Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

Молодой человек надвинул шляпу на нос, поднял воротник и приготовился мокнуть. До отеля всего десять минут ходу, но ливень был силен — тридцати секунд хватит, чтобы превратиться в лягушку из пруда.

La Grenouille! Ква-ква-ква!..

Оставалось покориться судьбе. Уолтер осторожно ступил в ближайшую лужу…

— Идите сюда, господин Перри! Да скорее, я уже вся продрогла!..

Не увидел — шляпа помешала, но голос узнал. Взялся за мокрый фетр, приподнял краешек. Так и есть! Баронесса фон Ашберг в знакомом «летном платье» и синем чепчике.

Зонтик. Кислое выражение на физиономии.

— Извольте проводить меня к авто!

Молодой человек вздохнул. Так хорошо день начинался!

«Лето древней Окситании» завершилось веселым карнавалом и фейерверком. Гости стали разъезжаться, но посланец Фонда адмирала Фаррагута не спешил. Тому имелось несколько причин, и самая очевидная под боком — доктор Ган. Немец вел себя примерно, о «биллоне» даже не заговаривал, зато прикупил в ближайшей лавке пачку бумаги, надел шляпу и сел писать. Уолтер ходил по номеру на цыпочках, стараясь не мешать, заказывал завтраки и обеды, а вечерами снимал с приятеля головной убор и толкал в сторону кровати. Отто Ган обзывал себя гнусным эгоистом, но отказывался покидать и отель, и город, пока не завершит работу.

Шеф в далеком Нью-Йорке отреагировал на задержку спокойно. В ответной телеграмме советовал не слишком зависать в здешнем салуне, но поставил условие: привезти из Салланша чего-нибудь стоящее для музея, а главное, «установить отношения». Уолтер немного подумал — и отправился прямиком в мэрию.

Глава города, уже виденный им бойкий толстячок, воспринял намек насчет «установить» с восторгом, тут же набросав проект договора о сотрудничестве, а заодно и решил вопрос с подарком для музея. Гостю был продемонстрирован украшавший одну из стен кабинета пейзаж — «Луг возле Салланша в лучах заката», исполненный масляными красками. Толстячок предложил заокеанским друзьям несколько работ этого же художника, причем совершенно даром. Молодой человек принялся тереть подбородок. В живописи он ничего не понимал, но догадывался, что вывезти «культурную ценность» из Франции не так просто. Мэр, уловив суть проблемы, шепотом открыл американцу страшную тайну: художник — это он, толстячок, и есть, поэтому проблем с документами не будет.

Ударили по рукам, скрепив отношения рюмкой хорошего коньяка. За разговором художник-любитель попытался защитить родной Салланш от гнусных и совершенно необоснованных обвинений. Это у них-то, в замечательном древнем городе, нет ничего интересного? Кле-ве-та! А уникальная застройка первой половины XVIII века? А фундамент римской триумфальной арки? И для любителей всяческих ужасов кое-что имеется, Стена Нечестивцев, например. Если вечером возле нее постоять — кошмар до утра обеспечен.

Стену со столь страшным названием молодой человек твердо обещал обозреть, причем непременно вечером, чем очень утешил толстячка. Расстались почти друзьями.

И вот — дождь. Дождь и баронесса. После их последней встречи Зубная Щетка куда-то пропала, Перри облегченно вздохнул.

Явилась…

— Господин Перри, нам следует как-то договориться!

В салоне голубой «Испано-сюизы» было тепло и душно. Шофер отсутствовал, молодые люди устроились на заднем сидении и принялись сохнуть. К сожалению, Зубная Щетка не хотела делать это молча.

— Как? — вздохнул Вальтер. — Поговорите с бароном, пусть завещание изменит. Ну… Давайте я ему напишу.

Чудо помотало головой, скривившись, словно от дольки зеленого лайма.

— «В здравом уме и твердой памяти». Дядя не в том состоянии, ни один юрист не согласится. Это какой-то ужас! Я вам не все рассказала. В завещании предусматривается не просто брак, а совместное проживание в течение минимум двух лет, отсутствие аргументированных доказательств супружеской измены…

Молодой человек тут же вспомнил свою прежнюю работенку.

— …И еще кое-что, о чем даже противно упоминать. Два года мне… нам будут выдавать фиксированную сумму из дядиного капитала, и только потом… Кошмар! Я должна угощать какого-то американца собственным телом, причем каждую ночь!..

Уолтер поразился формулировке, но решил не заострять.

— Успокойтесь, фройляйн Ингрид, у меня нет ни малейшего аппетита. Но почему так? Барон… Он, по-моему, нормальный человек и вас любит.

— Любит, в том-то и дело! — Зубная Щетка оскалилась, продемонстрировав острые зубки. — Дядя уверен, что без него я пропаду. Непрактичная я. А также легкомысленная и увлекающаяся…

Помолчала и заговорила серьезно.

— Дядя считает, что в ближайшие годы в Германии случится что-то страшное. Мне лучше уехать из страны, вы — гражданин США. Дядины капиталы уже в американском банке. Я не знаю, что делать, господин Перри. На моем личном счету — ни пфеннига, неделю назад меня прогнал любовник, предварительно надавав пощечин. Денег, мерзавец, потребовал, сказал, что проигрался, а на самом деле, конечно, на кокаин.

— Вы мне его покажите, — предложил Уолтер. — Всю жизнь будет на аптеку работать. Причем не на кокаин.

Зубная Щетка взглянула странно.

— У меня никогда не было братьев, господин Перри. Но сейчас мне нужен не брат. Вы этак изящно намекнули на отсутствие аппетита. После таких слов хочется повеситься, но… Я догадываюсь о причине. Как эту причину зовут?

— Маргарита фон Дервиз… Марг.

— Это потому что я невезучая, — констатировала фройляйн Ингрид. — Ни отца, ни матери, ни надежного мужчины рядом. Теперь еще и дядя… В кои-то веки выпал шанс соблазнить розовощекого американского провинциала, и тут не фортуна… Я не жалуюсь, братец, и не ищу сочувствия. Просто жизнь — изрядное scheisse!.. Все, разговор окончен, но дождь идет, поэтому сидите и скучайте. Или спросите меня о чем-нибудь, о погоде, например.

С погодой была полная ясность (то есть совсем наоборот), и молодой человек поинтересовался другим.

— Господин Вениг? — Зубная Щетка фыркнула. — Это все дядины игры в рыцарей. Сказала бы «дурацкие», но не хочу его обижать. Какие-то Средние века, подогретые к ужину! Несколько дядиных знакомых, фронтовых друзей, вообразили себя Рыцарями-Рыболовами. Был такой Орден когда-то — Анфортаса, хранителя Грааля…

Уолтер невольно кивнул. Знакомо!

— Может, и не вообразили, может, и в самом деле их кто-то мечом по плечу треснул, но в любом случае это смешно. В Крестовый поход они пойдут, что ли? Михель Вениг там вроде фельдфебеля в роте, хозяйством заведует.

Бывший сержант перевел слышанное на привычные звания. Фельдфебель — сержант и есть, только Первый, First Sergeant.

— Орден какой-то странный, не такой, как в книгах. Посвящение у Рыболовов не главное, имя новичка вырубается на каменной доске, чуть ли не на скрижали, причем буквы должны начать светиться. Фосфором, наверно, натирают. Теперь и вас, кажется, вписали, чтобы дядино место не пустовало… Неужели вам такое интересно, господин Перри?