Борис Рогов - Сальто мортале

– Ха три раза! Журналист сворачивает страну с гибельного пути. – Они же пишут только то, что им разрешат. Ты разве этого не знаешь?

– Оно, конечно, так, но что-то надо делать. Что бы ты делал на моём месте?

– Слава богу, что я не на твоём месте. Наверное, я бы не стал ничего такого предпринимать, а просто, зная, что и куда идёт, попробовал бы извлечь из этого какую-то пользу… Стой! Это сейчас попахивает антисоветской провокацией. Ты, Борис, потише бы, мы же всё-таки в публичном месте…

О! Гляди, кажется, наши бифштексы. Пока их жарили, мы пиво уговорили. Так что, надо бы еще по бутылочке. Качество, конечно, оставляет желать, но за неимением чешского, будем пить, что дают.

– Девушка! Еще нам по бутылочке, будьте любезны. – Это Павел уже переключился на даму с подносом.

– Ты прав, пора завязывать, пока нас не засекли бдительные товарищи и не сдали во внутренние органы. Ты расскажи, чего тебя в Суриковку потянуло. С тем же эффектом ты можешь закончить новосибирский худграф. Заметь, ни Леонардо, ни Рембранд, ни Шишкин с Куинджи вообще никаких академий не кончали.

– Дык, ты это! Скажешь тоже! Они же жили в дикие времена, когда еще не у каждого человека хвост отвалился, а половина человекообразного населения вообще с пальмы не слезла. Сейчас время совсем другое, без академического образования никуда. Самоучки сейчас не в цене. Даже такой анекдот вспомнился.

Разговор плавно перетекает в обмен анекдотами, благо, что Павел их знает огромное множество.

– Ладно, давай будем рассчитываться, и по полочкам пора, что-то меня в сон потянуло.

– Борь, а ты в Москве, где жить будешь? А то, может, вместе будем со столицей знакомиться? Я в первый раз туда еду. Могу тебе тёткин телефон оставить.

– Жить я буду где-то в Грузинском переулке. Однополчанин отцовский там меня обещал принять. Хороший район до красной площади полчаса пешком или на метро две станции. А ты где остановишься?

– Тётка тоже где-то в районе Белорусского. Знаешь такую улицу – Скаковая? Даже не представляю, как туда от метро добираться.

– Ничего, на вокзале справочную найдёшь, и там тебе всё напишут за 20 копеек.

– Ладно, расплачиваемся и по каютам.

Москва встречала нас заметным морозцем. Справочное бюро открывается только в 8.00, поэтому сидим и ждём в зале ожидания. Мы оба купили по карте Москвы и теперь пытаемся сообразить, где находится дом его тёти. Судя по схеме, её дом стоит на пару кварталов севернее Белорусского вокзала. Считай, что по соседству жить будем. Хотя ориентироваться по схемам в советских картах особое искусство. Говорят, что их специально печатают неправильно, чтобы шпионы купили и запутались.

5 января. Москва. Квартира полковника Морозова. Борис Рогов

Дорогу от Белорусского вокзала до Грузинского переулка я знаю, как свои пять пальцев. Было у меня несколько командировок в Минсельхоз РСФСР, здание которого там и стоит.

Иду, скользя, вдоль Грузинского Вала, народу на улице неожиданно много. После вчерашней оттепели приморозило, и московская грязь бугрится ухабами и колдобинами. Это безобразие ещё и снежком припорошило. У девятиэтажек начинается Грузинский переулок. Мне нужен дом номер 12, это, кажется, как раз следующая панелька. Считай, что пришёл. Интересно, как выглядит бывший бравый командир экипажа Ил-4? Время без четверти девять, хоть и темно по зимнему, но уже можно ломиться к незнакомым людям.

– Дз-з-з-з-з, противно дребезжит звонок. Я стою на лестничной площадке третьего этажа перед дверью, обитой коричневым коленкором. За дверью слышатся уверенные шаги, затем щелчок щеколды. Дверь распахивается передо мной.

– Ну, вот ты каков, сынок Мусаиба. Заходи, заходи, нечего на пороге стоять.

– Здравствуйте, Николай Иванович! От папы с мамой вам большой и горячий привет и поздравления с наступившим Новым годом! – я даже пытаюсь щёлкнуть каблуком.

– Ты, это… давай, проходи, хватит тут политесы разводить. Сейчас сядем за стол, вот тогда и будешь рассказывать. Да смотри, с подробностями. Что. Зачем. Почему.

Хозяин, крепкий моложавый мужик в генеральских бриджах и белой майке. Он начисто выбрит, а седые волосы аккуратно зачесаны на затылок.

– Антонина Спиридонна, ты как? К торжественному завтраку готова? – кричит он, проходя мимо кухни.

– Готова, готова, краснобай старый. – Раздается грудной женский голос с кухни. – Боря мой руки, и на кухню. Всё уже на столе.

Бросаю рюкзак в прихожей, куртку на свободный крючок, разуваюсь и шагаю в ванную. Ещё пять минут, и я – за столом в светлой и чистой типовой кухоньке. Передо мной классический гранёный стакан горячего чаю с лимоном, а посреди стола возвышается большое керамическое блюдо с горкой румяных пирожков. Рядом миска со сметаной и электрический самовар по последней моде стилизованный под старину. Я тоже достал гостинцы от родителей.

– Наша сибирская смородина сорта «Чемпион»! Попробуйте, она, конечно, не такая ароматная как с куста, но всё равно, пахнет летом. Консервирование без горячей обработки, только ягода и сахар. Говорят, что все витамины сохраняются.

Разговор перескакивает с погоды на последние спортивные события. Потом на политику. Я вспоминаю о первом полёте Ту-144.

– Николай Иванович, а вы слышали, что дней десять назад наш сверхзвуковой Ту-144 первый пассажирский полёт совершил?

– Во-первых, это был не пассажирский перелёт, а только почтовый, во-вторых, после катастрофы в Ле-Бурже наши руководители не верят никому. Ведь это же надо так нам подгадить! А в-третьих, ты это откуда узнал?

– А что? Кто-то всё-таки диверсию устроил? Я читал, что там какая-то камера у кого-то выпала, попала и что-то там сместила… Последний вопрос хозяина я игнорирую. Чёрт! Неужели опять проболтался… Ну, сколько же можно то, в самом деле! Ведь, упекут, как пить дать, упекут…

– Да, какая, к чертям камера! Французы, сволочи, пустили свой «Мираж» поперек курса. Наши парни попытались уклониться, а самолёт на сверхзвуке управляется плохо, вот и погибли вместе с машиной. Естественно всё засекретили, чтобы скандал с Францией не затевать. Что-то эти гады заплатили, но мужиков, то не вернёшь. Такие ребята погибли… – Николай Иваныч замолкает на минуту.

Я же продолжаю авиационную тему.

– А как вы считаете, когда можно ждать выхода этой машины на регулярку?

– Да, лучше бы никогда. – Ворчит бывший ас. – Топлива она жрёт, как слон; шумит, как сто Ту-104, аэродромов для нее мало. Выигрыш во времени, даже если будет лететь вдвое быстрее, чем другие модели, не принципиальный. Какая разница, прилечу я за четыре часа или за два? Для войны это ещё может быть оправдано, а для гражданских перелётов смысла ни на грош.