Борис Рогов - Анархист

– Тогда пошли домой. Выпрошу у Ваньки сапоги, он же сейчас в Улале первый сапожник. Развернул тут сапожное дело на полную катушку. Всё равно на юг мимо села не пройти. Главное, чтобы никто нас с тобой не засёк. Ладно, тут дело такое, либо пан, либо пропал. По кустам, да огородами проскочим.

К сожалению, нога Новосёлова оказалась слишком велика и ни один сапог из готовых не подошёл. Зато провиантом снабдили, да гимнастёрку новую подарили. Всё недаром возвращался. Друзья-соратники обнялись на прощанье, и Иван Новосёлов снова скрылся в лесу, словно его и не было.

На берегу озера, что протянулось узкой полоской среди Касмалинского бора горел небольшой костерок. Вокруг костра, расположились, сидя и лёжа мужики. Кто перевязан грязными тряпками, кто оборван до неприличия. Настроение у всех подавленное. Негромко тянут сиплые голоса унылую песню. Где лежит этот Трансваль, никто не знает. Наверное, где-то в России, где крестьяне также воюют с богатеями и комиссарами.

От озера тянуло сырой прохладой. Характерный запах тухлых яиц говорил о том, что воду из этого озера пить нельзя. Таких горьких и солёных озёр много на Алтае. Хорошо, что удалось найти родничок. Поэтому мужики остановились на привал именно в здесь. Настроение оборванного «войска» подавленное. Рейд за оружием на Семипалатинск закончился разгромом. Хотя поначалу повстанцам и удалось разгромить несколько отрядов ЧОН, но под Семипалатинском их, вооружённых охотничьими берданками да вилами, разбили кавалеристы 13 кавдивизии вместе с курсантами училища комсостава Красной армии. Только убитыми и пленными повстанцы потеряли больше трёх тысяч.

Голова Алейского отдельного повстанческого отряда Филипп Плотников сумел сохранить большую часть своих бойцов. Трезво оценивая боеспособность деревенского воинства, Плотников двинулся на соединение с пятым Крестьянским полком. Наутро он как раз планировал выйти к Волчихе со стоны Горького озера. Пока же повстанцы отдыхали, собирая последние силы перед завтрашним переходом. Без разведки не известно, есть ли в Волчихе красные. Но выбирать не приходится.

Пятый Волчихинский полк под командованием Степана Русакова вооружён значительно лучше остальных. Буквально накануне похода волчихинцы разбили крупный чоновский отряд и взял неплохие трофеи. Когда красные выбили их из Волчихи, повстанцы отступили в глубину Касмалинского бора. В отместку власти собрали всю родню партизан и в как заложников угнали в лагерь близ Змеиногорска. Обозлённые бойцы метались под чёрным знаменем по округе, зверски расправляясь с коммунистами, комсомольцами и всеми, кто так или иначе сотрудничал с властью. Власть тоже не миндальничала, расстреливая пленных и сжигая хаты повстанцев. Ряды бойцов снова пополнились жителями близлежащих к Волчихе деревень, Усть-Волчихи и Бор-Форпоста.

Под Михайловской, что в полусотне вёрст от Волчихи, повстанцы напоролись на кавалеристов 226 Петроградского полка. Пулемёты красных большую часть отряда выкосили. Остатки во главе с Русаковым бежали обратно в Касмалинский бор. Теперь Русакову хотелось только одного – выручить своих из лагеря. Как это сделать, он пока не знал. На душе от этого паршиво.

Бойцам Плотникова везло. Хоть каждый из них и вымотан трёхдневным переходом, но сапоги целы, винтовки сохранились. Даже патронов по карманам имелось хоть и немного, но на одну перестрелку хватит.

Филипп Плотников, – георгиевский кавалер, бывший унтер Сибирского стрелкового полка, бывший комиссар партизанской армии Мамонтова, бывший замкомандира Барнаульского ВОХРа [37] ВОХР – в 1920 году войска внутренней охраны республики негромко подпевал бойцам. В недобрый час он сболтнул о несправедливости советской власти по отношению к трудовому крестьянству. Нашёлся бдительный и политически грамотный гад, доложил в ЧК, Плотникова и повязали. Язык у него подвешен прекрасно, поэтому удалось сагитировать конвоиров и бежать вместе с ними на запад Алтайской губернии. В родной Алейской волости ему удалось сколотить крестьянский эскадрон в полтораста сабель. Филипп взялся вести их, но куда он и сам пока не знал…

Сейчас он полностью ушёл в раздумья. Положив заросший недельной щетиной подбородок на сжатый кулак, Филипп прикидывал так и этак. «Возвращаться в родную Алейскую и попробовать снова заняться крестьянским трудом? Так ведь, добрые соседи быстро донесут, и «карающий меч революции» быстро отправит в «штаб Духонина». Скрыться в тайге? Филипп хорошо знал свой характер и понимал, что сидение по заимкам не для его деятельной натуры… «Податься к белякам? Так у них на меня тоже зуб… Они может, и примут, пока я с отрядом, а как ослабну, так тоже в распыл…»… Да и где те беляки?

Внезапно зашелестели кусты.

Песня как-то сразу оборвалась. Бойцы насторожились, головы их рефлекторно повернулись на шум. Руки подтянули поближе "Мосинки" и "Арисаки". Никто не ждал от гостей ничего хорошего.

– Хлеб-соль, честной народ, – негромко буркнул в бороду, такую же лохматую, как и у хозяев костерка, здоровущий детина. – Не побалуете ли чайком? А то как-то надоело нам по тайге траву да листья варить.

– Чаёк от у нас тоже не индийской, вода варёна, – расслабившись, пошутил в ответ Плотников. Зато целый котелок. Хошь её как суп ешь, а хошь как чай пей. Садись, паря, погуторим о том, о сём.

Ну, коли так, – отвечает в тон ему Николай Бастрыкин, бывший крестьянин села Волчиха, а сейчас, скрывающийся в лесах «кулацкий элемент» из полка Русакова. – Плесните, сколь не жалко, вашего хлёбова. У меня тут дичина, токмо её ощипать требуется.

Бастрыкин бросил к костру пару тушек худосочных уток-крякуш.

– Жарь-птица, это здорово! – Битые повстанцы от такого подарка повеселели. А Плотников начал обычные подколки. – Сидай к огоньку, детинушка. Имя то есть у тебя?

– Бастрыкины мы, – протянул Николай, – мамка с тятькой с детства Колькой кликали. Наверно, в честь амператора, ядрить его через коромысло…

– Вот и познакомились. – Перебил его Плотников. – Меня Филиппом зовут, а с этими засонями, как до дела дойдёт так и познакомишься. Мы тебе, Николай, сейчас сухарей отсыплем. Они хоть и последние, но ради утей не жалко. А если ещё и новостя деревенские расскажешь, да какие настроения в мире, то мы тебя и махорочкой снабдим. Ты в местных кустах как оказался? Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?