвидится, но все же Григорий не расслаблялся. Он очень хорошо помнил, как погиб его сослуживец, всего лишь позволив себе немного отвлечься при выполнении, казалось бы, рутинного задания. Яковлев был одним из лучших именно потому, что всегда держал себя наготове.

Ему не было нужды смотреть на Петрова, поскольку место встречи было известно — станция метро "Комсомольская". Оно и понятно — выход к трем вокзалам, всегда толпы людей, прущих в разные стороны — лучшего места для встречи с агентом не найти.

Григорий вообще был человеком очень серьезным и к любому делу подходил со всей ответственностью. К выбору жены, кстати, тоже. Пусть друзья говорили, что она серая мышка — ни кожи, ни рожи, но ему она нравилась. Тихая, спокойная, рассудительная и хозяйственная. А больше ничего и не надо, с красивыми одна морока только. Да к тому же, и сам он вовсе не первый парень на деревне!