Василий Панфилов - Университеты [СИ]

Одевшись почти, она поморщилась, ощущая лёгкую дурноту, как тогда, во время морского путешествия. Большого значения этому факту она не предавала, закономерно полагая, что к местной пище и климату, а пожалуй что, и к самому воздуху, надо привыкнуть.

Мелькали иногда мысли, но…

… этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Сделанный в юности аборт, по настоянию чортова покровителя, поставил крест на материнстве, да и женский цикл и ранее давал сбои. Но…

– А вдруг? – сказала она вслух и прислушалась к самой себе, ожидая отклика от возможной беременности. Но тут же, испугавшись неведомо чего, оделась быстро, и только каблучки простучали по лестнице!

Часом позже, сидя в кафе над креманкой с мороженым и не замечая ни течения времени, ни попыток флирта, подчас весьма куртуазных и небезынтересных, Евгения Константиновна…

… нет, не размышляла. Скорее – пыталась сознать, понять, прочувствовать грядущее материнство. Зная, что не может иметь детей, она заставила себя не думать об этом, и в общем-то, вышло. Да пожалуй, тогда она и не хотела иметь детей… от покровителя.

– Без мужа, – сказала негромко женщина, и сняла губами мороженое с костяной ложечки. Фраза почему-то не казалась пугающей, да наверное, и не была ей.

Хористки и балерины никогда не были образцами благонравия, да и актрисы ушли от них не слишком далеко. Незаконнорожденный ребёнок в этой среде никогда не считался чем-то из ряда вон, а будучи прижит от человека значимого и состоятельного, рассматривался скорее как удачное вложение и гарантия безбедной старости.

Нищета Евгении Константиновне не грозит – благо, мотовкой она никогда не была, отчасти вынужденно ведя жизнь не слишком-то светскую, и накопив небольшое состояньице. Хватит, пожалуй, и на покупку особнячка в аристократическом квартале, но и только.

А нужно ли? Актриса ковырнула изрядно подтаявшее мороженое и застыла с ложкой во рту. Ранее, планируя свою парижскую жизнь, женщина намеревалась купить два-три доходных дома и жить на сдачу квартир, не слишком надеясь на миражи актёрских заработков.

Не чуждая меркантильности, она не отказалась бы вести жизнь несколько более обеспеченную и состоятельную. Вот только цена…

Ребёнок никогда не входил в её планы, и сейчас Евгения Константиновна думала, а нужен ли он ей вообще? Пресловутый материнский инстинкт молчал…

Расплатившись, женщина в задумчивости пошла прочь, ведя себя несколько более рассеянно, чем можно в большом городе.

– Ай! Сударь! – воскликнула она, столкнувшись с чудаковатым месье, но грубиян вместо извинений глянул на неё дико и поспешил дальше, двигаясь неестественно плавно…

«– … как будто это он – беременный!» – мысль, влетевшая в очаровательную головку Евгении Константиновны, изрядно развеселила женщину.

«– Пф… чудак какой! – улыбалась она, – Будто взорваться боится!»

Промокнув холодный пот, Его Светлость решил отдохнуть в подвернувшемся кафе, аккуратно присев за освободившийся столик и брезгливо глядя на толпу, текущую по тротуару в двух шагах. Видеть такое неподобающее смешение сословий было ему решительно неприятно, и оставалось только надеяться, что по окончанию Выставки всё вернутся на круги своя.

Сердце колотилось в рёбра испуганной пташкой, будто спеша на волю, да и ноги, как только сейчас ощутил герцог, изрядно болели после пешей прогулки. Шутка ли, проделать такой путь пешком от самого Тампля!

«– Чертовка!» – раздражённо подумал Бекингем, ощупывая плоскую флягу. Смерти он не боялся, как истинный аристократ, но погибнуть вот так вот глупо… Это в его планы не входит!

Вытащив газету, Его Светлость принялся изучать заметку, выученную, казалось бы, до последней запятой. С газетных страниц пялился на него мужлан Крюгер, с видом самым самодовольным и надменным, а репортёр пространно рассуждал о намерении президента ЮАС посетить скульптуру, созданную его соотечественником.

Фыркнув, Бекингем махнул рукой, но официант, ленивая скотина, появился не вдруг, а с изрядным запозданием. Смерив негодяя суровым взглядом, Его Светлость подумал было поколотить его, но решил, что побои от человека его положения могут быть приравнены к посвящению в рыцари, и смирил свой гнев.

Заказав лимонад, дабы утолить жажду, и крем-брюле, дабы подкрепить силы, Бекингем свернул газету, и вытащив блокнот, принялся править речь. Оставляя лишь тезисы и восхищаясь своим острым умом, здесь и сейчас он создавал Великое, которому суждено войти в Историю.

Он то писал лихорадочно, то зачёркивал и правил, шевеля губами и возводя очи горе, будто выискивая там Нечто, и что удивительно, находил! Закончив свои труды, герцог перечитал их, и удовлетворённо кивнул головой.

«– Золотом прикажу чеканить! – подумал он, – Чтобы в школах учили!»

Расплатившись, как и положено аристократу, гинеей (которую, к слову, оказалось не так-то просто достать), и отмахнувшись от сдачи, Его Светлость отправился в путь, старательно избегая столкновений. Походка его, с растопыренными локтями и несколько танцевальная притом, выглядела весьма престранной, но герцог не обращал внимания на пристальные взгляды, а то и насмешки горожан.

Мозг аристократа всюду видел Знаки и дивился людской слепоте! Как? Как можно не замечать столь явных Знаков?! Впрочем… плебеи всегда отличались слепотой как духовной, так и интеллектуальной.

Заметив на тележке мороженщика царапины, явственным образом складывающиеся в буквы «ТМ» и ещё несколько, напоминающие меч, Его Светлость приободрился, и поприветствовав представителя Ордена еле заметным кивком, встал у стены, приготовившись к ожиданию. Кивок был проигнорирован, но Бекингем не обиделся, понимая конспирацию и коря себя за излишнюю горячность.

«– Братья наготове! – ликовал он, с трудом сдерживая возбуждение, – Я не один!»

Ища повсюду знаки, он находил их, и с внутренним ликованием глядел на простаков, не способных Видеть! Сбившись в стадо, они глядели на вращающиеся медные лепестки, переговаривались и фотографировали, обсуждая саму концепцию кинетической скульптуры, и что, собственно, хотел сказать её автор в конкретном случае.

Среди толпы герцог углядел людей небезызвестных, и решимость его укрепилась, ведь Его Подвигу не кануть втуне! Не замолчат!

«– Даже если я погибну, – думал Его Светлость, – то мой сын, мой милый мальчик, которого обманом оторвали от меня, заставили стыдиться… Он займёт место, принадлежащее ему по праву!»

«– А я… займу тогда место в небесном Храме, среди Братьев!»

Появление Крюгера Его Светлость едва не пропустил, излишне глубоко погрузившись в мысли. Президент ЮАС пришёл без подобающей ситуации свиты, имея всего одного сопровождающего, такого же мужиковатого и немолодого, да ещё и опирающегося на палку. Встав чуть поодаль от толпы, буры с непринуждённостью деревенщин принялись тыкать пальцами в скульптуру, обмениваясь смешками и тычками, как добрые приятели.