Александр Терников - Завоевание 2.0 книга третья

В прежней реальности, в первые годы после Конкисты на рудниках работали одни лишь индейцы, но непосильный рабский труд и болезни губили их в таких количествах, что это привлекло внимание властей. Там умирало девяносто пять человек из каждой сотни, так что король Испании лично повелел положить этому конец. Конечно, нельзя сказать, чтобы его указ так уж особо изменил положение вещей: десятки тысяч людей по-прежнему умирали в подземных штольнях, в карьерах и у плавильных печей, не говоря уж о несчастных, надрывавшихся на тростниковых плантациях и сахарных мельницах. Только к тому времени индейцев разбавили негры, мулаты и метисы. Но я ведь парень добрый, по крайней мере, пока.

Особенно мне нужны были проводники, купцы и переводчики, так как скоро я покидал область, где еще можно было с горем пополам объясниться на смеси ломаном слов науатль и, углублялся в землю, в которой жили исключительно отоми, не знавшие иного языка, кроме отомит. А на каком языке говорят эти бродячие индейцы чичимеки, я вообще представления не имел. Но я же теперь большой начальник, прикажу и все сделают. А как, уже не моя забота, специалисты найдутся.

Навьючив людей, и пополнив свой караван четырьмя десятками отоми, (пару местных купцов добровольно решили проделать часть пути на север под нашей защитой), мы покинули плодородную долину Мехико и двинулись дальше в горную страну. Пейзаж впереди открывался довольно живописный: синие дали, строгая графика гор, зеленые кроны деревьев, настоящий райский уголок. Двухжильных индейцев-носильщиков мы теперь загрузили по полной, словно верблюдов, каждый из них нес тяжелый груз в 25 килограмм.

Путь наш теперь не пролегал строго по прямой, так как в этом случае нам бы пришлось бы карабкаться по холмам, штурмовать неприступные утесы и продираться сквозь густые заросли кактусов. Мы предпочитали идти по дорогам, а где таковых не было, по людским и звериным тропам или уж, в крайнем случае, просто по ровной местности. Чтобы выбрать удобную дорогу, нам приходилось петлять, однако в целом мы так и так продвигался в северном направлении. Теперь мы находились на высоком плато между могучими горными кряжами, незримо возвышавшимися далеко к востоку и западу.

В этой глуши совершенно не имелось постоялых дворов, а деревни, куда можно было бы напроситься на ночлег, располагались так далеко друг от друга, что за один день покрыть это расстояние было просто физически невозможно. Пока что мы еще не покинули место обитания отоми, только теперь это были горные отоми, а не их цивилизованные братья, жившие с северного края плодородной долины Мехико. Благодаря малой населенности, этот край просто изобиловал непуганым зверьем. Кролики и земляные белки бесстрашно таращились на нас из придорожной травы, птица-скороход, бывало, пристраивалась к нам в попутчики, а ночами к нашим кострам запросто могли подойти любопытный броненосец или опоссум.

Разнообразить нашу пищу позволяло также множество дикорастущих плодов, как раз поспевших. Вообще, сезон дождей закончился, а было еще достаточно еще по-летнему тепло, так что для путешествия в горах это было самое лучшее время. Но, не взирая на такую идиллию все же я свою собаку, Стрелку, далеко отпускать опасался, в горах обитают разнообразные свирепые хищники: ягуары, пума, прозванная горным львом, красные мексиканские луговые волки и серые медведи. Здесь, конечно, еще слишком близко до населенных мест, но береженного бог бережет.

Скоро мы пересекли Рдонте Шмбои, то есть Сланцевую реку, ручеек в пару ладоней глубиной, который ничего не стоило перепрыгнуть. Вокруг реки зеленела трава, и пестрел цветочный ковер. Однако спустя два дня Сланцевая река повернула на запад к Тихому океану (а нам надо было в другую сторону) и вместе с водой унесла прочь и всю освежающую зелень. Местность начинала постепенно понижаться. Теперь, мы еще время от времени встречали серо-зеленые деревья мицкуитин, серебристо-зеленоватые заросли колючей юкки и плотный подлесок из разнообразных пыльно-зеленых кустарников, но по мере нашего движения дальше растительность стала постоянно редеть, пока не уступила место открытой, почти голой каменистой пустыне, плавящейся от беспощадного солнца.

Теперь мы зашагал на север – в пустые, сожженные земли, в край мертвых костей, где обитали бродячие чичемеки, люди-псы. Солнце здесь угрюмо высасывало из земли дыхание и соки, прожигая себе путь, через иссушенное пустое небо, так же медленно и с таким же трудом, как наш караван тащился внизу по раскаленным камням. Животным в этой знойной, суровой, засушливой местности делать было особо нечего. Конечно, случалось, нам видеть или слышать койота; этот зверь способен раздобыть себе пропитание и выжить где угодно. Попадались и кролики, – видимо, они поселились в этой пустыне исключительно ради благотворительности, заключающейся в прокормлении койотов. Встречались здесь и птицы, которые обитали в дуплах кактусов, и все время, пока двигался наш караван, высоко в небе над нами описывал круги стервятник. Но большинство обитателей этой пустыни, принадлежал к различным гадам, жившим под землей и под камнями: ядовитые змеи с погремушками на хвостах, ящерицы с хвостами, напоминающими кнуты, другие ящерицы – рогатые и все в бородавках, длинные скорпионы.

Дни теперь походили один на другой как близнецы: зной, пыль, камни, безлюдье, потная спина, короткие привалы, глоток теплой воды, тупая боль в голове, скупые фразы, белесое небо над головой, чувство гнетущей безысходности и дорога, и еще раз дорога.

Через несколько дней пути, наши проводники вывели нас к дозору чичимеков. Я насчитал десять сердито хмурившихся воинов, все одеяние которых ограничивалось замызганными набедренными повязками из изрядно потертой кожи, грязной коростой на теле и несколькими перьями в длинных прямых жирных волосах. Они возникли перед нами столь бесшумно, что наших разведчиков ничто не насторожило. Хотя, по правде сказать, их издалека выдавала вонь, так как вдесятером эти воины смердели как хорошо выдержанные трупы. Смешно было представить, что эти чичимеки смогут напасть на караван из полутысячи человек, но нам нужно решить все дело миром и получить необходимую информацию.

Ацтеки всегда произносили название этого народа с пренебрежением, словно испанцы говорящие "варвары" или "дикари", да и образовали они его от слова "чичин" означающего собаку. Так что, говоря о чичимеках – людях-псах, ацтеки, имели в виду вообще все дикие, грязные, отсталые бродячие племена, обитающие в пустынных землях к северу от страны отоми. Презрение к обитавшим на ближнем севере "псам" соседствовало у ацтеков, с убеждением, что еще дальше обитают племена гораздо более дикие. Этих свирепых дикарей они именовали уже теочичимеками, что можно перевести как "дикие псы", а где-то в совсем уж неизведанных северных дебрях таились наводящие ужас цакачичимеки, то есть "бешеные псы". Это еще что, где-то к северу сейчас бредут на юг апачи, вот они по настоящему дадут жару местным индейцам.