Василий Панфилов - Университеты [СИ]

– Ага, ага… спасибочки, мил-человек! Так значица, – крестьянин начал наливаться праведным гневом, – саботируют? Можно, значица, и тово, переехать и вообще… ах они суки!

– Тише ты, чортушко, – зашипел Иван, – в ухо-то не гуди! Дай послушать умнова чилавека!

– Царь, значица, и тово… – много тише бубнил поденщик, – а они етова? Ни себе, ни людя́м, паскуды етакие! Сидеть, значица, на жопе ровно, да по весне зубы с голодухи вынать? Так по им?! У-у… злыдни!

– … русский народный союз имени Михаила Архангела, – рубил воздух Пуришкевич, – обещает…

– … недальновидная, страусиная политика этих господ, грозит нам социальным взрывом…

– Бомбистов привечают, – заприметив умоляющие глаза поденщика, истолковал Иван.

– Итить твою! – ахнул мужик, ухватившись за мокрую от пота бородку нечистой мозолистой пятернёй.

– Вожди Русского Собрания, – рубил правду-матку Владимир Митрофанович, – не являются по факту ни защитниками русского народа, ни монархии! Выступая от имени народа, господа Энгельгардты не знают ни нужд, ни чаяний народных.

– Вестимо, – согласился подёнщик с барином, мелко кивая и потея от жары и тесной смычки с общественностью, – немчура как есть! Откуда им!

– Будучи на словах сторонниками неограниченной монархии, – продолжал Пуришкевич, своими действиями они дискредитируют…

– Позорят, – чуточку свысока перевёл приказчик, и крестьянин закивал благодарно.

– … саму идею монархии!

– Та-ак… налился праведным гневом подёнщик, которому в кои-то веки один барин разрешил не любить других бар, и пояснил – за што именно. И главное, не против власти!

– Наша задача – объединить здоровые, прогрессивные силы русского общества! – уже выкрикивал Пуришкевич, заводя толпу, – Вас! Объединить русских националистов…

Ответив по окончанию речи на вопросы, и пригласив всех присутствующих становиться в ряды союза Михаила Архангела, господин Пуришкевич уехал на извозчике, произносить речи в других местах и для другой публики. Народ же потихонечку рассосался в разные стороны, обсуждая по дороге услышанное, и понимая его подчас весьма своеобразно.

К вечеру в ночлежку стали стягиваться усталые мужики, разбитые работой и жарой. Поснедав кто што, устроились на нарах сёрбать кипяток, дымя махрой и переговариваясь о всяком разном. Народ подобрался всё больше степенный, собирающий копеечку к копеечке на порушенное деревенское хозяйство, да надеющийся вернуться когда-нибудь, и зажить, как полагается справному мужику: при хозяйстве, гладкой бабе и куче бойкой детворы.

Ежели кто и срывался иногда с казёнкой, картами да местными Дуньками и Маньками, то не часто, стыдясь потом грехопадения. Даже и драчки случались редко, на удивление прочим квартирам.

– Я, значица, ходил сиводня поговорить о работе, – начал Ждан, окутавшись махорошным дымом и ухватив в жменю козлиную бородку. Он замолчал, и мужики, понимая непростой деревенский етикет, подобралися, потому как ясно-понятно – важные вести. Такие неспешно надо рассказывать, штоб ни словечка, значица, мимо не пролетело.

Степенно цедя слова, Ждан начал рассказывать весь разговор в деталях, обстоятельно, не вдруг перейдя к самому важному:

– Договорился на всю артель.

– Это значица, всю артель работой обеспечил? – начал вставать один из мужиков, – Да за такое и выпить не грех!

– А взад когда шёл, – будто не слыша горлопана, продолжил Ждан, – так на ето… на митинг попал ненароком. Против бар, но за царя.

– Эко диво, – крякнул недоверчиво поротый за политику Евсей, – как ето на Хитровке говорят… А! Пчёлы против мёда, во!

– Как есть, так и говорю, – и деланное ето равнодушие сказало мужикам больше рванья рубах на груди. Всерьёз, значица.

– … и вот так вот прямо? – сощурился Евсей, – Про землицу?

– Сказал, што ето… – не обижаясь на прищур, отвечал Ждан, – А! Саботируют и бомбистов привечают!

– Вот так вот? – всё щурился битый жизнью и полицией Евсей, но ево быстро зашукали мужики, жаждущие подробности и красивой скаски, в которой есть добрый мужицкий царь.

– А так вот! – сердито ответствовал Ждан, – Што землицы на всех и не хватает! Мы вот тута все не лентяи, а просто судьбинушка так легла, так-то! Чай, не… прости Господи… не пролетарии какие! Землицы чутка, да от барской воли послабление, и ух… развернёмся!

– Царю-то нас пошто силком держать? – распалялся он, – Знамо дело, с князьями да княжатами ссориться не хотит, всё ж родня! И те землицу добром не отдадут, так ведь, мужики?

– Оно и верно! – подтвердил Василий дребезжащим тенорком, – Хучь и не по правде землю забрали, но и добром не отдадут, здеся Ждан правду говорит!

– Вот! – воспрял Ждан, – А царь-то, я чай, не дурак! Чем дело к драчке подводить, так нате, извольте на выход, кому тесно и голодно! Знамо дело, не кажный решиться, но тут уж кому как. А всё поводов для драчки меньше! Хошь в Сибирь или на етот… Восток дальний, а хошь – в Африку изволь пожаловать.

– А барам-то зачем, – выразил сомнение Афоня, – я чай, им тоже спокойней будет, когда народ разъезжаться станет, а не своё взад требовать.

– Затем, што это ты смирный да добрый, – ответствовал Василий, – и миром всё норовишь решить. А вспомни хоть вашего кулака…

– Прошку?

– Тебе видней, – отмахнулся Василий, – сам рассказывал, што стервь ентот норовит в рост по весне дать, когда зубы на полку, и выхода, ну никаково нет! Или по ево, и сдохни! За копеечку.

– Так вон оно как… – загрузился Афоня, – когда народ в нищете, то за копеечку… ах они суки!

Разговор выплеснулся сперва за пределы квартиры, а поутру его обсуждали уже всей Хитровкой. Нашлись, как водится, и видоки, чуть не щупавшие золотые царские грамоты. Вовсю обсуждали землю и волю, Африку и Дальний Восток, Сибирь и союз Михаила Архангела, и как водится на Хитровке – врали. С выгодой и без, с дальним прицелом и сами веря в свои же враки.

Молитвенница и богомолка Парашенька, считавшаяся за блаженную по всему купеческому Замоскворечью, по своему толковала, связывая его почему-то с Пономарёнком. Бог весть, сама ли она што-то слышала, или нашептали скорбной разумом бабе, но речи о праведном отроке легли на унавоженную почву, и эхом зазвучали по Москве байки, более похожие на Жития Святых…

… и не все они были враками.

Истинно говорю вам! Встал отрок на пути бесноватого, защищая младенца безвинного, и ахнули люди! Обратился костыль его мечом огненным, а за спиной два белых крыла сияющих! На един только миг чудо явилось, и признали его даже жиды, обратившись к Господу!

Се не отрок, а сам Михаил Архангел, спустившийся на землю с Небес, и живущий жизнью смертного. Ныне собирает он воинство праведное, и кто будет в войске том – спасётся! Грядёт Последняя Битва!