Борис Рогов - Сальто мортале

По всему, похоже, что генсек принял близко к сердцу сообщение Ванги про нашу с ней беседу и решил, познакомиться со мной лично. Я решил, – буду придерживаться версии вещих снов. Но только о тех событиях, что будут упомянуты в прессе. С одной стороны, объяснение крайне примитивное, но чего-то более складного придумать не получается. Всё равно, это лучше рассказов о межвременных перемещениях. Если будут бить, то скажу, что от физического воздействия информация может перестать приходить совсем. Поставлю перед выбором, будут иметь сведения, что я им дам, или не будут иметь вообще.

Створки ворот гостеприимно распахиваются. Ещё пара минут пути по лесной дороге, и мы подъезжаем к трёхэтажному белому зданию, стоящему практически на пляже, но в тени кипарисов. Новая резиденция главы БКП, не поражает архитектурой. Для главы государства даже скромно. «Перлу» сдали в апреле, поэтому она выглядит как на картинке: белая, модернистская постройка в стиле минимализма.

Отдуваясь и утирая пот, мокрые как мыши, мы с облегчением вываливаемся из машины. Коктейль из йодистого запаха моря и можжевелового хвойника, после духоты салона, слегка пьянит. Мокрая от пота одежда моментально высыхает на тёплом морском ветерке.

– Извините, Борис, что заставил вас ждать, – раздаётся с высокого крыльца уверенный баритон. – Поднимайтесь, проходите в тень, сейчас сварится кофе, и мы поговорим. Вы голодны?

Пожилой мужчина среднего роста в светло-коричневых брюках и белой рубашке с коротким рукавом жестом приглашает меня к главному входу. Это Тодор Живков собственной персоной, я узнаю его по характерному длинному носу-клюву.

Миновав прихожую с хрустальными люстрами и помпезную гостиную, мы выходим с противоположной стороны здания. В густой тени азалий примостился столик с плетёными креслами вокруг.

– Милости прошу, – Живков жестом предлагаем мне сесть. – Значит, это вы спасли наших граждан? – обращается он ко мне.

– Да, было такое. Сам я их спасти не мог, я в Сибири живу. Но с моей подачи ветераны-лётчики сделали, что смогли. Жаль, что не получилось спасти всех сгоревших в «России».

– Да-да, очень жаль! Столько людей погибло… Я Леониду Ильичу звонил. Он мне знаете, как ответил? – «Не надо лезть со всякой ерундой». – Дал, что называется, «дружеский совет» товарища по партии.

– Товарищ Живков, его тоже можно понять. Информация слишком невероятна, а её источник не заслуживает ни грамма доверия. Если предпринять какие-то действия, а ничего не произойдёт? Появятся дополнительные расходы, жалобы клиентов, разговоры в мировой прессе.

Мою речь прерывает появление симпатичной девочки в черной униформе с белым передничком. В руках у неё всё, что необходимо для кофе. Она аккуратно наполняет чашечки. На столе появляются вазочки с пахлавой, лукумом, ещё какими-то неизвестными мне болгарскими сладостями. Пока вся эта благодать расставляется на столике, мы обсуждаем погоду на ближайшие дни. Живков уверяет, что сушь и жара продержатся еще пару недель.

– Вот мы и подошли к главному вопросу. – Голос товарища Живкова приобретает характерную начальственную твёрдость. – Борис, что ты можешь сказать о природе твоих способностей. Наша баба Ванга, старая полуграмотная крестьянка… Ты же человек эпохи НТР, окончил советскую школу, учишься в советском ВУЗе. У тебя есть какие-нибудь соображения о природе этого феномена?

– Товарищ Живков, я не могу ничего сказать по этому поводу, слишком бессистемно приходят ко мне эти «особенные» сны. Содержание их хаотично. Единственное что связывает эти сведения, это то, что в снах они приходят через СМИ, то есть все они как бы напечатаны. Такие сны отличаются от обычных чёткостью и конкретностью. Я в них читаю или книгу, или газету, или архивный документ. Как это происходит, я не знаю.

– Подожди, дорогой! Есть и у нас современная наука! В Болгарской Академии наук работает Георгий Лозанов. Мы в Софии для него создали НИИ суггестологии. Там этот самый Лозанов, как раз исследует такие феномены. Он и с бабой Вангой работает. Думаю, что и с тобой с удовольствием…

– Нет, ничего такого я не слышал. Может быть, у нас такие исследования проходят как ненаучные, а может наоборот, засекречены по причине их важности для военных целей. У нас же всё засекречено, и, наверное, это правильно, – я стараюсь говорить, нигде не нарушая принятых в СССР правил.

– Надо тебя с ним познакомить. Давай, тебя сегодня вечером отправим в Софию. Там Лозанов тебя препарирует, мозг твой достанет и под микроскопом исследует. Чем чёрт не шутит, может, сделает сенсационное открытие. Согласен пожертвовать мозгом для науки?

– Вы знаете, товарищ Живков, мне такое предложение не очень нравится. Ходить без мозга, – перспектива не из весёлых. К тому же у меня с первого октября занятия в институте начинаются. А без мозга учиться трудно. Мне бы не хотелось бросать институт, ради работы подопытным кроликом. Каникулы тоже прерывать не хочется. Я здесь с девушкой, которую люблю, и которая меня любит, у нас так классно проходит время в вашей чудесной гостеприимной стране. Вы же наверняка догадываетесь, что Болгария очень хорошая страна.

Живков рассмеялся, давая знать, что шутку оценил.

– Давай сделаем так. Ты поедешь вечером к Лозанову. Завтра он с тобой проведёт пару-тройку экспериментов. Пока результаты будут обрабатываться, ты можешь дальше любовь крутить.

Если Лозанову удастся что-то нащупать, то я лично буду добиваться твоего переезда в Болгарию. Вместе с твоей девушкой. Только надо официально брак заключить. Учиться тут будешь. Я думаю, что… – неожиданно Живков прервал спич и, привстав из-за стола, произнёс:

– Мила, иди сюда, сегодня у нас в гостях тот самый уникум, про которого нам баба Ванга рассказывала. – С этими словами он склонился ко мне, – Борис, познакомьтесь, это Мила, моя единственная и любимая дочь. Мила – это Борис Рогов, из Новосибирска. Это благодаря его «пророчеству», удалось избежать гибели нашему Иванову.

– Татусь, я помню эту историю, – слышу я у себя за спиной женский низкий голос. К нам подходит высокая стройная брюнетка в тёмных очках, в голубом парео и темно-синем бикини.

– Так значит, это вы молодой человек попросили бабу Вангу передать то страшное сообщение? – обращается она уже ко мне.

– Да, я знаю, что вы дружите с целительницей. Помогаете ей, прислушиваетесь к её пророчествам. Я не знаю статистики об удачных случаях излечения с её помощью, но что они имели место – это факт. Вот с политикой и разными мировыми событиями у неё не очень получается.

– Как вы можете такое говорить! – возмущается Людмила. – Её узкое, с тонкими чертами лицо можно было бы назвать привлекательным, если бы не длинный нос, практически один в один повторяющий папин. – А как же поражения Германии? Смерть Сталина?