Сергей Тамбовский - Шпана

Персиц согласился, а я плавно перешёл к обработке сырья – в красках описал процесс экстракции…

– Что, действительно на семь процентов повышается выход масла? – наивно переспросил купец. – От керосина?

– Даже и на десять, в идеале на тринадцать, – уверил его я, – и керосин тут главный реактив, а ещё лучше бензин.

– А как потом масло очищается от него? От керосина?

– Очень просто, в перегонном кубе, ну типа такого, из которого самогон получают. Никаких проблем.

– Это очень любопытно. А что ещё из чудес техники вы можете предложить старому бедному еврею, молодой человек?

– Рафинацию, дезодорацию, отбеливание и вымораживание, – автоматически слетело у меня с языка.

– Объясните, что это такое? – попросил он.

– Масло после выхода из пресса получается мутное, с осадком, загрязнённое различными примесями. И запах у него бывает самый разный, часто неприятный. Так вот эти процессы, что я сейчас перечислил, позволяют получить на выходе продукт с самыми замечательными качествами, что позволит намного повысить его цену в продаже, а значит что?

– Увеличить свою прибыль, – закончил за меня Персиц, – не отвлекайтесь на финансы, молодой человек, продолжайте про технику.

– Хорошо, не буду про финансы. Пока, – пообещал я ему, – буду про технологию. Значит, чтобы наилучшим образом очистить масло от вредных примесей, нужна по идее так называемая ректификационная колонна. Хотя и без неё обойтись можно, для начала физические принципы очистки применить например…

– Что за принципы? – уточнил купец.

– Простое отстаивание например, а еще фильтрацию… тут хорошо бы применить так называемую белую глину, она наилучшие результаты даёт, и центрифуги тоже со счетов сбрасывать не стоит. Я подготовлю пару вариантов… в течение недели например…

– Но это, я так понимаю, ещё далеко не всё, что вы хотели мне сказать?

– Да, самое главное в любом деле находится в конце цепочки, в продажах – можно быть на высоте в производственных процессах и применять высокие технологии, но если вы не сможете продать произведённое, всё пойдет лесом… или полем, правильно?

Персиц согласился, тогда я продолжил.

– Нужна грамотная стратегия и тактика продаж, разнообразные рекламные акции, красочная и привлекательная упаковка… ну и ещё кое-что, на чём я пока останавливаться не буду. Всё это в комплексе я оформлю примерно за неделю, а тогда уже мы продолжим переговоры на более высоком уровне, с привлечением Матвея Емельяныча, договорились?

– Замётано, – на простом языке выразил свою мысль Персиц, и на этом мы с ним расстались.

Однако ж надо будет как-то ещё уговорить Башкирова, думал я, возвращаясь обратно на том же электрическом трамвайчике, а это не будет простым занятием…

Но добраться до босса мне не удалось. А почему, спросите вы? И я вам отвечу, потому что где-то в проулках и закоулках Благовещенки, когда я пробирался по ним, спрыгнув после моста с трамвайчика, меня огрели по голове чем-то очень тяжёлым. Очнулся я в непонятном месте с кляпом во рту, со связанными руками, ладно, что спереди, а не сзади, и с очень сильным шумом в голове… морской прибой слышали? Вот примерно так у меня и шумело, волнами.

Ноги, слава те господи, связаны не были, так что я смог встать и осмотреться – каморка, куда меня заперли неустановленные лица, была крошечной, два на два метра буквально. Окон в ней не было совсем, а дверь имелась конечно, крепкая и дубовая по виду. Видно было, конечно не очень, но сквозь щели свет всё-таки немного просачивался. Я сел на земляной пол, потому что больше не на что было, и призадумался – что это за новые приключения на мою голову свалились и откуда… ничего не придумал, потому что очень скоро дверь заскрипела и отворилась, и в каморку нога в ногу вошли (барабанная дробь) Шнырь и Серафим, оба довольные до невозможности, оба ухмыляющиеся.

– Ну чё, паря, оклемался? – спросил Шнырь.

– Более-менее, – хмуро ответил я и попросил далее, – объясните, что всё это значит-то… и почему вы вместе?

– Всё просто, пацанчик, – задушевно начал беседу Шнырь, – отец Серафим, когда я его отловил, предложил мне более выгодные условия, чем ты, поэтому мы сейчас и вместе.

– Нехорошо это, Шнырь, – попытался я включить понятия, – не по правилам корешей так кидать. Мы ж с тобой обо всём договорились…

– Какой ты мне кореш, сявка, – рявкнул Шнырь, – кореш вот рядом стоит (и он показал на Серафима), а тебя и кидануть не грех.

– Ладно, – скрепя сердце отвечал я, – выкладывай, что вам надо и разойдёмся краями.

– Это вряд ли, – наконец открыл рот Серафим, – чтоб мы краями разошлись. Потому что нам надо закопать тебя поглубже, чтобы никто больше не откопал.

– Ну так закапывайте, – вяло ответил ему я, – зачем тогда связывали и сюда запихивали?

– Нам кое-какие сведения нужны, паря, – сказал Шнырь, – щас ты их нам выложишь, тогда уже и закопаем.

– И что за сведения вам нужны? – спросил я, догадываясь, впрочем, о чём пойдёт речь.

– Бери его с той стороны, – скомандовал Шнырь Серафиму, – перейдём в более удобное место.

И мы через дверь и недлинный коридор переместились в более просторное помещение, окон здесь тоже не было, но имелся длинный стол и лавки по обеим его сторонам. Меня усадили на лавку в середине примерно стола.

– Пиши давай, – приказал Шнырь, развязав мне руки, – вот тебе бумага и чернила, – и он достал из шкафа эти предметы.

– Чего писать-то? – попытался уточнить я.

– А то ты сам не знаешь, – ухмыльнулся Шнырь, – откуда ты такой выискался на наши головы, что ещё знаешь и умеешь, всё пиши подряд.

– Вы ж ведь это и сами знаете, откуда я и что умею… с Благовещенки, родители померли… потом повезло маленько, с Башкировым сумел познакомиться…

– Ваньку заканчивай валять, – строго сказал Серафим, – мы навели справки – тот Санька, который с Благовещенки совсем дураком был, а ты вон какой умный. Пиши давай, если не хочешь раньше времени в ящик сыграть.

– А может договоримся? – предложил я. – Я вам эти сведения, а вы меня отпускаете на все четыре стороны. Обещаю, что больше обо мне здесь никто не услышит…

– Хитрый, – без всякого выражения проговорил Серафим, – меня вокруг пальца обвёл один раз, второй не получится…

– Подожди, – схватил его за руку Шнырь, – а может и точно отпустить его? Только ты нам вдобавок места кладов нарисуешь.

– Да откуда я знаю эти места-то? – взвыл я, видимо недостаточно убедительно, потому что в ответ получил:

– Оттуда же, откуда у тебя сведения про макароны, арбалеты и обо всём остальном…

А ведь и верно, подумал тут я, могу ведь припомнить я эти клады, если напрягусь…

– Хорошо, я попробую, – ответил я. – Может пару таких мест и отыщется…