Александр Башибузук - Князь Двинский [litres]

Заседание еще не началось, государь запаздывал, и все тусовались в «предбаннике», просторной комнате перед тронным залом.

Состав думы почти не изменился с моего первого визита. Все те же лица, только Старица добавился, да еще воевода князь Холмский, который в прошлый раз отсутствовал, воевал кого-то.

Все бояре со мной раскланялись: те, что помладше, с которыми я дело уже имел, – более дружелюбно, те, что постарше, – более сухо, с оттенком чванливости, но едва заметным. Чай, не дураки открыто на зятя самого государя рычать.

Но первым подошел именно Холмский.

– Здрав буди, князь! – приветливо протрубил своим зычным голосищем воевода. – Слыхал я, знатно ты гостей незваных угостил в своей вотчине.

– И тебе, княже, здравствовать, – не чинясь, без гонора, ответил я. – Было дело такое. Встретил и приветил, вот только проводить не довелось.

– Ярославский грит – добрая сеча была! – Князь одобрительно покивал. – И твои ратники, те, что фряжскому строю обучены, справно бились. Покажешь? Я уж всяких разных повидал, но все больше вражьих, в бою. А тут будет любопытно глянуть, как говорится, изнутри, с толком да расстановкой.

– Отчего не показать. – Я улыбнулся. – Через седмицу прибудут, устрою специально для тебя учение, чтобы показали все, что умеют.

Воевода мне понравился. Эдакий суровый с виду мужик, но приятный в общении, открытый. Голос как у дьякона из церковного хора, борода холеная, морда кирпичом, красная, да и сам немаленький. Тоже при сабле и булаве, видимо, знаке своем воеводском.

Мы с ним вполне по-дружески поболтали и разошлись с обещанием погостить друг у друга. Старица ко мне не подходил, но знаком дал понять, что обязательно увидимся позже.

А потом появился сухонький старец с посохом, грюкнул им об пол и пригласил всех в тронный зал.

Иван Васильевич, который Третий, великий князь всея Руси, уже сидел на троне – покрытом резной костью и золотыми пластинами массивном величественном сооружении. В царском облачении, то есть в бармах, при большом наперсном кресте едва не на всю грудь размером, при державе с посохом и в шапке Мономаховой. Которая, как я уже говорил, совсем не похожа на ту, что дошла до наших дней. Рядом с ним как соправитель сидел Иван Молодой, тоже в парадном облачении, но не таком пышном. И на кресле попроще.

Устало хмурясь, великий князь дал знак рассаживаться. Я уже знал, что бояре сидят по лавкам по обе стороны от государя согласно своему роду, заслугам и благоволению государя, строго по своим местам, за которые готовы друг другу рвать глотку. Поэтому слегка помедлил, ожидая, куда определят меня. Но особо не переживал. Куда-то да определят. Хочется надеяться, что не с самого краю. А вообще, плевать. Сам факт того, что латинянина допустили в святая святых – уже беспрецедентный факт и великая милость.

Но ждать почти не пришлось, тот же старец с поклоном отвел меня к отдельному креслу, по левую сторону от трона, но чуть поодаль, не так близко, как сидел Иван Молодой.

«Эвона как… – подивился я про себя. – Это уже вовсе милость из милостей. Что, бородатые, волками смотрите? Плевал я на вас с высокой колокольни. То ли еще будет…»

Иван сам прочитал молитву, бояре в унисон ее повторили, а потом дружно закрестились. И на меня не забывали зыркать, мол, а ты, фрязин, что делать будешь? Я хотел из хулиганства тоже осенить себя крестным знамением, но на латинский манер, однако передумал и воздержался. Такими вещами не шутят. Живо можно все милости растерять да врагов смертных нажить.

Очень неожиданно я оказался центром внимания в думе. Для начала великий князь приказал рассказать, как получилось с ганзейцами. Пришлось ответствовать. Сухо описал битву на море, а потом и сухопутное сражение. Особенно не расписывал, потому что как в первом случае, как и во втором со мной были русичи, которые уже успели в подробностях доложить по инстанции. Отдельно сообщил, тоже вкратце, что будет предпринято в ответ со стороны Наварры. А вот планам ганзейцев уделил гораздо больше внимания.

– У нас с данами договор… – заметил Иван. – Думаешь, осмелятся нарушить? Пока подобного замечено не было. Хотя да, купцам стеснение уже начали чинить.

– Не думаю, что король пойдет войной на Русь, – отрицательно покачал я головой. – Ганза в Дании уже не так сильна, чтобы заставить его. Но лично он у торгашей в долгах по самые уши, так что озаботиться все равно не мешает.

– Литовское княжество может поддержать… – подсказал боярин Щеня-Патрикеев. – Они его и так склоняют. Али к ливонцам склонится.

Обговаривали вопрос не особо долго и приговорили для упреждения послать посольство к королю с намеком, мол, что все знаем.

К моему удивлению, бояре оказались очень толковыми советчиками. Никакого сумбура и перетягивания одеяла на себя. Все с толком и по делу.

Дальше пришлось ответствовать о торговых делах, вернее, о производственных. Я доложил о том, что уже сделано и что планирую сделать. А заодно поставил вопрос о людском ресурсе.

Бояре погомонили и порешили отправлять мне кандальников со всей Руси. И заодно указать местным властям не чинить препоны, ежели людишки соберутся переселяться.

У меня была подготовлена куча предложений, но я не стал форсировать события и все сразу вываливать на обсуждение. Решил сначала обзавестись сторонниками, так сказать, создать лобби, а уже потом потихоньку продавливать решение вопросов.

После чего мы кратко обсудили визит посланцев британского кинга, я повторил свои рекомендации, которые тоже были восприняты вполне благосклонно.

На этом великий князь неожиданно закрыл заседание думы без объяснения причин, но приговорил собраться завтра, а мне вдобавок наказал явиться к нему поутру.

После того как все разошлись, удалось переговорить со Старицей.

– Ну и как дела наши скорбные, Дмитрий Юрьевич? Взяли няньку?

– А как же, – спокойно ответил боярин. – Во всем уже созналась.

– Небось удавили уже?

Начальник Тайного приказа молча пожал плечами. Мол, сам слышал, что государь приказывал, зачем спрашиваешь…

– Понятно. А как насчет связей злодейки с Палеологиней? Выявлены? По чьему приказу действовала?

– Связь есть, – коротко ответил боярин. – Ты не беспокойся, Иван Иванович. Государь как надо порешит по сему делу. Боле ничего подобного от гречанки не случится. В дальний монастырь, под строгий затвор приказано сослать ее.

– А с княжной как?

Старица оглянулся и, понизив голос, сообщил:

– Удалили от двора. И сторонников всех вычисляем. И про это, как я понял, ты тоже догадался. Но храни при себе сии сведения.

– Чай, не дурак… – в свою очередь пожал я плечами. – Но ты уж озаботься.

– Озабочусь, будь уверен… – твердо пообещал Старица и убыл по делам.