Трурль - Триста пятидесятый год – перезагрузка [СИ]

— Садись. — Тараси ткнула пальцем в пол перед своей сидушкой. — Поешь немного, объяснять придётся долго.

Меня не пришлось уговаривать. Сразу пристроился, и схватил прямо пальцами пару кусочков. Очень даже неплохо! Мясо в золотистой корочке, с какими-то травами и, наверное, лимонным соком. Только хлебной обжарки для совершенства не хватает.

Прожевав первую загрузку, я обратил внимание и на своего босса. Или надо говорить боссиху? Широкое белое платье с красной и золотой вышивкой. Сверху конопля, снизу — вставки из шелка пониже колен. Такую статусную вещицу под броню не запихнёшь.

Нижнее бельё… а нет его. Не та эпоха. Интересно, Тараси специально посадила меня в такой позиции, чтобы вызвать неловкость?

Королева явно отследила мой изучающий взгляд, и чуть сдвинулась, скрывая срамные места.

— Всем интересно. Или притворяются, что интересно. А как ребёнка заделать — уже четвёртый выкидыш получается. Ты вот как шаман скажи, я порченая? Или всё хреновых мужиков выбираю? Или сглаз какой?

У меня в голове пронеслись выкладки статистики, видео о заведении детей, что я когда-то смотрел с женой. Сложный случай. Как бы помягче сказать…

— Не дело так мотаться по лесам и горам. В походе всякие духи встречаются, и злокозненные в том числе. Сглаз, наверное. Снять я сниму, но ты же опять помчишься подхватывать призрачную дрянь?

— Угу. — Чёрная Ведьма подхватила очередной кусок мяса. — Жизнь такая. Не будешь вертеться, свои же родственники прирежут.

Чья бы корова мычала. Пока что я видел только то, что Тараси сама лихо режет родню. Кстати…

— А что с королём Туай? — Я задал вопрос, вертящийся на языке. И в первый (и наверное, в последний) раз в жизни увидел, как королевские глазки воровато забегали. Интересно…

— Зашибла я его. Сгоряча. Сильно разозлилась. Это ты виноват!

Упс. Похоже, меня намечаются большие проблемы!

Я вдохнул, выдохнул. Тактическая пауза, чтобы собраться с мыслями.

— Моя королева. — Речь смертника лестью не испортишь. — Что случилось в Тикси? Я тоже мотался по лесам и горам, аж сандалии стоптал. Ничего не знаю из последних событий.

— Ничего хорошего. — Похоже, королева пока не гневается, просто в дурном настроении. — Я заучила сообщение духов наизусть. И прямо так, слово в слово, передала мужу. А он… он… — Глазки опять забегали.

— Так и передай, слово в слово.

— Он сказал, что сомневается, что такие страны вообще существуют, так что и завоёвывать нечего. [18] В хрониках "Кодзики" этот эпизод звучит примерно так: "Король Туай отверг приказ неизвестных духов. Он отказался завоёвывать (Корею), заявив, что такой страны не существует. И вскоре погиб от руки повстанцев. Его жена (Тараси), узнав о произошедшем, была настолько зла, что перебила повстанческую армию своими руками."

Проклятие. Привык у себя в двадцать первом веке, что никто ничего не заучивает дословно, и прокололся с русскими названиями стран. Всё, больше никаких пророчеств "на вдохновении". Слишком качество падает.

— Надо было пнуть его по яйцам. — Я намеренно провоцировал королеву на срыв.

— Я бы и пнула. — Тараси тяжело вздохнула. — Но боюсь, это было бы жестоко. Всё равно после такого неуважения только шею ломать, а так он хоть не особенно мучался.

— А почему не нож в печень? — Что-то у меня образ не складывается.

— Так не по понятиям. — Тараси помотала головой, оттаивая на глазах. — С Сусаноо это был особый случай. Сам подставился. Захотелось идиоту покрасоваться в кавалерийской броне. А сам с лошади слез. Ну чем не идиот?

От речей королевы легонько веяло бандитской романтикой. Хотя почему легонько? Очень похоже на романы и фильмы о первых десятилетиях Русской Зоны, сразу после объединения. Это когда полиция была настолько слаба, что целые области находились под негласным контролем то ли комиссаров с уголовными замашками, то ли уголовников, прикидывающимися комиссарами. Хотя перескажи это королеве, и фатальное непонимание гарантировано. Естественно — здесь пока что не было централизованного государства, так что нет и заклеймения "преступного сообщества". Так что буду говорить о более приземлённых материях.

— А если бы он был в пехотной броне? Какая была на тебе?

— Пехотная броня плотно охватывает талию и бёдра. В ней и на землю сесть можно только с большим трудом, а на лошадь — вообще никак. Если бы тот придурок не поленился притопать на переговоры на своих двоих, вместо того чтобы красоваться, тогда бы пришлось ложиться под Идзумо. И страной, и мне лично. — Тараси скривилась. — Я ведь не совсем дура. Понимаю, что надо делать детей только с благородными, желательно с близкими родственниками. Только…

— А что с запретом на инцест? — Я был настолько удивлён заявлением, что перебил Чёрную Ведьму. И немедленно удостоился презрительного взгляда.

— Сказки про опасность инцеста — это для землеедов. Пусть трахаются со всякой швалью и вырождаются, только править легче будет.

Голубая кровь аж в третьем поколении, головой её об пень и негра с топором сзади. Если это будет продолжаться в таком же стиле, к двадцатому веку не то что до царя с гемофилией и императора-паралитика, тут и до императора-анэнцефала доебутся.

— Духи запрещают инцест. Всем без исключения. — Я выдал в самом категоричном тоне. И плевать на риск. Подобные дурные тенденции надо давить в самом зародыше, пока они не превратились в освящённые временем традиции.

— Так что, может духи ещё и убийство Туая одобряют? А Сусаноо? То есть своих родственников? — Тараси иронично подняла бровь.

— Одобряют. — Поздно идти на попятную. — Туай отказался от предназначения, а Сусаноо встал у него на пути. И нет времени на вторую попытку. Не так уж и много времени осталось до того, как все умрут. Тысяча семьсот тридцать один год, и конец. Голод, война и болезни убьют всех.

Королева взорвалась стремительным движением, и прежде, чем я успел среагировать, опрокинула меня на пол, одновременно хватая обеими руками за горло.

— Зачем мне эти детские страшилки. — Слова выплёвывались, как из пулемёта. — Сказки о том, как все умрут. Ты лучше расскажи, зачем ты живёшь? Зачем я живу?

Становится понятнее, как Тараси умудрилась выжить в совсем непростом месте. Реакция и сила у неё пристала скорее наёмному убийце, чем королеве, и интеллектом с памятью не обделена. Вот так она и пробилась на самый верх. По спиральной лестнице из человеческих костей. Такую концом света не испугаешь.

— Жизнь — это ценность сама по себе. Но сейчас у тебя есть выбор. Убить многих. Или не убить, и бездействием убить всех. Выбирай.

Мои слова остановили вспышку гнева. Тараси встала, демонстративно обозначив под конец пинок по яйцам, и снова села на свой пафосный чёрный стул. Что характерно, войти на шум никто не осмелился. Явно охрана привычна к подобным инцидентам.