Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

«Комиссар» – умен дядька! – что-то почуял. Сунул руку в карман и – раз! Вот и знакомый монокль в глазу…

– Думаете, обманем? Не верь, не бойся, не проси, знаю! Я мог бы сказать, Локенштейн, что выбор у вас не слишком велик, но вам это и так известно. Лучше подумаем вместе…

Спица превратилась в раскаленную кочергу, но Хорст постарался не подать виду. Согласиться, может, и придется, но… Не сразу! И уважения больше, и что-то полезное услышать можно.

– Август Виттельсбах – опасный враг Рейха. Его коронация может сплотить наших врагов и вызвать неприятности с соседями. Виттельсбах арестован. И что теперь? Ликвидировать?

Локи невольно поежился. «Комиссар» смотрел прямо в глаза, и он понял, что придется отвечать. Может, просто кивнуть? Но этот, с моноклем, предлагает подумать…

Подумать? Короли – они, конечно, тоже люди и так же, как все, смертны. Король умер… А что дальше? В фильме про это было.

– Если его, Виттельсбаха, тихо пристрелить, для всех он живым останется. А если убить… Король умер – да здравствует король! Правильно? И нового короля снова ловить придется. А вдруг он, новый, похитрее, окажется?

«Комиссар» откинулся на спинку стула. Монокль блеснул нежданным огнем.

– Браво, Локенштейн! Коронация прошла по всем правилам, значит, включается закон о наследовании престола. У него есть младший брат и целый клан родственников. Поэтому король требуется нам живым и… послушным. И так будет продолжаться, пока Рейх не решит свои задачи в Европе, а это даже не четыре года, куда дольше. И все это время, Локенштейн, ваше! Никто вас и пальцем не тронет, вы заведете знакомства, вас будут знать в лицо. Солдат в окопе может умереть в любую секунду, а у вас есть гарантия на годы. Понимаете?

Локи пожал плечами. Понять-то нетрудно – после все равно прикончат! Но если не сразу, то и придумать что-то можно. Вдруг повезет?

Спица вновь кольнула, и Хорст Локенштейн, невесело улыбнулся. На это и ловят. Не сребреники предлагают – надежду!

– А насчет денег не беспокойтесь, вы даже сможете их тратить. Первая операция займет пару месяцев, а потом отпуск. Зима, горный курорт в Инсбруке, казино, юные лыжницы… *["389] 389 – Я думаю, вам не помешает съездить на недельку в Инсбрук, – ответил Штирлиц, протягивая ему пачку денег. – Там казино работают, и юные лыжницы по-прежнему катаются с гор (Юлиан Семенов. «Семнадцать мгновений весны»). Вы нам нужны в хорошей форме!

Боль в животе стала невыносимой, но Локи постарался не подать виду. Вот и проговорился, «комиссар»! Значит, нужен он, фальшивый король, на два только месяца. А потом, стало быть, курорт – между затылком и шейным позвонком.

Стрелки невидимых часов начали отсчет. Минус секунда… Минус еще одна… Еще…

«Господин комиссар» усмехнулся.

– Вижу, согласны! Начинаем прямо сейчас, не удивляйтесь, если к вам в камеру кто-то заглянет. То есть, уже не к вам, а к его величеству… Ну, что, можно подписывать чек?

Перо заскрипело по плотной бумаге, и Локи передернуло. Не чек, господин хороший – приговор.

Всего два месяца! Нет, уже меньше…

К нему зашли ночью, когда Локи только-только успел задремать. Открылась дверь, и в проеме обозначился темный громоздкий силуэт.

– Эй! Дело у меня. Только не шумите, тихо отвечайте.

Шепот больше походил на гул мотора, если снизить обороты. Хорст привстал, оперся локтем на нары.

– Если вы – господин Виттельсбах, то благоволите ответить на вопрос…

Мотор гудел вежливо, не слишком уверенно. Громоздкий имел свою опаску. Поди опознай его, короля! Первый экзамен…

Но разве монархи сдают экзамен? Вспомнилось недвижное лицо с выпученными глазами. Людвиг Баварский тоже в тюрьме сиживал, но… Посмели бы ему вопросы задавать!

Локи встал, расправил плечи.

– Если вы пришли к королю – вам ответит король!

Громоздкий силуэт дрогнул. Тишина стала плотной, осязаемой, но вот мотор вновь загудел, на этот раз уверенно, гулко:

– Прошу простить, ваше величество, это мы с непривычки. Имею, стало быть, к вам сообщение.

– У шпионов нет времени на личную жизнь, – задумчиво молвила тетя Мири, продолжая разбирать револьвер. – Поэтому им приходится заниматься личной жизнью непосредственно в рабочее время.

Улыбнулась и внезапно подмигнула.

– Ты только, мелкая, мне пить много не давай. Ох, устроим мы им в Париже фиесту!..

Пэл не стала спорить, хотя Париж – лишь первая остановка.

В стекла вагона лупили тугие струи дождя, серый вечерний сумрак неспешно сменялся ночью. Завтра – Париж. Записей она никаких не делала, адреса выучила наизусть с первого раза. Дядя Винни даже не поверил, а потом очень удивился.

– Кстати, мелкая! – тетя, отодвинув в сторону древний Веблей № 2, принялась оттирать испачканные в масле руки салфеткой. – Насколько я понимаю, упоминать британское правительство не следует. Мы действуем исключительно по поручению некоего джентльмена, который настолько занят игрой в поло, что не смог приехать сам.

Пэл кивнула. Все так и есть. Пора тетушке кое-что узнать.

– Этого джентльмена, тетя Мири, зовут Жозе Кинтанилья.

Именно этой фамилией военный министр Уинстон Черчилль в годы Великой войны подписывал директивы резидентуре в Лиссабоне, а ее сотрудники очень постарались, чтобы легенда о таинственном разведчике без лица разошлась по всему континенту. Читая донесения, дядя похохатывал и с довольным видом жевал сигару.

– Я снова вынул этого сеньора из шкафа, – молвил он на прощание. – Наши немецкие друзья, думаю, уловили намек.

И вот теперь связная неуловимого резидента спешила в Европу. Джентльмены играли в поло…

Лил дождь, колеса поезда громыхали на стыках, еще один день уходил в Вечность. Зачеркнутая клетка в календаре… Леди Палладия Сомерсет смотрела в окно, поэтому не могла видеть Смерть, присевшую рядом, на мягкий диван купе первого класса. И только, когда ее позвали, вздрогнула.

– Худышка! Мисс Худышка!..

Не испугалась. Еле заметно шевельнулись упрямые губы.

– Я успею.

Для истинного англичанина Париж – всего лишь пригород Большого Лондона, место, куда можно отлучиться на пару дней ради поднятия тонуса. В пригороде весело и комфортно, но, к сожалению, слишком много туземцев, многие из которых до сих пор не сподобились выучить язык истинных джентльменов. Они шумные, развязные, нескромные, пытаются наводить свои порядки, а какой-то потерявший рассудок Бонни даже посмел воевать с Британией. Неужели не понимают, что иностранцем быть просто неприлично?

В отелях не лучше, туда пускают кого попало, даже невоспитанных бесцеремонных янки. Туземцы (французы? да, кажется, французы) не догадываются, какая им выпадает честь, когда на землю пригорода ступает пята англичанина.