Геннадий Марченко - Второй шанс-IV

Придя домой, собрал домочадцев и объяснил ситуацию. На семейном совете было решено всё же попробовать бабулю уговорить переехать к нам. В зале у нас помимо большого дивана. на котором спали родители имелся ещё и диван поменьше, на нём маленькая бабуля поместилась бы в самый раз. Если всё же откажется наотрез — будем думать дальше.

Ближе к вечеру позвонила Инга. А я за всеми этими треволнениями с бабулей уже и забыл про неё.

— Привет, что делаешь?

— Привет! Да вот дилемму одну решаем.

— Что-то серьёзное?

— Да как сказать… Бабуля в маразм впадает, а живёт одна, оставлять её без присмотра как-то боязно. Предложил к нам переехать, так она упирается. В Дом престарелых тоже отправлять не хочется.

— А почему сразу в Дом престарелых? Мы вот в прошлом году мою бабушку — маму отца — определили в санаторий Володарского. Как раз тогда там две скважины с минеральной водой открыли, и он из сезонного Дома отдыха стал санаторием круглогодичного действия. По путёвке на месяц покупали, и каждый месяц продлевали. Она, правда, всего полгода протянула, но условия там, я тебе скажу, отличные. Сосны, собственная комната, постоянный уход, питание прекрасное, да и подруг себе сразу нашла.

— Вот это неплохой вариант, может, бабулю и удалось бы заманить на такой отдых.

А почему бы и нет? Покупали бы ей путёвки каждый месяц, и пусть себе живёт там, гуляет по тропинкам между сосен и общается с такими же престарелыми друзьями. Эту идею я тут же озвучил отцу с матерью, они, конечно же, заинтересовались. Им тоже ведь не улыбалось бояться, возвращаясь с работы, застать вместо квартиры пепелище. А то и весь дом спалит.

— А сколько стоит путёвка? — спросила мама.

— Да какая разница, что у нас, денег нет?

— И правда, что это я, — смутилась она.

В итоге первоначальное решение с переездом бабули к нам оказалось заменено на предложение отдохнуть месячишко в санатории. Предлагалось наведаться к ней мне с мамой в следующее воскресенье и поговорить с ней, предварительно изучив вопрос с путёвками.

Пришлось тепреь уже мне набирать Ингу и просить выяснить у родителей, как и через кого можно достать эти самые путёвки. Она попросила не класть трубку, я слышал, как она о чём-то говорит с предками и через полминуты услышал голос Михаила Борисович.

— Добрый вечер, Максим! Мне тут Инга в общих чертах пересказала вашу ситуацию. Ты хочешь узнать, как можно достать путёвку?

— Да, хотелось бы выяснить заранее, а то наобещаем бабушке, а ничего не получится. Хотя ещё не факт, что её саму удастся уговорить.

— У меня есть номер рабочего телефона главного врача санатория, завтра у нас понедельник, давай я ей с утречка наберу, а потом уже тебе сообщу, что к чему.

Назавтра после учёбы, заскочив домой наскоро перекусить, я двинулся в Ленинский РОВД. Дежурный капитан в будке за оргстеклом меня, естественно, тормознул, поинтересовавшись, куда я, собственно говоря, собрался?

— Мне к полковнику Любушкину, по срочному вопросу.

— По какому срочному? Он принимает по записи.

— А вы позвоните ему и скажите, что это Максим Варченко, который выступал на Дне милиции с песней про оперов.

Лицо капитана тут же изменилось:

— Тот самый Варченко? — недоверчиво переспросил он.

— Не верите? Вот, смотрите.

С этими словами я протянул ему свой паспорт. В прежней жизни в этом возрасте я его никогда с собой не носил, а уже позже, наученный реалиями своего постперестроечного и впоследствии путинского будущего, когда документ могли потребовать в любой момент, несмотря на славянские черты моей физиономии, стал брать его с собой постоянно. Да и случись что — быстрее опознают, тьфу-тьфу.

Эту привычку я перенёс и в свою вторую молодость, так что сейчас дежурный придирчиво изучал мой паспорт.

— Действительно, Варченко, — подтвердил он, возвращая документ. — Ладно, сейчас наберу товарища полковника.

Через пару минут я уже сидел в знакомом кабинете. Полковник встретил меня чуть ли не с распростёртыми объятиями, не забыв поинтересоваться:

— Что-то и впрямь серьёзное?

— Для отечественной литературы — безусловно!

Дальше разговор проходил под чай с банальными сушками и карамельками. Выслушав мою просьбу, Александр Викторович на минуту задумался, перебирая в уме какие-то варианты. Наконец, с хрустом разломив в своей мощной ладони сушку, изрёк:

— Нет у меня в Москве таких связей, чтобы обеспечить тебе доступ к подобного рода документам. Да и в любом случае, думаю, если архивы закрытые, тебя не пустят, несмотря на твои писательские успехи. Другое дело — пообщаться с ветеранами МУРа, наверняка их ещё немало осталось в живых. Но моё имя в Москве ничего не значит… Пожалуй, попробую поговорить с начальником УВД Облисполкома генерал-майором Улановым. Всё-таки должность обязывает иметь соответствующие знакомства. В пятницу в УВД планёрка, после неё, думаю, будет возможность пообщаться приватно. Он тебя запомнил, даже попросил ему на плёнку переписать песню с концерта. Так что, думаю, чем-нибудь, да поможет.

Он вырвал из перекидного настолько календаря лист и написал на нём ручкой номер.

— Вот, это мой телефон, звони в пятницу после двух часов.

— А до скольких можно звонить?

— Ну, часов до шести я точно буду на месте.

После этого Любушкин как бы невзначай глянул на часы, и я понял, что пора закругляться. Поблагодарил хозяина кабинета за чай с сушками и отдельно за то, что согласился мне помочь, после чего, удовлетворённый итогами встречи, отправился снова в училище. К репетиции я успевал, нам кровь из носу нужно было успеть к ближайшей субботу отточить исполнение «Дороги». Собрались снова втроём.

— Чё-то Ленка захандрила, — сообщил Юрец. — На занятиях в «кульке» была, но какая-то вся не в себе малость. Наверное, болезнь ещё даёт о себе знать. Спрашиваю: «На репетицию придёшь?» Говорит: «Не знаю, скорее всего нет». Валька спрашивает её, что стряслось, она ничего толком сказать не может.

— Подозреваю, что в ближайшее время она здесь точно не появится, — хмуро сказал я. — А может быть, и совсем мы её не увидим, я-то уж точно.

— С чего ты взял? — опешил Юрка.

Не хотел я изначально никому рассказывать об этом случае, но в этот раз что-то меня разобрало пооткровенничать. Узнав, как обстояло всё на самом деле, парни малость скисли.

— Вот оно что, — пробормотал Валентин. — Тогда она и впрямь может больше не появиться, если ей так стыдно. И что будем делать? Искать новую клавишницу? Или клавишника? Я могу кое с кем из ребят поговорить…

— Всё же предлагаю не разбрасываться кадрами. Завтра у вас сколько пар? Три? И у нас тоже. Значит, закончим примерно в одно время. Постарайтесь Лену в фойе задержать под каким-нибудь предлогом, чтобы я успел добежать до «кулька».