Максим Дынин - Голод и тьма

Был предложен вариант, что Лиза прибудет с "Победой" в бухту, а потом вернётся в Росс с попутным кораблём. Но, подумав, я попросил этого не делать – даже на "Победе" было не слишком удобно, это вам не "Святая Елена". А возвращаться на паруснике для беременной женщины, да ещё по зимнему бурному океану, удовольствие вообще ниже среднего. И я с великим сожалением решил отказаться от этой идеи и попросил передать Лизе, что я её люблю и вернусь, как только смогу.

– Вась, ни пуха тебе! – и я обнял своего друга и спутника перед тем, как он поднялся на борт "Святого Марка" – именно так теперь именовался "Золотой Кабан", отремонтированный с помощью Стивена Данна. Его уже взял на буксир "Мивок", который выведет его из бухты, после чего тот пойдёт на север, в Росс, и будет там ещё до Нового Года. Завидую ему белой завистью. Впрочем, он хотя бы везёт с собой подарки для родных и друзей, расфасованные в пакеты из разноцветной ткани, вышитые именами тех, кому они предназначались. К моему удивлению, хоть индианки, у которых я их заказал, не знали русского, вышили они всё в точности так, как я им нарисовал.

Сам же я прошёл к другому пирсу, где была пришвартована "Победа". Ваня лично встретил меня и провёл меня в мою каюту, присовокупив, что я теперь руковожу экспедицией, и через час состоится совещание, где меня введут в курс дела. В каюте мало что изменилось – та же неширокая койка, на которой я когда-то (прости Господи) каким-то образом помещался вместе с Эсмеральдой, те же стены болотного цвета, тот же откидной столик, те же книжные стеллажи и металлический шкафчик с таким же комодом… Единственное, чего раньше не было – портрета моей Лизы на одной стене и крупной фотографии, где она была изображена на фоне нашего дома вместе с нашими детьми и почему-то Машей Данн, дочкой Сары. И подпись на фото – "От любящей жены и твоих детей, не забывай нас!" А на столе – мой ноут с внешним диском и альбом с фотографиями, с нашим свадебным фото на последней странице. И моя одежда, обувь, туалетные принадлежности в ящиках комода на вешалках в шкафу и в ящиках комода.

Всё, как я привык, и даже лучше…Вот только почему мне так хотелось выть волком? Ведь "надо, Федя, надо" – наших ребят на Бермудах нужно спасать, а англичанам показать, что так себя вести нельзя. Причём показать так, чтобы они усвоили урок. И то, что я нескоро увижу семью, не такая уж и большая жертва по сравнению с этими задачами. Но, всё равно, чтобы отвлечься от грустных мыслей, я стал мысленно прокручивать перед собой последние несколько дней.

На ужине перед нашим отправлением вновь была Клара, сопровождаемая неизменной доньей Флор, и она расспрашивала меня всё время про жизнь в Русской Америке, а потом задала вопрос, нельзя ли и ей посмотреть на эти чудеса своими глазами. Я пообещал, что ей покажут бухту святого Марка, а что насчёт Росса, то это не так просто. И присовокупил, что, если получится, то супруга будет рада. Думал, что хоть это её отпугнёт, но она ещё больше загорелась желанием поскорее посетить наши края. Надеюсь, что к следующему моему приезду забудет…

Тогда же мы и попрощались с доном Хуаном, доньей Аной, доном Исидро, и доньей Исабель – ведь уезжали мы рано утром на следующий день, в субботу, второго декабря. На утро, когда ещё алел восход, мы уже погрузились и были готовы отчалить, но в последний момент во дворе появились дон Хуан и донья Ана. Задерживать они нас не стали – вице-король ещё раз обнял меня, а супруга его величественно протянула руку для поцелуя. И мы поехали по дороге на Куэрнаваку.

На сей раз, поездка прошла без эксцессов – то ли и правда сумели навести порядок (во что я не верю), то ли бандиты уже знали, кто мы, и благоразумно избегали встреч. Ближе к вечеру десятого числа мы приехали в Санта-Лусию, где распрощались с капитаном де Аламеда, встретились с доном Висенте, и поехали дальше в бухту. А одиннадцатого утром пришли "Мивок", "Победа" и "Колечицкий".

И начались привычные мне уже будни дальнего океанского похода. На пятый день мы зашли на Кокосовый остров для высадки строительного отряда и персонала для тамошней базы. Выгрузка продолжалась часа полтора, и я отпросился искупаться – песок был белым, вода тёплой, кораллы, разноцветные рыбки… Я надел маску, ласты, и практически сразу же наткнулся на акулу-молот, которая, впрочем, мною не заинтересовалась, но я сам поспешил ретироваться и больно поранил ногу о кораллы при выходе на пляж. Рената – именно она вновь была нашим главврачом – начала было меня ругать, потом махнула рукой со словами:

– Всё лучше, чем по бабам ходить.

В порт Кальяо мы пришли девятнадцатого декабря с утра. Теперь вице-королём здесь был наш старый друг Гаспар де Суньига Асеведо де Веласко, пятый граф Монтерейский, которого мы знали по Мексике, и я решил, что негоже не воспользоваться шансом наладить отношения. И, должен сказать, не прогадал – на этот раз нас – меня, Ваню, и Сашу Сикоева – встретили почётным караулом и отвезли в Лиму, в вице-королевский дворец, находившийся на огромной площади Пласа де Армас, "площадь оружия". Нас уже ждал банкет – "обед, плавно переходящий в ужин", который начался с вручения подарков вице-королю – наручных часов, бобровой шапки и шубы, и соболиной шубы и серебряного ожерелья с яшмой для вице-королевы, доньи Инес. Пришлось заночевать во дворце и уйти лишь на следующий день; впрочем, за это время наши ребята пополнили запасы пресной воды и еды, а также получили несколько видов картофеля, растущего лишь в Перу, и кое-какие другие семена. И, наконец, нам подарили небольшое стадо лам, которое мы договорились забрать на обратном пути; а вот очередную коллекцию индейского золота мы забрали сразу.

Вечером двадцать четвёртого декабря, в канун католического Рождества, мы пришвартовались у пирса Консепсьон, где нашу делегацию в том же составе почётный караул отконвоировал на ночную службу, а затем на сам праздник во дворце капитан-генерала. Им был не наш старый знакомый Киньонес, а Алонсо Гарсия Рамон, зато военным министром всё ещё был Гонсало де Вальдивия, дядя Ваниной жены Марии. Так что встретили нас достаточно дружелюбно, но задержаться не предложили, и утром двадцать пятого мы отправились обратно на "Победу" – отсыпаться. Как бы то ни было, наша короткая остановка пошла на пользу – за вечер и утро "Колечицкий" сумел дозаправить и "Мивок", и "Победу".

Утром двадцать девятого декабря мы почувствовали близость Антарктики – сильный юго-западный ветер, пятиметровые волны, ледяной дождь, перемежающийся со снегом… И опять немалая часть пассажиров заболела морской болезнью, хотя меня это, как ни странно, затронуло меньше, чем в прошлый раз. И во второй половине дня тридцать первого декабря мы подошли к архипелагу Кремера, известного в нашей истории как Фольклендские острова, и высадились на острове Ольги, названном в честь святой покровительницы матушки Ольги. Надо было прийти в себя, ещё раз пополнить запасы пресной воды, а заодно и отпраздновать Новый Год. Представьте себе – земля под ногами, звёзды над головой, ни качки, ни волнения… да и температура поднялась до пятнадцати градусов. Лепота! Против были разве что галдящие пингвины, не слишком довольные нашим соседством.